Радиант

Вот такой у нас принц. Соответствующему отделу восьмого департамента до сих пор никаких хлопот не доставлял — разве что порой оказывался вне поля зрения и технических средств, и агентов, но умысла в этом пока что не усматривали: внутри дома технические средства не действуют (в отличие от тех, какими Сварог располагает в Хелльстаде), что до агентов, они не всегда могут пойти куда-то следом за принцем. Одним словом, как принято было писать в досье когда-то (в том мире, откуда Сварог пришел): «Компрометирующими материалами не располагаем».

Он поднял голову. Канцлер и Марлок смотрели на него с нетерпеливым ожиданием. Канцлер тут же спросил:

— Ну, что скажете, лорд Сварог?

Сварог пожал плечами:

— До сих пор у восьмого департамента на него ничего не было. Мое мнение... Если только это не дезинформация, чтобы отвлечь нас от настоящего главного, повторяется история с любителем бабочек. Если мы на правильном пути, к принцу однажды пришли и сделали предложение, крайне его соблазнившее. С любителем бабочек так и обстояло, разве что пришли к нему не загадочные визитеры из неведомого мира, а здешние знатные господа... Чисто технических возможностей обговорить все с заговорщиками у него имелось немало, да и сейчас имеется. Отдел у меня скрупулезно фиксирует каждый случай, когда объект оказывался без наблюдения. Я не держу в голове точной цифры по каждому объекту, но за год таких случаев обычно накапливается немало, и всегда они получают безобидное объяснение, или такое, что выглядит безобидным, но проверить, как все же обстояло на самом деле, мы не в состоянии.

— Особенно если они ему, как Орку, дали компьютер-камень, а? — подхватил профессор Марлок. — В этом случае всякая техника не в состоянии засечь разговор, верно?

— Не только наша, — сказал Сварог. — Вся техника Империи.

— И ваша хелльстадская тоже? — небрежно спросил Канцлер.

— И моя тоже, — сказал Сварог. — Мой... предшественник совершенно не занимался «точками Кондери», он был практик и рационалист. Вообще-то Канилла Дегро с магистром Дальретом сейчас отлаживают прибор, по их заверениям, способный перехватывать разговоры с использованием «третьего ручейка», а там, смотришь, и других — но это опытный образец, еще даже не испытывался.

— Ага, — сказал Марлок. — Значит, он может засесть в своем роскошном отхожем месте и провести краткий сеанс связи? Или вы и там держите «глаза и уши»?

— «Глаз» не держим — сказал Сварог. — А вот «уши» с некоторых пор держим. Был случай несколько лет назад, еще при Гаудине. Один из принцев кое-что задумал и со своей сообщницей вел беседы именно что в своем роскошном отхожем месте, благо оно было приличных размеров и комфортабельно обставлено — видео, музыка... В подробности я не стану вдаваться, это, в конце концов, сейчас неинтересно... Нет, никакого заговора — но интрига задумывалась довольно грязная. Тогда и стали всаживать «уши» и в роскошные сортиры. Кстати, если у него и в самом деле есть компьютер-камень, — а почему бы и нет? — «уши» совершенно бесполезны — компьютер работает бесшумно, к тому же, как выяснилось в случаях Орка и Кадората, способен глушить наши микрофоны... хотя я неточно выразился. Не глушить, а поставить некий «экран», так что оператор решит, будто в помещении стоит тишина... В общем, несмотря на надзор, у него есть возможность встречаться с сообщниками и, не исключено, вести с ними переговоры.

Канцлер недовольно покосился на погасший экран — там по-прежнему раздавались звуки, неопровержимо свидетельствовавшие, что загадочная гостья Орка в таких вот случаях к молчуньям не относится, наоборот:

— Когда они там уймутся... Лорд Сварог, у вас есть какие-то мысли? Предложения?

— Я бы за принца с удовольствием взялся, — сказал Сварог. — И постарался бы расколоть — в тайной полиции многому научишься. На земле именно такие люди быстро раскалываются — знатные баловни судьбы, жизнь прожившие в роскоши, довольстве и безопасности. Никто им ни разу не заезжал в ухо, не пугал вполне реальными крупными неприятностями — и вдруг все меняется самым решительным образом, человек осознает, что серьезно влип и церемониться с ним не будут... Но не получится, — добавил он с сожалением. — Мне попросту нечем напугать его всерьез. У нас, конечно, будет запись этой милой беседы, — он кивнул на погашенный экран. — Но ею серьезно не напугаешь, когда нет ничего другого. Он мне просто расхохочется в лицо, и мне придется уйти, как оплеванному...

