Вниз? (ЛП)

Мое внимание потерялось после слов «нет девушки». Он мог бы сказать, что опаздывает на ритуальное жертвоприношение, и я бы все равно не услышала, поскольку мысленно прыгала и скакала вокруг кабины лифта, словно пятилетняя девчушка из «Орешков» (п.п.: популярный комикс о группе детей).

– А твой парень или девушка будут беспокоиться? – мистер Божественный Костюм нервно потер сзади шею и чуть отвел взгляд.

– У меня нет парня. ‒ Я что покраснела? Быть не может! ‒ Но позже мне придется разбиться в лепешку, чтобы загладить вину перед своим котом.

– Если забыть о кошачьей мести, то я бы сказал, что все не так уж плохо. Кроме одного – я очень рассчитывал на пиццу, потому что не обедал сегодня.

‒ Видимо, сегодня день, когда никто не обедает. Кажется, все бы сейчас отдала за шоколадное пирожное или сэндвич, ‒ простонала я, и мой желудок заурчал в подтверждение.

– Да, сэндвич звучит неплохо.

Глядя на то, как мистер Божественный Костюм потирает свой живот, я уже не была уверена, чей голод – желудка или региона южнее него – доминирует больше.

– Эй! У меня же есть кое-что съедобное в сумке. Не сэндвич, конечно, но это позволит нам не слопать друг друга до тех пор, пока не придет помощь.

– Закуска? – Он скептически вздернул бровь. – Ты считаешь мятные леденцы – лучшим средством против каннибализма?

– Эй! Знаешь поговорку «нищие не выбирают»? Поэтому не привередничай. Давай посмотрим… У меня есть батончик мюсли, крекеры, половина пакетика «M&M's» и немного «Skittles».

– Ты недавно ограбила магазин?

Он улыбнулся, и я не могла не отметить, что и улыбка у него красивая.

‒ Хорошая девочка-скаут должна быть всегда готова. К тому же я частенько иду из офиса сразу на тренировку, поэтому должна есть, когда могу.

Насчет тренировок я соврала. В спортзал я попадала только тогда, когда Мэгс удавалось меня туда затащить.

‒ Мальчик-скаут.

‒ Что? ‒ Я слишком внимательно смотрела на рот мистера Божественный Костюм и не сразу поняла, о чем он говорит.

‒ Хороший мальчик-скаут (п.п.: он же бойскаут) всегда должен быть готов. Я не помню никого похожего на тебя в моем отряде, ‒ такого бы я точно не забыл, ‒ и еще я не помню никого, кто бы таскал с собой огромную сумку, полную всякой вредной пищи.

Я проигнорировала его комплемент, поскольку считала, что не стоит поощрять человека только за то, что у него хорошо подвешен язык, но на комментарий о сумке просто не могла не ответить.

– Не суди по обложке! «Zagat» (п.п.: авторитетное американское агентство, выставляющее рейтинг ресторанам, гостиницы, магазинам, музыка, кино, театры и пр.) оценил эту модель сумки в двадцать шесть баллов из тридцати возможных по удобству и дизайну! – фыркнула я.

– Я и не сужу. Так что мы должны съесть сначала?

‒ Не думаю, что в подобном меню существует правильный порядок подачи блюд. Хочешь начать с крекеров?

‒ Идеальная закуска.

– Они сделаны в форме насекомых, – предупредила я, вскрывая огромный пакет (такие обычно берут в дорогу), и мистер Божественный Костюм тут же одернул от крекеров руку.

«Может у него крекерофобия?»

Ну, я в отличие от него любила эти крекеры, даже, можно сказать, пристрастилась к ним и, честно говоря, не видела в этом ничего предосудительного.

– В «Target» (п.п.: крупная сеть супермаркетов) на них снизили цену, и я не удержалась. Распродажи там вообще моя слабость. Однажды я купила газонокосилку, хотя живу в квартире, а не в доме, только потому, что она была с огромной скидкой. Знаю – это болезнь. Так ты хочешь гусеницу или нет?

– Учитывая отсутствие выбора, я бы на самом деле не отказался от гусеницы. Спасибо! – Он протянул руку и снова улыбнулся.

Я совершенно не обращала внимания на то, насколько сильными выглядели его руки. И совсем не фантазировала о том, как бы чувствовала себя, если бы они ласкали мое тело.

Нет! О таких глупостях я не думала.

