Страница 19 из 49
— Какой ужас! — восклицает Мэри.
Я киваю.
— И он даже не извинился. Богачи никогда не извиняются.
Лилия закатывает глаза, но не произносит ни слова.
Я снимаю брезент со своей парусной лодки, сворачиваю его и убираю в люк. Давненько я не выходила на ней в море. Наверное, где-то с июля, а все потому, что мы с Алексом тусовались на его катере: с откидными кожаными сиденьями, потрясающей стереосистемой и холодильником для напитков. По какой-то странной причине я чувствую себя немного виноватой. Потому что забыла, кем была до встречи с ним. Забыла о важных для меня вещах: о ремонте лодки и общении с настоящими друзьями. Никогда не думала, что стану одной из тех девушек, которые поступаются своими принципами ради парня. Особенно ради такого плейбоя, как Алекс Линд.
— Заходите, — приглашаю я, подключая прожектор к аккумулятору. Яркий луч света мгновенно прорезает темноту, освещая верхушки волн. Восхитительное зрелище.
Лилия ступает на борт и замирает, почувствовав качание лодки. А потом отпрыгивает назад, как испуганный кролик. Она чуть не сбивает с ног Мэри, которая тоже, судя по всему, нервничает.
— Давайте поговорим здесь, — сложив руки на груди, говорит Лилия.
— Я хожу под парусом с тех пор, как научилась поворачивать штурвал! Да я чувствую себя в большей безопасности, управляя лодкой, чем машиной, — смеясь, отвечаю я.
— Я сказала, что не поднимусь на эту штуковину, — рявкает Лилия. — Либо мы говорим здесь, либо я ухожу.
Пробурчав себе под нос «Примадонна», я отключаю прожектор и схожу на причал.
Мы садимся полукругом, и меня внезапно озаряет, что я уже одержала победу, потому что лучшая подруга Ренни сидит здесь и обещает мне помочь с ней поквитаться. Алекс тоже получит свое. Мне глубоко наплевать на Рива, но будет неплохо увидеть, как он расплачивается за свои деяния. Получается своего рода акция «три по цене одного».
— Нужно установить несколько правил, — говорю я, вытянув ноги перед собой. — Во-первых, я считаю, что каждая из нас должна участвовать во всех трех актах мести. Таким образом никто не сможет отказаться или обвинить в чем-то другого.
— Это само собой разумеется, — буркает Лилия.
Я бросаю на нее раздраженный взгляд, но все же продолжаю:
— Во-вторых, никто не должен видеть, как мы общаемся. Никогда.
— Да. Это имеет смысл, — кивает Мэри, соглашаясь со мной.
— На самом деле, мне кажется, что даже слать друг другу сообщения может быть слишком рискованно, — продолжаю я. — Лилия, что, если Ренни возьмет твой телефон и увидит мой номер?
— Не то чтобы Ренни рылась в моем телефоне, но да, я с тобой согласна, — уткнувшись взглядом в колени, отвечает Лилия. — Нам нужно соблюдать осторожность.
— И не просто осторожность, — замечаю я. — Никто и никогда не должен узнать, что мы замышляем. Эта тайна должна умереть вместе с нами. — После этих слов я прочищаю горло, потому что наступает черед самой важной части моей речи. — И если мы собираемся это сделать, то ни одна из нас не может выйти из игры на полпути. Если ты участвуешь, то должна пройти весь путь до конца. Пока мы все не получим желаемого. Если нет, то... мы откроем сезон охоты. За это время мы насобираем столько информации, что сможем использовать ее против тебя. Если вы не готовы в этом поклясться, то мы просто сделаем вид, что сегодняшнего вечера не было.
Первой кивает Мэри, а следом за ней и Лилия. Я улыбаюсь, потому что, черт возьми, мы это сделаем!
— Что ж, тогда решено, — подвожу итог я. — Теперь нужно придумать, как мы поступим с Ренни, Алексом и Ривом.
— Сначала с Алексом, — поправляет меня Лилия, и мы молча смотрим друг на друга. — Итак, каков план?
— Не думайте, что я буду делать за вас всю работу, — возмущаюсь я. — Я составила правила!
Лилия поджимает губы.
