Страница 34 из 166
- Никогда им не владел, красавица! Моя мать не отдала меня в приют. Отец решил, что ему такой сын не нужен, и выгнал мать, расторгнув брак. Мы обосновались здесь. Мать стала неплохой швеёй, а я вот по коже больше, - старик тепло улыбнулся.
Магический взор показал, что старик уже не печалится о жизни. Не несет в себе глубоких душевных ран. Здоровье подкачало. Ему осталось не больше десяти лет жизни.
Кожевник провел нас к прилавку и, узнав мои пожелания, принялся вытаскивать из многочисленных стеллажей за спиной ворохи разных перчаток. Я с восхищением рассматривала тонкое кружево, аккуратные орнаменты и прочие украшательства на женских тонких перчатках. На каждую предложенную пару из дорогой кожи или изысканной ткани у мага с бытовыми заклятиями ушла бы уйма времени. Сколько часов, дней, если не недель этот человек потратил, выполняя работу собственными руками?
Кожевник посмеивался над моим вытянутым лицом, а я не знала что сказать. Через полчаса отобрала десять пар на мою ладонь.
- Сколько я вам должна, мастер? - спросила я, когда старик принялся упаковывать выбранные модели.
- Десять монет серебром, - просто ответил тот.
У меня снова отъехала челюсть. За каждую подобную пару аристократы в столице выкладывали золото, уж слишком филигранная и аккуратная работа.
- И больше не возьму! - неожиданно сурово припечатал старик, угадав мои мысли.
Я задумалась, чем можно отплатить мастеру? Полезла за мешочком и с огромным трудом отыскала в нем серебро. То, что Даремор, счел "немного", оказалось весьма приличной суммой в золоте.
Выложила монеты на прилавок. Олененок старательно терся рожками о дерево и отвлекал меня от мыслей. Старик забрал монеты, небрежно закинул их в один из ящиков и протянул мне плотно связанный сверток. Я стала натягивать заранее отложенную пару коричневых перчаток из тонкой ткани с вышивкой.
Приняла из его рук покупку и улыбнулась.
- Вы, лура, необычная девушка, - тихо заметил старик.
Кожевник не имел второго взора, поэтому не мог видеть моей ауры и меток. Я напряглась, но, помня, что я безродная, скромненько потупила глазки и стушевалась.
- С чего вы так решили, мастер? - спросила я, краем глаза заметив, что и эльф застыл, прислушиваясь.
- Вы меня мастером назвали, да не один раз! А я ведь никто, и званий высоких мне никто не присуждал.
Я глянула на олененка, тот чихнул, тряхнул рожками. Я принялась расправлять перчатки на руках. Тонкая ткань с большим трудом тянулась, а нужно было, чтобы она заняла свое место, как вторая кожа. Внимательно посмотрела в умудренные тяжелой жизнью глаза старика.
- А вы знаете, откуда пришел этот титул?
- Да откуда ж мне такое знание взять? Я только начальным знаниям обучен, лура. Мне счет бойко дается, иначе б прогорел, но в истории не силен.
Я незаметно отстегнула от браслета на левой руке маленькую деревянную чурку и зажала между пальцев правой руки.
- В старые времена, очень старые, еще тогда, когда к нам даже Боги не спускались, мастерами не магов называли, а тех, кто достиг большого мастерства в своем ремесле. Это могли быть любые искусники. Если разумный мог создать что-то прекрасное или удивительное, что вызывало в окружающих уважение и восхищение, это называли "мастерством", а разумных "мастерами". Позже так стали называть великих магов, без которых жизнь в этом мире была бы совсем другой. Это слово стало обозначением титула, но изначально это лишь знак уважения к чужим талантам. Вы мастер своего дела, а я не могу не выказывать своего почтения тому, чьих высот никогда не смогла бы достичь! - последнюю фразу произнесла несколько более уверенно, чем следовало рабыне.
Старик смущенно опустил глаза и чуть покраснел. Он больше ничего не сказал, а я, улыбнувшись, поспешила к выходу. Анжей вышел раньше меня, открыл дверь. Олененок чуть перегородил проход и задел цветущими рожками воина. Тот отвлекся на зверя. А я незаметно бросила в щель между тяжелым стеллажом и окном, у самого выхода, свою плату старику. Деревяшка стукнула об пол, но за стуком моих каблуков никто этого не расслышал.
Эльф шел рядом со мной и пока ничего не говорил. Келлем весело скакал вокруг нас. А я довольно улыбалась своему коварству. Мой дед, как истинный политик и теневой, как выяснилось, игрок, всегда учил меня, что для любого разумного нет ничего дороже его личной свободы. Никогда нельзя принуждать другого к чему-либо, ставить его в неудобное положение. На то было несколько причин. Во-первых, потому что тогда уязвленный и разъяренный разумный может стать опасным, ты сам можешь спровоцировать его на месть, на предательство, на любую подлость, ибо он будет всей душей ненавидеть того, кто загнал его в угол. Во-вторых, давлением можно добиться послушания и исполнительности, все-таки страх сильное средство, но никогда не добьешься настоящей преданности. Долг чести и рода, может, и будет формировать поступки любого честного разумного, но это не даст настоящей верности, как дружба или истинная любовь, например.
И поэтому есть множество способов сделать то, что считаешь нужным, не прибегая к агрессии и открытому противостоянию. Я четко увидела - кожевник не желает платы и искренней благодарности за свои труды. На то может быть десяток причин, но для меня все они не важны. Вспомнив совет деда и уловив волну одобрения от олененка, я сняла артефакт. Каждый артефактник держит при себе маленькие носители силы. Они не помогают и не защищают своего создателя, а просто напитываются аурой. Обычно их используют при изготовлении именных артефактов. Я уже много лет носила на своей левой руке широкий браслет со множеством мелких, не больше ногтя, деревянных, каменных и металлических чушек разной формы. Так делают все артефакторы до определенного момента своего развития. Обычно это либо какое-то украшение, либо пояс, к которому крепились будущие заготовки для артов. Даремор как-то говорил, что постоянный контакт с телом крайне важен.