Радиант

— Толково, — сказал Канцлер. — Посылайте приказ немедленно.

Сварог достал «портсигар» и отправил Интагару не особенно и длинную шифровку, что заняло минуты три. Все это время присутствующие молчали, словно опасаясь чему-то помешать.

— Вот и все, — сказал Сварог, пряча «портсигар» в карман. — Сейчас Интагар пошлет человека за тарелочкой и станет подыскивать подходящих мастеров — а у него, я уже убедился, есть мастера на все случаи жизни.

Канцлер задумчиво сказал:

— Если и со второй «тарелочкой» что-то произойдет, будет, с чем идти к принцу, чтобы взять его за глотку...

— Думаете? — спросил Сварог. — А я вот не уверен... Даже если «тарелочка» сработает, прямых улик не будет. Он может твердить от рассвета и до заката, будто понятия не имеет, что ему подсунул злодей Орк, которого он просил достать самые безобидные «тарелочки» — и уличить его попросту нечем. Возможно, эти, из Радианта, Орку вульгарно соврали насчет канцлерства, и он им был нужен исключительно для того, чтобы «тарелочки» попали к принцу, не вызвав ни малейших подозрений. Можно, конечно, взять его на пушку, но «тарелочки» маловато для серьезных психологических игр. Будь у меня еще кое-что, чего пока нет, но создать его нетрудно...

И сделал хорошо просчитанную паузу. Он не импровизировал, заранее готовился к этому разговору, многое продумал и изучил...

Как он и ожидал, и Канцлер, и Марлок воскликнули одновременно:

— Что?

Яна промолчала, но с интересом подалась вперед.

— Смертная казнь, — спокойно ответил Сварог. — Я бы очень просил меня до поры до времени не перебивать... У меня многое продумано, так что я как следует поразмыслил... Сметная казнь, которую тысячу с лишним лет назад по благородству души отменил император Анишер Четвертый — что в последующие времена не раз придавало уверенности участникам нескольких заговоров, твердо знавших, что жизни они не лишатся при любом обороте дел. На собственном опыте убедился, пока сидел на земных престолах — смертная казнь не способна искоренить ни один вид преступлений полностью, но многих способна остановить вовремя — и ее наличие частенько облегчает допросы. Позвольте сначала пример из собственной практики? Мне, да и многим моим начальникам тайной и обычной полиции, хуже горькой редьки надоели так называемые «тарабарские принцы»... вы знаете, кто это такие? Отлично, обойдемся без лишних объяснений. Я созвал совещание, пригласил с дюжину вышеупомянутых лиц, мы все обговорили. В общем, я месяц назад подписал очередной указ... Татуировки «тарабарских принцев» и матерых бандитов рангом пониже известны превосходно, у полиции есть подробные справочники. Так вот, указ не особенно длинный. Каждый, у кого на теле будет обнаружена хотя бы одна такая татуировка, без суда и следствия подлежит смертной казни. Соответствующие изменения в Карный кодекс внесены. С дополнением: если тот, кого это касается, сдастся полиции и поклянется покончить с прошлым, ему делается еще одна татуировка, означающая, что отныне он чист перед законом, — Сварог жестко усмехнулся. — Правда, если такой все же попадется на нарушении клятвы, его ждет уже не петля, а нечто похуже... Полиции — и вообще любому, кто передаст в руки закона такого субъекта, — положено серьезное денежное вознаграждение. Первые итоги внушают оптимизм. Схвачено за этот месяц более сорока человек — примерно половину сцапала полиция, другую половину либо цинично сдали сообщники — награда достаточно заманчивая — либо просто случайные люди. Их вешают в людных местах, голыми — чтобы все знали, за что это тут человечка вывесили... Еще одиннадцать сдались полиции. Трое сбежали на Сильвану — но об этом указе знают и там, а золото любят не меньше, чем на Таларе. По данным полиции, еще трое пытались татуировки как-то удалить, что не удалось. Учитывая, что подлежащих повешению субъектов на Таларе, по точным данным полиции, не более шестисот, результаты обнадеживают... Если и дальше будет продолжаться теми же темпами... К чему я веду? Я изучил архивные документы. Отмененный императором закон о смертной казни был отнюдь не людоедским и охватывал крайне узкий круг лиц. Касался лишь, я вам сейчас приведу точную формулировку, «совершеннолетних персон независимо от пола, каковые примут участие в заговоре с целью свержения либо убийства правящего монарха, либо его супруги, либо правящей монархини, либо принца трона». Распространялся этот закон и на принцев и принцесс крови либо короны... По-моему, ничего людоедского — а вот потенциальных заговорщиков в узде закон держал крепко. Сейчас принц — или принцесса — во что бы они ни оказались замешаны, прекрасно знают, что им не грозит ни замок Клай, ни тюрьма Лоре. Самое худшее, что их ждет, — пожизненная ссылка на Сильвану, в достаточно обширное поместье. А вот точное знание, что впереди может ожидать плаха, поневоле заставит на многое смотреть иначе. Если бы я явился к принцу, имея в кармане только что изданный императрицей указ о восстановлении смертной казни, мне было бы гораздо легче взять его на пушку... Гораздо легче...

— Юридические детали? — спросила Яна.

