Страница 2 из 16
– Леня, – обратился он к хозяину кабинета, который в это время судорожно комкал бычок в пепельнице, – объясни мне, что происходит. Давай не будем ходить вокруг да около. Ты просил денег на выборы, я дал. Я, в свою очередь, просил у тебя некоторые должности, и ты был не против. Мы продолжаем сотрудничать, и мне казалось, что между нами все просто, понятно и взаимовыгодно.
– Да, Эдик, все правильно, – ответил мэр.
Нешуточное дрожание его рук не укрылось от внимания собеседника.
– Леня, ты перенервничал? Выпей, расслабься, ради бога, чего ты меня стесняешься? Я что, второй день тебя знаю, что ли?
Глава миллионного города вышел из кабинета в комнату отдыха, открыл шкафчик в дубовом гарнитуре, с минуту подумал, что предпочесть с учетом раннего времени и наличия серьезного стресса: виски или коньяк. Остановил свой выбор на коньяке, налил большую рюмку до краев и мгновенно ее выпил. Потом, подумав секунду, взял еще одну, для гостя. Выйдя в кабинет, он налил напиток в две рюмки, одну подвинул Эдуарду, другую выпил сам.
– Полегчало? – без тени улыбки спросил Эдуард.
Мэр неуверенно кивнул.
– Я продолжу. – Посетитель опустил глаза в пол. – Так вот объясни мне, Леня, как могло случиться, что начальник моего юрдепартамента, лучший юрист этого вонючего города, человек, который, как мы договорились, займет после твоей победы эту должность и решит все вопросы моего холдинга… не буду тебе напоминать условия нашего договора. Не буду напоминать и о том, что в проекте развития Северо-Восточного района ты заинтересован лично. Так вот объясни мне теперь, как могло получиться, что через несколько месяцев после вступления в должность этого человека замочили в подъезде, как какого-то бродягу? Это что означает? Может, я чего-то не знаю?
Грач встал, отпихнул стул ногой, медленно прошелся по кабинету, при этом на его майке от Армани явственно проступили следы пота. На лбу тоже повисли капли. Поход к мэру он не считал достаточно важным поводом для того, чтобы облачаться в костюм. Костюмы и галстуки Эдуард Грач надевал только на встречи с банкирами или депутатами Госдумы и исключительно на время этих встреч. Эдуард, талантливейший бизнесмен, который никогда не обманывался в своих проектах и в своих людях, сейчас находился в явном замешательстве. Он был не только страшно расстроен, но и чудовищно раздражен.
– Скажи, Леня, кто мог убить моего человека? Я работал с Вадимом много лет, я проверял его не один раз, передо мной он чист, у него было сто возможностей сходить на сторону, но он ни разу ими не воспользовался. Он был заинтересован в моих прибылях. Меня предать он не мог, ему это просто не выгодно. Значит, он кому-то помешал? Значит, за то время, что он работал у тебя, он приобрел таких врагов, которые пошли на крайние меры? Убить вице-мэра – это не шутки, на такое не каждый решится – должна быть очень и очень веская причина.
– Я не знаю, что тебе сказать, Эдик, я пока сам ничего не понимаю, – вздохнул мэр. – Я буду разбираться.
– Леня, мне будет очень жаль, если ты не сможешь дать ответа на мой вопрос. Мне очень нужно, чтобы ты разобрался. Кому, как не тебе, знать, в чем таком мог участвовать мой Вадим, а если он ни в чем не участвовал, то это я тоже должен знать точно. Если он во что-то влез, я хочу иметь доказательства, подтверждающие его действия. Я не могу мириться с тем, что ключевого для меня человека бьют в подъезде по башке, как какого-то алкаша.
С этими словами Грач вышел из мэрского кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь. Рюмка коньяка так и осталась не выпитой.
Леонид Михайлович Вешняков, несколько месяцев назад избранный мэром, стоял, тупо глядя в окно на главную площадь. Будний день, народу на улице полно. Невыносимая жара чуть-чуть спала, но листья на деревьях под окнами здания мэрии из-за непрекращающегося зноя скрючились и пожухли. Какой уютный у него все-таки кабинет! И ходики так мерно тикают. И бонсаи на окне делают рабочее помещение еще милее. Мэр снова пошарил в шкафчике, налил еще одну большую рюмку коньяку, распечатал шоколадную конфетку. Он еще ничего не ел с утра, в желудке бултыхалась только чашка чая с коньяком. Сейчас он выпьет и успокоится… Но как тут успокоиться? Леонид Вешняков действительно не знал, кто убил Вадима Краснова. Но… Неужели это… Нет, даже думать об этом не хочется…
Несколько минут назад в разговоре с Грачом, когда он уверял, что сам ничего не понимает, мэр лукавил. Было у него одно очень серьезное сомнение, настолько серьезное, что думать о нем не хотелось, потому что если это окажется правдой, то и он сам будет впутан в очень и очень неприятную историю. Вернее, он уже давно в нее впутан, но пока об этом никто не знает. А если узнают? Что тогда? Каковы будут последствия для него самого?
