Страница 3 из 6
Великий гуру опрокинул в себя еще один бокал виски и продолжал, испепеляющим взором глядя на знатного космоинженера.
– Человек уже более не может найти приложение своим силам в материальной жизни, в производстве, как это было в течение предшествующих тысячелетий для абсолютного большинства представителей класса прямоходящих. Он более не нужен глобальной экономике, которая рождает товары и услуги как бы сама по себе, без нашего участия. Ты заметил, Арчи, сколько развелось в последнее время дрянных музыкантов, художников, писателей? Это те несчастные, которые, не найдя приложения своим силам в реальном мире, пытаются найти себе место в духовной жизни. Из ста тысяч таких один становится гением, десять – мастерами, прочие же обречены на прозябание, деградацию, познание горечи самого страшного разочарования – разочарования в самом себе. Три четверти из них покончит самоубийством, потому что им слишком трудно будет дожить до естественной смерти, и почти все они превратятся в моральных уродов!
– Ну, это ты погорячился! – предостерегающе поднял палец Иванцов. Но оппонент уже окончательно вошел в раж:
– Но далеко не все могут стать даже скверными художниками и поэтами! И они обречены на абсолютно бессмысленное существование. Вот, смотри на них! – Бобров повел обличительным жестом в сторону лагеря безработных. – Смотри, как кишмя кишит человеческий муравейник, который безжалостно попирает пята нашего общества! Миллионы и миллионы полных сил и энергии людей ведут бессмысленное, бездеятельное существование. Не самое страшное ли это извращение?
А какая это великолепная питательная среда для темных инстинктов? Какой процент из этих миллионов, устав влачить такую жизнь, становится на грязный путь преступления, проституции, торговли самим собой и своими детьми? Посмотрел бы я, что будет с этой страной, если бы государство не повышало время от времени пособие по безработице!
– Ну, хватит, хватит, слышали уже сто раз! – лениво пытался остановить шквал красноречия хозяин кабинета, наполняя стаканы соломенным виски. Но для урагана не было преграды:
– Но человечество не желает жить на положении призреваемых! Моё поколение, вступая в жизнь, верило, что космос решит все проблемы. Что он даст работу безработным, превратится в резервуар, в который хлынет накопленная и не находящая применения на Земле энергия человечества. Но мы обманулись! Что пользы от того, что космос заполнили орбитальные заводы, фабрики-автоматы и все прочее? Чем дальше вперед, тем больше автоматов, тем больше безработных! Это парадокс! Раньше фараоны силой гнали людей на работу, теперь же фараоны силой гонят людей с работы!
– Ах, Кирик! Все это и так понятно! – уста Иванцова в очередной округлились в улыбке здравомыслящего технаря. – Космос оказался всего-навсего вполне прикладной штуковиной. Еще одна производственная зона. Никакой романтики. Наверное, это даже хорошо…
– Чего же в этом хорошего? А как же порыв, волан, через тернии к звездам? То, ради чего могли бы жить миллионы?
– А как ты представляешь себе этот «волан»? Что делать этим бурлящим массам в космосе?
– А что, ты можешь построить корабль для миллионов человек? – с недоверием, граничащим с презрением, спросил Бодров.
– Корабль? Запросто! – легкомысленно отвечал Иванцов.– Какая разница – в два раза меньше или в два раза больше?
– Это ты серьезно? – вопросительно нахмурился его собеседник.
– Совершенно серьезно! Что может быть проще? Надеюсь только, что твои обиженные и угнетенные не потребуют себе того комфорта, как и пассажиры "Леля"?
– Но почему ты раньше не построил такой корабль?
– Строю не я, строит корпорация. А кто заплатит корпорации за такой корабль? Кто его купит?
Несколько мгновений Бобров сосредоточено размышлял, потом соскочил со стола и в тяжкой задумчивости прошёлся из угла в угол.
– Безобразие! – пробормотал он. – Могут построить, но, не строят! Саботаж! Торговцы в храме! Вот он, – тупик!
Иванцов нажал кнопку вызова секретарши.
– Барби, господин Бобров выпил у меня все виски. Принесите, пожалуйста, еще одну емкость. И, кроме того, я вам уже указывал, что в ваши служебные обязанности не входит вязание джемперов?
– Как вы догадались? – изумленно проворковала девушка.
– Вы держите руках спицу.
В этот миг пространство вокруг наполнилось трепетом и низким, густым звуком. По взлетно-посадочной полосе, прессуя бетон своей чудовищной массой, заскользил короткокрылый, как пингвин, челнок. 37 дам и 63 джентльмена отправлялись в космический круиз.
Иванцов пристально проследил взлет. Бобров же стоял в это время посреди комнаты, словно застигнутый шаровой молнией, и, раскрыв рот, пялился в пространство. С грохотом ракета проламывала атмосферный панцирь планеты. Она уходила вверх очень медленно, по плавной параболе, много медленнее своих обычных сестер, дабы не побеспокоить высокими перегрузками свое деликатное содержимое.
Когда челнок исчез в безмолвном пространстве, с давнейших времен именуемом человечеством небом, Иванцов обернулся к своему компаньону. Тот все еще пребывал в позе Колосса Родосского; взгляд друга детства вывел его из этой оцепенелости. Великий литератор несколько раз пересек комнату тяжелыми шагами поперек, едва не сбил с ног секретаршу, принесшую виски, и вскричал:
– Артур! Мне в голову пришла гениальная идея!
– Выскажи её скорее мне. Только я один на всем земном шаре смогу с должной деликатностью переправить тебя в психиатрическую лечебницу!
Но Кирюхе Боброву было не до мелких колкостей. Кожа у него в этом плане была как у настоящего носорога.
Вдохновенный, словно пророк, он начал излагать, вышагивая по комнате и в горячности хватаясь время от времени то за нос, то за уши, то за другие элементы своей физиономии.
– Как известно, ближайшие звезда находятся от нас на расстоянии нескольких десятков световых лет и достижение ее при современных скоростях полета в течение одной человеческой жизни невозможно.
– Совершенно верно, – поддакнул Иванцов, изобразив поспешность, с которой нормальные люди соглашаются с сумасшедшим.
– Значит, в полете к другим планетным системам с целью освоения тех из них, которые пригодны для жизни, должно участвовать несколько поколений космонавтов. Это должно быть, иными словами, целое общество, целый мир в миниатюре, в котором люди могли бы естественнейшим образом рождаться, жить и умирать. Мало того, для того, чтобы группа людей стала жизнеспособным сообществом, так сказать, цивилизацией, а не просто скоплением двуногих, чтобы она не деградировала и не вымерла, эта группа должна иметь определенный нижний предел численности своих членов, и этот предел, по оценкам ученых, социологов, отнюдь не низок – несколько миллионов. Если мы отправим в космос меньшую группу, то она, по истечении некоторого срока существования, повернет в своем развитии обратно, деградирует, забудет навыки и знания, может даже вымереть.
– Верно глаголешь, – поддакнул «Королёв XXI века». – Еще Айзек Азимов или Пол Андерсон, кажется, писали про это.
– Так отправим же их всех в космос! – раскинув руки подобно Христу над Рио-де-Жанейро, вскричал Кирилл Кириллович, обращаясь к широкому бронированному биоволокном стеклу, обращенного к шири космодрома и дали палаточного лагеря за ним. – Я брошу клич: кто хочет в космос, к новым мирам, прочь с этой Земли, которую мы уже переросли, к новым планетам, чтобы осваивать и заселять их! Нам нет места на нашей старухе-Земле – так найдем его во Вселенной! Это вдохнет жизнь в миллионы отверженных, вся беда которых в том, что у них есть это величайшее сокровище, дарованное человеку – устремленность вперед, но нет возможности к движению. Пусть борются и побеждают, пусть чувствуют себя людьми! Они более не изгои этого сытого мира – нет, они первопроходцы, пионеры, освоители космоса!
Вот только сможете ли вы, технари, построить такую космическую колыбель для нового человечества? Вы, которые ублажаете единицы, сможете ли вы служить миллионам? Сможете ли вы создать корабль, который примет несколько миллионов человек со всем необходимым для их регенерации в течение сотен, а, может, и тысяч лет, и который будет способен донести их до иных планетных систем с условиями, пригодными для жизни?