Страница 9 из 33
Прошло почти десять лет, прежде чем я вновь встретила Леру. Судьба в то время благоволила мне, очень сильно подняв по карьерной лестнице. Я обросла выгодными связями и знакомствами, у меня стали водиться деньги… Я купила дорогую машину, оделась в фирменные вещи. Я уже почти не скрывала своей ориентации, и со мною были готовы жить те женщины, которых я сама выбирала. Выглядела я тогда, по словам друзей, на все сто. И тут, неизвестно, каким образом узнав мой адрес, мне написала Лера… Она просила меня о встрече. Мое сердце екнуло, и я не смогла отказать ей. Мы встретились в центральном парке. Леру я узнала сразу, несмотря на ее чуть располневшую фигуру и новую стрижку, она же долго приглядывалась ко мне, прежде чем подойти ближе. Мы обнялись по старой памяти, прогулялись по парку, поговорили о жизни. Лера сетовала на свою судьбу – Марат оказался не слишком заботливым мужем, денег на семью и двоих детей хронически не хватало… Лера жила с родителями мужа в очень стесненных условиях и даже не мечтала о собственной квартире. Я качала головой, сочувствуя ей, и не находила слов для утешения. Неожиданно Лера повернулась ко мне и, чуть приблизившись, неловко обняла и заглянула в глаза. Мне показалось, что она хотела поцеловать меня, но не осмелилась это сделать. Я тоже обняла ее, но поймала себя на мысли, что совершенно не хочу этого… Я давно уже перестрадала и переболела, выросла из нашей любви, из наших прошлых отношений, и вновь примерять на себя все это, словно старую одежду, мне совсем не хотелось. Увы – я очень сильно изменилась и была уже не той наивной, влюбленной пацанкой с бьющими через край чувствами, которую помнила Лера.
«Ты… хотела бы жить со мной?» – спросила вдруг Лера. Я помедлила с ответом. «Значит, ты больше не боишься за свою репутацию?» – вопросом на вопрос ответила я. Она промолчала… «Знаешь, Лера, сейчас я живу так, что многие завидуют мне… И мне совершенно наплевать на слухи и сплетни про мою ориентацию… Если про тебя идут слухи, значит ты личность – ведь никогда не завидуют плохому. Завидуют тем и обсуждают лишь тех, кто чего-то стоит. Я предпочту лучше иметь скандальную репутацию, чем находиться в примитивном стаде вечно обсуждающих кого-то людей… Я есть и всегда буду женщиной, которая любит женщин! Поверь, я знаю много женских пар, которые живут вместе и счастливы, и это вовсе не извращение… Это любовь! И она реально существует! И ты это прекрасно знаешь, Лера, хотя и прячешь сейчас глаза… Но ты уже сделала свой выбор и за себя, и за меня… Я ничего не выбирала, потому что любила только тебя и хотела быть с тобой до конца своих дней. А сейчас… я просто живу своей жизнью и не собираюсь ничего в ней менять…». Уже уходя из парка, я оглянулась и увидела, что Лера сидит на скамье и задумчиво смотрит мне вслед. Мое сердце снова екнуло, но лишь на миг… Я не остановилась. Я просто пошла дальше своей дорогой…
Через полгода жизни в Стокгольме я познакомилась с женщиной намного старше себя, думая, что обрету наконец-то покой, стабильность в отношениях и защиту более взрослого и опытного партнера. Но моим иллюзиям не суждено было воплотиться в реальность… Женщина оказалась настоящим деспотом! Хитрая, двуличная, с неадекватными проявлениями и большими личными проблемами, она будто бы проецировала их на меня, приписывая мне все то, чем страдала сама… Поначалу я не могла понять, что происходит, но потом ко мне пришло осознание того, что я попала в моральное и сексуальное рабство, в зависимость от этой женщины-тирана! Я долго думала, почему же это случилось, и, проанализировав ситуацию, увидела причину произошедшего со мной в своем азиатском воспитании, где уважение к старшим считается неоспоримым правилом! Вероятно, такой подход к людям оправдан в наших странах, однако эта женщина не заслуживала ни капли моего уважения! В конце концов, я послала к черту свое восточное мировоззрение, призывающее уважать людей, исходя из их возраста! Я четко поняла, что прожитые годы являются богатством человека только в том случае, если он обрел жизненную мудрость, взрастил в душе лучшие качества и живет, исходя из понятий добра и справедливости. Если с годами человек не обрел мудрости и душевной гармонии, значит, его жизнь стала похожей на дорогу, ведущую в никуда…