– Они действительно вкусные, – удивленно пробормотал мистер Божественный Костюм. – Должен ли я буду сменить ориентацию, если попрошу бабочку?

– Вот, пожалуйста. Клянусь, не скажу ни единой душе, – заверила я и положила крекер в его ладонь, почти не позволяя своим пальцам задержаться там дольше, чем необходимо.

– Еще раз спасибо! Не хочешь присесть? Похоже, мы здесь надолго застряли.

‒ Думаю, ты прав. Внизу есть ночной сторож, но, уверена, что сейчас он уже спит.

Я опустилась на пол и поджала под себя ноги, а парень сел рядом, снял пиджак, галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Пока мы, молча, уплетали крекеры, а потом и разделенный напополам батончик мюсли, я про себя благодарила бесштанного кота, приносящего удачу.

Вскоре после того как было съедено последнее драже «M&M's» мой «сокамерник» повернулся ко мне.

‒ Во-первых, я хочу извиниться за то, что нелестно отозвался о твоей сумке. Я напишу гневное письмо в «Zagat». Она заслуживает высшей оценки в тридцать баллов за удобство и дизайн.

‒ Ваша забота высоко ценится, сэр. ‒ Я сделала вид, что снимаю воображаемую шляпу, о чем тут же и пожалела, увидев, что он перестал улыбаться.

– А, во-вторых, прошу прощения за свои манеры. Обычно я представляюсь, перед тем как поужинать с кем-то. Я – Коул.

Он протянул руку, а я попыталась, как можно пристойнее проглотить прилипший к гортани кусочек «M&M's» и не думать о том, насколько теплым и уверенным было его рукопожатие.

– Коул, как каменный уголь тире будущий алмаз?

– Нет, это сокращение от Колтрейн. Как Джон Колтрейн – джазовый музыкант.

‒ Наверное, твоя мама была его поклонницей?

Я жаждала узнать о Коуле как можно больше. Какой у него любимый цвет и продукты. Или какого размера была его нога в третьем классе. Я хотела узнать все это и не только.

‒ Его поклонницей была медсестра в роддоме. Мои родители никак не могли договориться, какое имя мне дать, и в течение первых трех дней меня называли «малыш Дэнверсов». Но выписать без имени меня не могли, поэтому медсестра предложила Колтрейн. Так это имя со мной и осталось.

‒ Очень интересно.

Коул мог бы читать инструкцию на рвотном пакете, а я бы все равно зачарованно слушала его. Было что-то притягательное в его голосе и в том, как двигался его рот. А то, как он губами ласкал слова, можно было счесть чистой эротикой.

Мне хотелось, чтобы он продолжал говорить, поэтому я спросила:

‒ У тебя есть братья или сестры? Или твои родители сдались после таких проблем с выбором имени?

‒ У меня есть младшие брат и сестра. Их имена, в буквальном смысле, вытянули из шляпы. Мама и папа написали на бумажках имена, сложили их в бейсболку и попросили меня выбрать одну наугад. Я регулярно напоминаю сестре, что она должна благодарить меня за то, что носит имя Фелисити, а не Туниса.

‒ Это забавно. А какое имя ты вытащил для брата?

‒ Кельвин. И мне очень повезло, что он все еще разговаривает со мной. Правда, все зовут его по среднему имени – Джон.

‒ Кажется, у вас очень веселая семья. Они здесь живут?

‒ Мои родители и Джон живут в Коннектикуте (п.п.: штат на северо-востоке США, граничащий со штатом Нью-Йорк), где мы и выросли, а сестра с мужем живет в Бостоне. Сейчас я вижу ее не так часто, как привык. Через несколько месяцев у них родится первенец, поэтому пока они не путешествуют.

‒ Ой, ты станешь дядей! – Я радостно захлопала, потому что подобные новости всегда делали меня счастливой. ‒ Я и сама тетя. Это лучшая работа в мире. Моему племяннику три года, и я просто наглядеться на него не могу. Мой брат и его жена живут в Квинсе (п.п.: район Нью-Йорка) и частенько зовут меня посидеть с ним, утверждая, что только мне могут доверить своего сына в их отсутствие. Но я думаю, это больше связано с тем, что я – единственная бесплатная няня, которую они знают. Иногда малыш Джейкоб доводит меня до белого каления, но все забывается, когда я слышу, как он говорит: «Я люблю тебя, Сиси».