Марлок с надеждой сказал:

— Может быть, удастся зацепиться за эти «ответные подарки»? Для чего-то же она их принесла?

— Нет пока смыла гадать, — сказал Канцлер. — Мы еще не видели, что там такое, вот когда посмотрим...

На этом разговор как-то сам собой прервался — потому что о чем было разговаривать серьезно, все, что смогли, обговорили. Оставалось сидеть, курить, пропуская мимо ушей несущиеся из каминной сладострастные стенания загадочной гостьи — очень похоже, непритворные, хотя кто ее знает, любая опытная проститутка и не такую страсть изобразит... Техники прилежно сидели за пультами, все это время молча.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем из каминной послышалось:

— Вы были великолепны, любезный герцог...

— Всегда к вашим услугам, — отозвался Орк. — Когда я вас вновь увижу?

Канцлер махнул рукой, и техник зажег экран.

— Когда возникнет деловая надобность, — ответила Иляна.

Она, уже одетая и причесанная, стояла у входа в Зазеркалье.

— А просто так вы не можете запросто прийти в гости? — спросил Орк.

— Если выдастся свободная минутка... — лукаво улыбнулась Иляна. — Но у меня сейчас столько дел... До встречи!

Она небрежно чмокнула герцога в щеку и вошла в коридор. Мерцающее голубоватое сияние тут же поползло от рамы к центру, скрыло Зазеркалье, сгустилось — и появилось обыкновенное зеркало, в котором, как полагается, отражался Орк в расстегнутом камзоле и часть комнаты с камином. Пригладив волосы перед зеркалом, Орк подхватил корзину и вышел к ним, опять-таки во исполнение инструкций: самим туда входить не следовало, вполне возможно, из Зазеркалья могли наблюдать за каминной и тогда, когда зеркало становилось обычным зеркалом — никто ничегошеньки не знает о Зазеркалье...

— Вот, извольте, — сказал Орк, поставив корзинку, ухмыльнулся... — Подглядывали, а?

— Мы не извращенцы, — сухо бросил Канцлер.

— Ну да, я тоже предпочитаю не смотреть, а участвовать. — Орк выглядел как кот, стрескавший крынку сметаны. — Ну и стерва, господа, вы бы знали... Ее бы куда-нибудь в Фиарнолл, в дорогой бордель для мореходов с тугим кошельком, она бы там блистала... А то и в Латерану...

Так же сухо Канцлер спросил:

— Как по-вашему, это человек? И держитесь посерьезнее...

Орк убрал с лица фирменную улыбочку:

— Если это не человек, то совершеннее имитации в мире быть не может, но если судить по ощущениям и результатам... исследований — самая настоящая женщина, во всех, как бы удачнее подобрать слово, подробностях. Канцлер, вы разрешите и мне взглянуть, что она там притащила? Мне будет легче с принцем. Смогу войти и непринужденно сказать с порога: «Ваше высочество, я достал вам именно такие...»

— Ладно, оставайтесь пока, — махнул рукой Канцлер.

— Да, а что там с ожерельем? — спросил Сварог.

Орк пожал плечами:

— Судя по всему, действительно полированные камни, никакой синтетической имитации. Очень похоже, цепочка, на которой они висят, запаяна — замочка я так и не углядел. Черт его знает, может, это и впрямь какой-то амулет, который у них таскают, не снимая?

Сварог нетерпеливо отвернулся к корзине. Они с Марлоком присели на корточки, так синхронно, что легонько стукнулись лбами, искры посыпались из глаз. Выпрямились, потирая ушибленное, сконфуженно потоптались — оба опасались повторения сцены. В конце концов Сварог показал рукой:

— Давайте вы, профессор, по старшинству лет...

Моментально справившись с застежкой крышки, обычным кожаным ремешком с пуговкой, Марлок откинул ее. Сварог вытянул шею. Внутри лежали тщательно уложенные плоские коробочки, обтянутые сине-золотистым бархатом — это сочетание цветов будило в памяти некие ассоциации... Ну конечно же! Цвета императорской фамилии, синий и золотой (как-то Сварог в шутку назвал Яну живым символом императорской фамилии — синие глаза, золотые волосы. Шутка ей понравилась).