Возглавлять следственно-оперативную группу по делу об убийстве Вадима Краснова назначили Сергея Алексеевича Поповкина, следователя с огромным стажем и богатейшим опытом успешно раскрытых дел. Вначале он побеседовал с братом убитого Андреем: все-таки Андрей сам следователь, и беседа шла на одном языке, тем не менее она оказалась абсолютно непродуктивной. Старший брат Краснова видел Вадима последний раз неделю назад, не имел ни малейшего представления о том, были ли у него проблемы на работе (ни о чем таком Вадим не говорил) и имелись ли недоброжелатели. Андрей был уверен, что Вадим был абсолютно доволен и жизнью, и работой.
Разговор с женой Лизой тоже практически ничего не дал. Жене Вадим никогда не говорил о том, что ему угрожают, никаких подозрительных звонков, никаких внезапных отлучек, подавленного настроения, ничего этого не было. Все было как всегда. И когда «это случилось», они с дочерью были дома: Катя висела в Интернете, Лиза что-то готовила, когда позвонил сосед и сказал, что там, в подьезде, кажется, лежит Вадим… На этом моменте Лиза тихо заплакала, и больше от нее было уже ничего не добиться. Ладно, после похорон ее можно будет допросить поподробнее, сейчас все-таки слишком сказывается шок.
Те же результаты дали разговоры с отцом и Катей, дочерью убитого. Получалось, что Вадим Борисович Краснов – серьезный профессионал, заботливый сын, хороший брат, любящий и любимый отец и муж. У него была интересная работа, которую он выполнял честно (хотя это еще проверять и проверять), были друзья, его уважали коллеги. Они же утверждают, что он был веселым, беззлобным человеком, требовательным, конечно, но ответственность в полной мере разделял вместе с подчиненными. В общем, портрет получался… что и говорить. Однако вчера вечером, около половины девятого, кто-то ударил этого замечательного человека в висок. Дорогие часы остались на руке, бумажник с 12 тысячами рублей и кредитной картой в портфеле. Нет, определенно Вадим Краснов был не из тех, кого бьют по голове в подъезде. Такие, как он, баловни судьбы не пачкают кровью костюм из новой коллекции Каролины Эрреро. Если уж таким, как он, и суждено умереть насильственной смертью, то они взрываются в своем «Лексусе» или в них стреляет высокооплачиваемый снайпер. И взорванный автомобиль потом показывают по центральным телеканалам, а снайпера судят показательным процессом. Такой человек, как Вадим Краснов, не должен лежать в подъезде с проломленной головой. Такая смерть ему совсем не подходит.
Андрею было десять лет, когда родился младший брат. Тогда он и понял, что его собственная жизнь в семье больше не имеет никакого значения. Нельзя сказать, чтобы родители не любили старшего сына. Нет, любили, конечно. Раз уж он есть, раз уж он существует на свете, раз уж он живет с ними в одной квартире, значит, его нужно хоть как-то любить. Отец всегда был человеком властным, честолюбивым, всегда стремился быть во всем лучше других. Он имел обширную адвокатскую практику, получал большие гонорары, кроме того, был ученым: кандидатом, затем и доктором наук, преподавал в университете. Он жил по высокому стандарту и от других требовал соответствовать этому уровню. Мама, Нина Григорьевна, старалась изо всех сил. Она была красивой, стройной, элегантной женщиной, поженились они с отцом, еще будучи студентами-однокурсниками. Она не была столь гениальной, как папа, поэтому отец решил ее не утруждать и позволил заниматься гражданским правом, вести дела спокойные, не требующие больших усилий. Больших усилий он требовал от нее в другом: Нина должна была соответствовать его статусу как жена и как хозяйка дома. Она посещала лучших массажисток, элитные парикмахерские, всегда была идеально причесана, дорого и модно одета. Каждый раз, когда у них собирались коллеги Бориса или гости из числа его клиентов, Нина готовила что-нибудь изысканное.