Страница 13 из 49
— Хорошо! Подожди! Ну, может, выпила где-то полстакана «Клубничного дайкири». Я не просила, мне его дала одна подруга. Я думала, что он безалкогольный. И просто сделала пару маленьких глоточков, чтобы не переводить коктейль зазря. В этом нет ничего страшного. Ты же пила на тусовках, когда училась в девятом классе!
Да, пила, но это было в конце года. Когда мы с Ренни начали ходить на вечеринки, она пила все подряд. Парни прозвали ее Полпинты, потому что она была такой маленькой, а пила наравне с ними. В отличие от меня. Я же так боялась нарваться на неприятности, что потягивала один напиток всю ночь.
— Хватит оправдываться! Ты соврала мне. Соврала прямо в лицо, Надя. — Я откидываюсь на спинку дивана. Не могу поверить, что она мне солгала. — Теперь ты наказана. Никаких вечеринок и тусовок с моими друзьями, потому что ты, судя по всему, не можешь держать себя в руках. И если я узнаю, что ты выпила больше, чем сказала, то устрою тебе проблемы.
— Мне очень, очень жаль.
Дело даже не в выпивке.
— Не думала, что ты когда-нибудь мне соврешь.
По ее щеке скатывается крупная слеза.
— Я никогда больше не буду пить, Лили! Поверь мне.
— Как я могу теперь тебе верить? — вставая, говорю я. У меня такое чувство, что я и сама сейчас расплачусь. Поэтому выхожу из гостиной и поднимаюсь в свою комнату.
Мне не следовало оставлять ее на той вечеринке. Я виновата в той же степени, что и Надя. А может, и больше. Я ее старшая сестра. И моя обязанность — присматривать за ней и оберегать.
* * *
Когда мы пришли на другую вечеринку, там была куча народу. Из знакомых — никого, в основном это были приезжие студенты колледжей. Никакой тематики, просто компания людей, которая слушает музыку и общается друг с другом.
Парни заметили нас сразу же. Нам льстило, что они ждали нас и уделяли столько внимания. Вначале я постоянно смотрела на часы, потому что не хотела задерживаться больше чем на час, как пообещала мне Ренни.
Они спросили, что мы хотим выпить, и Ренни попросила их смешать водку, клюкву и ложку сахара с горкой. Она знала, что я пью только очень сладкие коктейли. Каждый раз, когда наши стаканы пустели, парни оказывались рядом и наполняли их заново. Нам было весело вчетвером, поэтому я перестала проверять время и думать о той вечеринке, которую мы покинули ради этой. Помню, как смеялась над всем, что говорил «мой» парень — тот, что повыше, — хотя в действительности он не рассказывал ничего смешного. Вот насколько я была пьяна.
Майк. Так его звали.
* * *
Около одиннадцати вечера я стучусь к Наде. Она не отвечает, но я слышу, что в комнате работает телевизор.
— Я стараюсь за тобой присматривать, Надя, — через закрытую дверь говорю я. — Это моя обязанность.
Проходит несколько секунд, а ответа все нет. Надя всегда долго обижается, и вернуть ее расположение обычно не просто. Ненавижу, когда она на меня обижается. Ненавижу больше всего на свете. Но у меня тоже есть причина на нее злиться.
— Давай завтра поедем в школу вместе? — прислонившись головой к двери, спрашиваю я. — Только мы вдвоем. Я поведу. Если выедем пораньше, то сможем заехать в «Молочное утро» и купить малиновые маффины. Прямо из печи, как ты любишь.
Надя продолжает молчать. Я вздыхаю и возвращаюсь в свою комнату.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КЭТ
Мы с отцом и Пэтом сидим в гостиной с тарелками чили и смотрим мотокросс. Это уже третий день чили. Потому что, когда папа готовит свой адский чили, мы едим его как минимум неделю. И меня от него уже тошнит.
— Сегодня твоя очередь мыть посуду. Моя была вчера, — говорит Пэт, когда я встаю.
— Но вчера нечего было мыть. Мы ели из пластиковых тарелок.
Он поворачивается обратно к телевизору и гладит голыми ступнями спину Шепа.
— Да, но выбрасывать их пришлось мне. Так что официально теперь твоя очередь.