— Серьезно? Я думала, что ты уже все продумала. Что у тебя есть что-то типа записной книжки со списком всех, кого ты ненавидишь, и перечнем того, как им отомстишь. — Ее голос звучит разочарованно, но от ее слов во мне поднимается странное чувство гордости.
Я с ходу начинаю предлагать варианты:
— Хорошо. Мы знаем, что Алекс помешан на своем внедорожнике. Можно разрисовать его краской или сделать что-нибудь с двигателем...
— Это слишком просто, — перебивает меня Лилия.
— А у него есть домашнее животное? — спрашивает Мэри. — Можно его похитить и... убить! — Мы с Лилией обмениваемся шокированными взглядами, а Мэри хихикает. — Насчет последнего я пошутила. Я люблю животных!
Я продолжаю предлагать варианты:
— Можно взломать школьный компьютер и изменить его оценки. Сделать так, что его примут лишь в один-единственный колледж — в местный. Отец выпорет Алекса, если тот не поступит в университет Лиги плюща.
— Я не умею ничего взламывать, — вздохнув, отметает мою идею Лилия. — Сомневаюсь, что и ты можешь, Кэт. Как насчет тебя, Мэри?
Девушка качает головой.
— Думаю, у меня есть идея получше, — продолжает Лилия. Я начинаю злиться, но ее следующие слова все меняют: — Я предлагаю сделать так, чтобы ни одна девушка с острова Джар больше никогда не захотела встречаться с Алексом Линдом. Ну... и как это можно осуществить?
В том, как Лилия это произносит, что-то есть: подавшись в темноте вперед, с широко открытыми глазами, в которых читается спокойствие. Она определенно настроена решительно.
— Черт возьми, да! — хлопаю я в ладоши, потому что не могу удержать своей радости.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЛИЛИЯ
В пятницу после тренировки мы c Ренни идем по парковке, и она берет меня под руку.
— Итак, чем хочешь сегодня заняться?
— Ой, а ты разве не работаешь? — Я полагала, что работает. Надеялась на это.
Ренни качает головой.
— Терри меня подменит. Я хочу повеселиться! — Последнее предложение она произносит детским голоском.
— Гм, — протягиваю я, делая вид, что думаю. Но на самом деле мне просто хочется поехать домой, лечь на кровать и отдаться размышлениям о том, как еще можно насолить Алексу. На уроке мне удалось отключиться от всего и представить, как будет здорово, когда мы начнем претворять в жизнь свои планы насчет него. Точно бальзам на душу. Я не была так счастлива с тех пор, как... в общем, довольно давно.
Вчера во время обеда Ренни заметила, что я улыбаюсь, и спросила:
— И чему это ты так радуешься?
Я чуть не подавилась роллом с курицей. Мне еще никогда не доводилось хранить такие большие секреты. Помню, когда мама планировала вечеринку-сюрприз в честь папиного пятидесятилетия, я так боялась проболтаться, что две недели проходила с больным животом. А пока отец ночью поправлял мое одеяло, я думала: «Ничего не говори, только ничего не говори». Я переживала, что проговорюсь просто потому, что была слишком сосредоточена на том, как бы удержать этот секрет при себе.
Но мне удалось справиться с этой задачей. Я сказала Ренни, что думала о том, куда мы отправимся в мае после выпускного. Мы всегда планировали поехать куда-нибудь вместе, только я и она.
— Может, на Фиджи. Или на Мальдивы, — сказала я.
Ренни больше никогда не будет выглядеть в моих глазах как прежде. Но в какой-то степени я рада, что мне пока не нужно ничего с этим делать. Моя основная претензия направлена на Алекса, и именно на ней я сосредоточу все свое внимание.
Часть меня — наверное, тоскующая по прошлому — хочет взять и рассказать Ренни о том, что я собираюсь сделать. Ей бы это понравилось. Уверена, уж она-то придумала бы множество жутких и извращенных способов напакостить Алексу. Я бы не додумалась до них и за миллион лет. Но, конечно же, я ничего ей не рассказываю. Потому что, когда мы покончим с Алексом, следующая на очереди будет именно она.
А пока мне просто нужно сохранять спокойствие. Чем более нормальной я буду выглядеть в глазах других, тем меньше шансов, что они заподозрят о моем участии. Это очень важно. Никто не должен ни о чем узнать. Никогда.