— С ними обстоит крайне просто, — ответил Сварог. — Указ был бы коротким, в две строчки: «Традиционное обращение к «сторонам света, четырем мирам». Далее «Повелеваю исключить из Эдикта о прегрешениях и наказаниях статью седьмую». Подпись императора. Большая императорская печать. И все. Так что достаточно будет столь же короткого указа, повелевающего вернуть в Эдикт статью седьмую... Я говорил с Прокурором Высокой Короны, он подтвердил, что так и обстоит...

Он замолчал. Яна прервала его решительным жестом. Выпрямилась в кресле — лицо чуточку побледневшее и решительное, губы плотно сжаты, — потом сказала тоном, после какого коронованным особам перечат разве что добровольные самоубийцы:

— Милорды, попрошу вас несколько минут посидеть молча...

Протянула руку, пошевелила губами — и перед ней на темном полированном столе возник лист гербовой бумаги, сразу видно, того образца, что предназначен для императорских указов: вверху императорский герб в несколько красок со всеми полагающимися геральдическими красивостями вроде намета и фигур — щитодержателей, кайма из затейливого золотого узора, таившего в себе какие-то секреты, своеобразные «водяные знаки», защищающие от подделки. Вынув из воздуха стилос, Яна на недолгое время задумалась, подняв глаза к потолку, потом не торопясь, аккуратно вывела пару строчек, поставила размашистую, вычурную подпись. Обвела присутствующих холодным взглядом монархини. Спросила бесстрастно:

— Канцлер, надеюсь, у вас нет возражений? Это указ о возвращении в Эдикт седьмой статьи.

— Ни малейших, ваше величество, — сказал Канцлер, явно понимавший, что никакие возражения сейчас не помогут. — С одной стороны, кто-то может усмотреть в этом возвращение к старинном варварству, с другой — таковое мнение не будет иметь особого значения.

— Я бы уточнила — никакого значения! — поправила Яна. — Печать приложу немедленно, как только после совещания прилечу в Келл Инир. Лорд Сварог, вы получите копию первым.

— Давно пора, — недобро насупясь, бросил профессор Марлок. — А то распустились...

Яна нетерпеливо спросила:

— Есть еще какие-то деловые вопросы?

— Пожалуй, нет, — сказал Канцлер.

— Один-единственный все же найдется, — сказал Сварог. — Вы позволите, ваше величество?

— Конечно.

Сварог извлек из кармана тот самый мятый конверт, за последнее время ставший еще более мятым, перевернул вскрытой боковинкой вниз и вытряхнул на ладонь три золотых аурея. Аккуратно положил их на середину стола:

— Вот, извольте. Некоторые дополнения ко всему прозвучавшему.

— На вид выглядят самыми обыкновенными, — сказала Яна, много раз бывавшая на земле в самом разном облике и знакомая с тамошними деньгами. — Но тут, несомненно, есть какой-то подвох? Иначе бы вы их не доставали...

— Вот то-то и оно, — сказал Сварог. — Все очень просто. Содержание золота в аурее — семьдесят процентов. Остальное — серебро. Золото — металл мягкий, чем выше проба, тем быстрее стирается монета, если она не лежит в банке или в денежном ящике и тайниках, а ходит по рукам, обращается в торговле, в игорных делах... Самое занятное, что бумага из полиции Казначейства залежалась среди обычных сводок более месяца, но потом Интагар кое-что вспомнил и сопоставил. Золотая голова... Полиция Казначейства занимается неплательщиками налогов и незаконными прибылями во вторую очередь, а в первую — фальшивомонетчиками, наряду с обычной полицией. К ним обратился один купец из Фиарнолла и принес ауреи, показавшиеся ему какими-то подозрительными. Они слишком быстро приобретали потертый вид. Обычно аурей так быстро не стирается. Монеты, судя по дате, отчеканены в прошлом году — он глянул на собственный, отнюдь не медальный и не орлиный профиль, философски усмехнулся: а куда денешься, королям положено красоваться на монетах. — И, безусловно, не должны были столь быстро стереться, в конце концов, золотые монеты переходят из рук в руки гораздо реже серебра, бронзы и меди... Полиция заинтересовалась. На земле не могут пока давать результаты с точностью до долей процента, но все же химический анализ делают более-менее точно. Оказалось, что ауреи, как написано в докладе Пробирной палаты, «почти целиком» состоят из золота. В полиции Казначейства, понятное дело, были крайне удивлены: фальшивомонетчики всегда подмешивают к благородным металлам неблагородные — ни разу не случалось, чтобы они повышали пробу в своих с позволения сказать, изделиях. И тем не менее все так и обстояло. Что им оставалось делать? Написать доклад и начать поиски. Когда Интагар пришел ко мне, я распорядился взять у Бадеша нескольку аурев из тех, что он получил из Зазеркалья, отвез их в восьмой департамент, там их проверили уже более точными методами. Так и есть. Содержание золота — девяносто девять целых девяносто девять сотых. Совершенно ненужная в обиходе высокая проба. Это деньги Радианта. Что позволяет сделать некоторые выводы. Лишний раз подтверждается, что они не всемогущи, не вездесущи, не всезнающи, допускают самые нелепые ошибки. Кое-что не способны проработать детально. У них попросту нет на земле достаточно серьезной агентуры, знающей жизнь во всей полноте. Да и здесь... Канцлер, вы знаете пробы земных монет?