Я показываю ему средний палец, складываю тарелки в раковину и оставляю их там. Пэт такой лентяй. Он окончил школу два года назад, но до сих пор живет с нами. Посещает лекции по нескольким предметам в муниципальном колледже, но в основном просто мается дурью.
Вернувшись в свою комнату, я проверяю телефон. Никаких пропущенных звонков или сообщений от Алекса. Мне бы очень хотелось поговорить про его бездушную подружку Ренни и про то, что она заслужила тот плевок в лицо. Но я не собираюсь первой ему звонить. Только не тогда, когда он сам пообещал это сделать.
Вместо этого я набираю номер музыкального магазина, где работает Ким. Когда она поднимает трубку, я едва слышу ее из-за шума.
— Что у вас там происходит? — спрашиваю я.
— Да тут независимая студия звукозаписи устроила вечеринку в честь одной бездарной группы.
— Можно мне прийти? У меня был ужасный день. Я всей душой ненавижу свою школу, ненавижу Ренни Хольц, я...
— Хорошо, хорошо, — перебивает она.
Я хватаю сумку и начинаю бросать в нее все необходимое. Плевать, что завтра в школу. Я могу сесть на первый утренний паром. Или вообще прогулять. Я уже собираюсь поблагодарить ее, но тут Ким прикрывает трубку рукой и произносит:
— В подвале есть еще одна бутылка виски. Сходи принеси.
И тогда я понимаю, что она говорит с кем-то еще.
— Ким? Ну пожалуйста! — буквально ною я, но мне все равно. Не хочу сегодня находиться на острове.
— Милая, я буду занята здесь как минимум до двух ночи, — вздыхает она. — Позвони мне завтра, когда вернешься из школы. Ладно?
— Как скажешь, — отвечаю я. Да, Ким занята, я это понимаю. Как и то, что Ким двадцать три и вся эта школьная фигня ей не интересна. Но она правда мне нужна. Мне нужен хоть кто-нибудь.
Когда я вспоминаю о том, что произошло сегодня, мне становится плохо. Я, черт возьми, плюнула в лицо Ренни. Это самое скверное из всего, что я могла сделать. Господи, что об этом подумала моя мама? Папа всегда переживал, что воспитывает меня недостаточно женственной и что мама там, на небесах, разочарована. Она была очень воспитанной и нежной. Должно быть, она подумала, что ее дочь настоящая засранка. А еще я подтвердила всю ту ложь, которую распускала обо мне Ренни, начиная с девятого класса.
Уверена, ведьма именно этого и добивалась. Выкопать мне могилу, а потом загнать прямо в нее. Она знает мои слабые места. Но и я знаю ее. В этом плане мы с ней на равных. Однако, как бы гадски она ко мне ни относилась — а отношение было хуже некуда, — я никогда не опускалась до ее уровня. Почему? Да кто его знает. Только сейчас я понимаю, что мне давно следовало поставить ее на место.
Я решаю прогуляться и покурить, чтобы собраться с мыслями. Надев ботинки, я выхожу через заднюю дверь. Не хочу, чтобы Пэт снова доставал меня с посудой. Я помою ее, когда вернусь. Если будет настроение.
На улице темно, а на подъездной дорожке разбросаны плотницкие инструменты отца, щепки и согнутые гвозди, поэтому до тротуара я несу Шепа на руках. Одна состоятельная пара, прежде чем уехать с острова в конце лета, заказала отцу каноэ ручной работы. Оно будет готово к их возвращению в следующем году.
Я направляюсь прямиком в лес за своим домом. Летом я часто приводила сюда Алекса. С другой стороны есть поляна, на которой можно припарковать машину и смотреть из нее на океан. Место довольно уединенное, и о нем знают лишь немногие. Своего рода секрет Томастауна. Мы приезжали сюда, слушали музыку и любовались луной. Нам просто нравилось проводить время вместе. Мне нравилось, что с ним я могу быть самой собой. Думаю, он чувствовал то же самое.
Я иду по дороге и курю, позволяя Шепу обнюхивать все вокруг. Докурив до фильтра, я тушу окурок каблуком, пока он не смешивается с сухими сосновыми иглами и песком.
А подняв взгляд, вижу его — внедорожник Алекса, припаркованный на поляне. И сидящую с ним в машине девушку.