Хмельное зелье

– Работы море, а она стоит, глазки строит, малахольная.

День рождения мы отмечали в узком кругу, папа уехал в командировку, а Даша не захотела без него ехать в деревню, она позвонила рано утром и, поздравив меня с днём рождения, сказала:

– Василисочка, мы с папой приедем к тебе, когда он вернётся из командировки, не грусти и не обижайся, мы тебя любим.

Мы с Танькой приготовили всякие вкусности, накрыли на стол, поставили текилу, водку и красное вино для нас, девушек. Демьяныч пришёл принарядившийся, в белой рубашке в синюю полоску с галстуком и в пиджаке. Я посмотрела на него и ахнула:

– Демьяныч! Да ты у нас совсем молодой и красавец мужчина, надо бы заняться и невесту тебе подыскать, а то так и засохнешь на корню в холостяках.

– Нет, Васька, поздно, я уже привык один жить, это я около вас, молодых, расцвёл душой и телом.

– Ну, проходи, Демьяныч, садись за стол, сейчас Никита подойдёт. – Не успела я проговорить, открылась дверь и первым появился букет цветов, такой огромный, что из-за него Никиту не видно было, а когда букет опустился пониже, я ахнула, за букетом стоял Алексей и улыбался во все тридцать два зуба. Следом за ним зашёл высокий чернявый парень с огромными чёрными глазами в обрамлении мохнатых длинных ресниц и смущённо остановился со своим букетом около двери. Алексей повернулся к нему и сказал:

– Тимур, познакомься, это Василиса, дочь нашего Сергея Викторовича, а это, – он перевёл глаза на Татьяну, – её подруга Татьяна, а за столом сидит Демьяныч, который в прошлый раз нас чуть не пристрелил за нашу дурацкую шутку.

Тимур подошёл ко мне, вручил букет с поздравлениями, потом – к Татьяне и, пожимая ей руку, утонул в вырезе её блузки. Она ж, гадюка, свою грудь старается всем демонстрировать, правда, надо отдать ей должное, в смысле её груди, красивая до не могу, мне такая и не снилась. Я их пригласила к столу, сказав:

– Вы пока рассаживайтесь, а мы с Таней цветы определим в воду.

Мы вышли, я молча глянула на Таньку, она закатила глаза и прошептала:

– Васька, я пропала…

– Держи себя в руках, – прошипела я, – а то спугнёшь парня.

– Вась, – проговорила Танька упавшим голосом, – я думаю, вряд ли он обратит на меня внимание, у них там, в городе, вон какие красотки ходят.

– Танька, дай оглядеться своему объекту вожделения. Он же впервые здесь, и не выставляй свою грудь напоказ, дай человеку спокойно поесть, а то он как выкатил глаза в вырез твоей блузки, так еле очнулся.

– А что, я своей грудью могу ему аппетит испортить?

– А ты как думаешь? До еды ему, страдальцу, будет, когда перед глазами такой соблазн станет мелькать?

– Ладно, сейчас накину что-нибудь, пусть поест, так и быть.

Мы поставили цветы в воду и пошли к гостям. Они сидели за столом смирно и ждали нас. Татьяна пристроилась напротив Тимура, а я рядом с Демьянычем и, повернувшись к нему, спросила:

– Демьяныч! Чего сидим? Кто будет наливать, говорить тост имениннице?

– А, так это мы мигом, – засуетился Демьяныч. – Я тут вроде как на правах хозяина, девки-то под моим приглядом живут, а у меня не забалуешь. Разлив мужчинам водку, а нам с Татьяной вино, Демьяныч встал и сказал:

– Василиса! Пусть у тебя всё будет хорошо, будь здорова и счастлива. Я рад, что ты приехала к нам жить, у нас с Татьяной с твоим появлением жизнь заиграла новыми красками. Вы нафантазируете себе и куда-то бежите, а я бегу следом, чтобы с вами ничего не случилось. Это называется «прощай спокойная жизнь», и с твоим появлением я почувствовал себя нужным. За тебя, беспокойная соседка!

– Демьяныч! Я не поняла, ты сейчас меня поздравил или отчитал?

– Я тебя поздравил, Василиса, если понадобится тебя отчитать, я это сделаю, когда заработаешь.

Я хотела возмутиться такой речью, посмотрела на Демьяныча, а он сидел и смотрел на меня, улыбаясь, потом наклонился к моему уху и прошептал:

– Вином не увлекайся, у тебя ухажёр за столом, ползать тебе сегодня нельзя, бросит.

