Страница 17 из 68
- Денис Иванович, я у тебя порохового зелья хотел попросить, да ружей хотя бы с десяток, а то не солдаты у меня, а крестьяне с копьями.
- Порох, дам. Два ружья дам, больше нет. У самого солдаты такие, что без слёз смотреть нельзя. Ладно, пошли что ли?
Часть VI
ЛИКВИДАЦИЯ.
ДОРОГА.
Погода первого летнего месяца была словно капризная девица, испытывающая прочность чувств своего избранника. То с утра встречала путешественников солнышком и слепила глаза, то поливала дождём, вынуждая их или терпеливо мокнуть, или метаться в поисках убежища. В один из таких моментов Лапин и Агеев прятались в старой заброшенной избушке, что стояла недалеко от дороги.
- Эх, мама, роди меня обратно, - вздыхал Лапин, - ну что за погода? Семь пятниц на неделе!
- У природы нет плохой погоды, Иван, - нравоучительно произнёс Марсель.
- А что у неё есть?
- У неё? - задумался Агеев, - у неё есть шаровая молния, благодаря которой ты освободился по УДО на полтора года раньше положенного срока, а твой друг Валет на пять.
- Хочешь сказать, что нам повезло?
- А что, разве - нет? К тебе и Кощееву молодость вернулась, и возможность начать жизнь заново уже имея такой опыт, который не купишь ни за какие деньги. Или ты думаешь, я не заметил, как вы помолодели.
- А ты? У тебя какие-нибудь изменения произошли?
- Я наблюдал за всеми нами и анализировал. В результате пришёл к такому выводу, что нам всем по двадцать пять лет стало, когда мы провалились сюда.
- Почему по двадцать пять?
- В двадцать пять лет организм человека перестаёт расти. То есть это тот возраст, когда личность полностью сформировалась.
- В твоих словах что-то есть... Скажи Агеев, а ты не жалеешь, что очутился здесь?
- Не знаю, если честно. Всё относительно.
- Понятно. А я вот всё хотел у тебя спросить, откуда ты так хорошо знаешь арабский и историю?
- Я в институте ФСБ учился.
- А на зону как попал?
- А на зоне есть специальная зона, где сидят такие люди, про которых знать никому не нужно. Я, ещё учась в институте, готовился служить за бугром на Ближнем Востоке или в Азии. Отсюда и знание языков. А после окончания института мне сделали предложение, по которому я три года работаю в ИТК, и приобретаю опыт поведения с людьми имеющих криминальный склад ума. Заодно с человеком из особой зоны совершенствую свой арабский язык и нюансы жизни на востоке. А потом нас вместе должны были переправить заграницу. Короче, про нелегалов слышал? Вот, мне светила такая судьба. Если бы не молния в старом цеху, то через месяц я бы зону покинул.
- Ты и покинул, только на месяц раньше. В данный момент ты и есть самый настоящий нелегал, - заржал Лапа, - и какая тебе разница, на востоке или в России?
- Знаешь, сначала люди, проповедующие радикальный ислам, убили моих родителей. А когда я уже учился в ФСБ, погибла моя девушка. Какой-то фанатик взорвал себя в вагоне метро, она оказалась рядом.
- Сочувствую, - сказал Лапин, и, помолчав, продолжил, - а сейчас? Что ты хочешь сейчас?
- А сейчас у меня есть вы, люди из моего прошлого, и я сделаю всё, чтобы это прошлое защитить.
- У тебя - получается, - улыбнулся Лапин, - на постоялом дворе во Владимире ты семь человек вырубил, да так шустро, что я даже не понял, как ты это сделал. А мне ведь и повоевать довелось, и я убивал, и меня пытались неоднократно.
- Тебя, как меня не учили. Я айкидо занимался с десяти лет. В институте пять лет ко всему прочему изучал науку рукопашного боя, а потом на зоне я три года каждый вечер совершенствовал свои навыки. Правда, убивать мне ещё не доводилось, необходимости такой не было, но успокаивать хулиганов приходилось частенько.
На какое-то время мужчины замолчали, каждый задумался о чём-то своём.
- Кстати, Иван, всё спросить хотел, какой у тебя бизнес был, чем ты занимался?
- В основном цветмет. Ещё несколько магазинчиков было. Хаты внаём сдавал. Считай, у меня двадцать квартир было. Как говорится: "вкладывайте деньги в недвижимость".
- А сел за что? В деле статья какая-то смешная.
- Большим полицейским чинам мой бизнес приглянулся, а я в позу встал, мол, такой весь крутой. Вот меня и упаковали. Сначала в СИЗО, чтобы за бугор не свалил. А потом правильные следователи сшили правильное дело и передали в суд. А мне предложили два варианта. Первое: сижу восемь лет. Второе: продаю свой бизнес, и через два года иду с чистой совестью на свободу. Мне восемь лет как-то сидеть было не комильфо. Пришлось бизнес продать.
- Если так судить, то из всех вас реально виновен только Валет, остальные сидят по большому счёту ни за что.
- Маллер точно ни за что. Подставили его, как лоха, причём два раза. Муравьёв сам виноват, отомстить решил и денежки вернуть... Ну, и мстил бы и возвращал, только на хрена было в благородного рыцаря играть?
- А ты бы как сделал? Убил?
- Нее, так не интересно. Я бы маску надел, чтоб фейс не светить, да прижал бы ублюдка где-нибудь в тихом месте. Там молча руки и ноги переломал бы, да и ушёл.
- А деньги?
- В таких ситуациях деньгами не мараются, чисто дело принципа. Подобные упыри должны бояться обворовывать честных людей.
- А ты разве не обворовывал честных людей?
- Работяг-то? Да, никогда! Кинуть работягу - вот это настоящий беспредел. Так могут только реальные уроды делать. На работягах мир держится.
- А ты, значит, работал по схеме грабь награбленное?
- Ну, типа того.
- Понятно... О! Дождь закончился. Ну что, поехали? Сколько нам ещё до Ярославля ехать?
- С недельку, может меньше.
ЯРОСЛАВЛЬ.
Вот уже четыре дня Иван и Марсель находились в Ярославле. Жили они под чужими именами, да и внешность свою всячески скрывали. За время путешествия отпустили бороды, одежду носили попроще, убрав в дорожные баулы всё дорогое и ценное. Ещё живя в лесу, придумывали вместе с Маллером, как и чем гримировать лицо, осваивая искусство перевоплощения. И вообще, эти двое считали, что с Артуром им просто повезло, парень был надёжным, без червоточинки, злобы или зависти. Многое в коллективе держалось исключительно на нём, обеспечивая их легальность. Благодаря Артуру у них имелись документы на все случаи жизни. Сейчас Агеев и Лапин решали вопрос, стоит ли трогать семью Белокопытовых. Глава семьи был довольно пожилым мужчиной лет шестидесяти пяти, видать поздно женился. Два сына девяти и двенадцати лет были не опасны, вряд ли они помнили Казанцева хорошо. А вот их мать, женщина лет сорока, была довольно бодрая, активная и любопытная. По рассказам слуг семьи Белокопытовых было известно, что всем в доме заправляет она. А то, что жену Казанцева вместе с матерью нужно будет нейтрализовать, не вызывало сомнений, они сына и мужа распознают быстро. А вот как хорошо знали Казанцева родители его жены, было неизвестно. Как и неизвестна была их реакция на смерть своей дочери. В результате пришли к выводу, что эта любопытная женщина в будущем может стать проблемой. Составили план устранения. Раз приблизиться к женщине можно только во время её посещения церкви, то и акцию будут проводить возле церкви. В местной аптеке купили в разное время составы, которые сами по себе не вызывали подозрений, но при их смешивании образовывался довольно сильный яд. Пропитали ядом кончик тонкой иглы, на конце которой была небольшая деревянная ручка. При необходимости этот инструмент, похожий на маленькое шило, скрывал своё отравленное жало в деревянном колпачке. Не знающий человек, глядя на эту палочку, принял бы её за сучок ветки. И вот, в толчее, на выходе из церкви, Лапин уколол женщину чуть выше локтя, Агеев прикрывал его таким образом, чтобы никто не увидел опасных движений Ивана. Тёща Казанцева недовольно обернулась, но увидела только равнодушное лицо какого-то грязноватого бородача, равнодушно смотревшего куда-то в сторону. Презрительно фыркнув, она пошла к своему экипажу. В экипаже по дороге домой ей стало плохо, а спустя два часа она умерла. Местный врач сказал, что покойная, скорее всего, отравилась грибами. Пожив ещё несколько дней в Ярославле они узнали, что Белокопытов сильно запил, а сыновей взяла к себе какая-то его дальняя родственница, которая проживала в одном из посёлков недалеко от Ярославля.