Когда ты пытаешься встать на ноги, а тебя пинают снова и снова, не давая даже поднять головы, все понятия о долге и уважении куда-то исчезают, и ты становишься похожим на волчонка, оставшегося без родителей, который взрослеет раньше времени и пытается как-то выжить в этом жестоком мире… После такого сурового жизненного урока мой иммунитет оказался на отметке ноль, и я проболела месяца три. Я оказалась будто бы отброшенной волной на самый дальний берег и вынуждена была начинать свой путь заново. Но начинать все с нуля – это вовсе не безумие! Безумие – притворяться счастливым и убеждать себя в том, что именно эту лямку ты должен тянуть всю свою жизнь…
О моя сумрачная, бродяжная юность вдали от семьи, от мамы, от родного очага! Где только мне не пришлось скитаться, в какие только приключения не бросала меня злодейка-судьба! Мне встречались хорошие и плохие люди, и я благодарна и тем, и другим за жизненные уроки…
Одним из самых ярких воспоминаний юности была моя жизнь в притоне вместе с проститутками. Мне некуда было идти, и они приютили меня… Существует расхожее мнение, что проститутки – это глубоко аморальные, падшие, чуть ли не в самую преисподнюю, женщины. Но то далеко не так! Среди них немало образованных женщин из хороших семей, волею судьбы попавших в сложнейшие жизненные ситуации, и вынужденных зарабатывать деньги любым доступным способом. Кто-то выплачивал долги мужа-афериста, у кого-то тяжело болел ребенок, и на его лечение требовались запредельные средства… Кто-то вытаскивал родителей из долговой ямы, а кто-то, как я, ушел из домашнего ада в поисках чего-то лучшего…
Однажды сутенер предложил девушкам подработку в отелях Арабских Эмиратов. Он уверял их в том, что эта работа хорошо оплачивается, и есть вероятность даже выйти замуж за местных арабов… А жизнь в гареме, по его словам, – это настоящий рай! Нескольких девушек удалось уговорить. Некоторым из них было всего лишь по 16–18 лет… Я отговаривала их ехать, всеми фибрами души чувствуя, что эта сказка быстро закончится и превратится в ад, но они твердо верили, что выйдут замуж и будут жить безбедно и счастливо. Бедные юные сознания! Они так хотели верить в волшебную сказку и прекрасного доброго принца, который спасет их из рабства…
В то время я внешне напоминала симпатичного мальчика, и сутенер предложил мне тоже поехать в Эмираты. «Ты будешь еще в лучшем положении! – убеждал он меня. – Тебя не примут за женщину и будут трахать только в задницу! Не работа, а развлечение! А деньги хорошие… Соглашайся!» Подавив в душе соблазн заработать денег и немного раскинув мозгами, я отказалась, хотя, повинуясь первому порыву, уже отдала сутенеру свой паспорт… Что-то вдруг остановило меня. Но не боязнь насилия, нет! В то время я искала смерти, как избавления от всех проблем и невзгод, и подумала, что умирать в Арабских Эмиратах будет чересчур роскошно для меня. Лучше уж умереть тут, в родных местах и быть похороненной на земле своих предков…
Никто из девушек не вернулся из Эмиратов обратно, кроме одной… Никто не вышел замуж за прекрасного принца, а волшебной сказкой для многих стал мир иной. Вернувшая девушка выглядела внешне шикарно: золото, дорогая одежда, но увы – ее рассудок не выдержал сильнейшего напряжения, и вернулась она неизлечимо больным человеком с тяжелой душевной травмой. Ее некогда оптимистичный, веселый нрав изменился до неузнаваемости, и в скором времени она стала пациентом психиатрической клиники… Она рассказала мне, что в Эмиратах девушки вынуждены были обслуживать до пятидесяти человек за ночь! Многие не выдерживали, сходили с ума или кончали жизнь самоубийством, но она не могла позволить себе такой роскоши: необходимо было растить сына и помогать одинокой матери. К тому же нужно было заработать немалую сумму, чтобы выплатить сутенерам за свое освобождение. И она сделала это! Единственная из всех… После долгого лечения она не так и не смогла вернуться к нормальной жизни и ушла в религию… Последний раз я видела ее в церкви, молящуюся перед иконами, но она уже больше не узнавала меня.