– Демьяныч, он не мой ухажёр, у меня другие планы.

Мы выпили и стали закусывать. Стол у нас ломился от еды, мы с Танькой постарались. Она сидела и молча поглядывала на Тимура, а он поднимал иногда глаза от тарелки, смотрел на неё с улыбкой и опять увлечённо разглядывал свои закуски. Алексей же вёл себя более свободно, болтал без умолку, шутил и весело смеялся над собственными шутками. Мы тоже улыбались, а Демьяныч только хмыкал и качал головой. Засиделись мы допоздна. Демьяныч был уже хорош и, собрав глаза в кучу, проговорил:

– Васька! Проводи меня домой, а то у меня так не получится, как у тебя в прошлый раз.

– Демьяныч, побойся бога, ты ещё как огурчик!

– Нет, Васька, всё, я – домой. Пошли.

Я поднялась и пошла провожать Демьяныча. Когда мы вышли из дома, он мне прошептал на ухо:

– Василиса, ты приходи ко мне ночевать, если что.

– Что «если что»? – спросила я.

– Ну, пацаны незнакомые, мало ли.

– Демьяныч, спи спокойно и ни о чём не тревожься. Всё будет хорошо.

– Ну, тебе видней. – сказал Демьяныч, стараясь попасть ногой на ступеньку своего крыльца, но она почему-то уходила из-под его ноги, и он, оступившись, встал на четвереньки и пошёл домой, как я в прошлый раз, только я шла из дома искать Таньку. Я шла сзади и корректировала его путь. Наконец он добрался до кровати, опёрся рукой о край, поднялся, но тут же рухнул на постель и захрапел. Я сняла с него ботинки, прикрыла его одеялом и вышла из дома, заперев дверь на ключ, а ключ положила под крыльцо. Когда вернулась домой, Таньки с Тимуром уже не было, а Алексей сидел за столом и терпеливо ждал моего возвращения. Я подошла к столу, начала убирать грязную посуду и складывать оставшиеся продукты в холодильник. Тут незаметно сзади подошёл ко мне Алексей, обхватил меня и, прижав к себе, прошептал:

– Василиса, брось ты эту уборку, пойдём спать.

Я повернулась к нему и удивлённо спросила:

– Ты собрался здесь спать?

– Я собрался не здесь спать, а с тобой спать.

– Да неужели? А что у тебя с губами?

– А что с моими губами не так?

– Закатай!

– А зачем? Раз ты сразу нас не выставила, я решил, что мы с тобой поладим.

От негодования мне не хватало воздуха. Такого нахальства я не ожидала. Он решил, что я могу вот так запросто опозорить своего отца и лечь в постель с его водителем в первый же день знакомства. Так, как сейчас, я не была возмущена ещё никогда в жизни.

– Так! Ты меня оскорбил и оплачиваешь мой моральный ущерб.

– Сколько?

– Сто баксов.

– Ого!

– А ты как думал? Я себя люблю и ценю.

– Ты хочешь сказать, что стоишь сто баксов?

– Я сказала – это моральный ущерб!

– Ну, хорошо, на тебе сто баксов. А дальше что?

– А дальше мы идём в ресторан, когда я скажу, и я ими расплачиваюсь за наш ужин.

– Хочешь сказать, мы вместе идём в ресторан, и ты расплачиваешься?

– Ты всё правильно понял.

– Ты хочешь меня унизить и выставить альфонсом?

– Да, чтобы неповадно было девушек обижать.

– Да я не хотел тебя обидеть, наоборот, хотел, как лучше. Вон Татьяна с Тимуром, по-моему, поладили.

– Это их дело, я Татьяне не указ. Иди ложись в маленькой комнате и не шелести, иначе выставлю на улицу.

– Ну, хорошо. Извини. Я пошёл? Если что, зови.

Алексей ухмыльнулся и пошёл в комнату, где вместо двери висела штора. Он зашёл и аккуратно закрыл её за собой.

– Спокойной ночи! – сказала я ему и пошла к себе. Пять минут гордилась тем, что не повелась на его предложение, потом два часа плакала, ругая себя последними словами, что отказалась от такого красавчика, а после едва не до утра он стоял перед глазами такой большой, спортивный и сильный, но было поздно, я не привыкла отменять своих решений. Наутро наши гости уехали, а я решила залить своё горе вином. Когда вино закончилось, перешла на водку. Потом ко мне пришла Танька, я смотрела на неё, стоящую в дверях, и рассуждала, видимо, вслух: