Страница 8 из 11
Но город жил, особенно в этой части. Посчитав старую лишь своим приростком, использовал её для успокоения души в церкви, воспитания сознательной молодежи в университете и поддержки делового городского населения продуктами. И никто не замечал в этой суете того единственного существа, которое настолько принципиально, настолько безжалостно к ощущению своей ненадобности и одновременно настолько богато, что сама смерть ему подчиняется, называя его Временем.
Время неумолимо старило день, отзвенев последние лекции воодушевленным гулом студенческой братии, и тихими вздохами преподавателей, собирающихся домой – единственных людей, которые замечали присутствие могущественного полубога только в сравнении с постоянно молодыми лицами слушателей. Лишь студенты не имеют возраста, и, пожалуй, время не властно в этом определении, с лихвой отыгрываясь на преподавателях, порой не щадя даже самых ценных для человечества личностей, а может, наоборот, только поэтому… Наступил вечер.
ГЛАВА 8
Человек не спешил домой, он знал, что там чисто и пусто.
Вековые дубы черной стеной возвышались перед ним. Светлячками-переростками выглядели дежурившие с карманными фонариками полицейские. Он не хотел освещать парк ночью, давая последний приют потерянным теням и мыслям горожан, чтобы утренний свет уже навсегда дал им покой.
Пройдя по темному парку, он ступил на белую светящуюся от странных камней аллею с еще более непонятными черными деревцами, которые не могли быть настоящими, так как никогда на них не было и намека на листья или их рост. В этом свете человек казался более величественным. Твердый взгляд, казалось, мог разрушить даже самую крепкую стену. Плотно сжатые губы и маскообразное лицо, на котором редко можно было видеть какое-нибудь выражение. Высокий лоб не отрицал наличие определенного багажа мыслей, возникающих стремительно, оставляющих яркий и глубокий след в порождающем их сознании. Русые волосы спадали вьющимися прядями на лоб, заставляя их владельца периодически убирать их длинными пальцами. Шел он практически неслышно, редко задевая непослушный гравий, сливаясь с многочисленными тенями в парке.
Дом был погружен в наступающие сумерки. Налив в стакан апельсинового сока, он включил телевизор и прочитал записку, оставленную Сержем на журнальном столике. Перечитав ее несколько раз, он улыбнулся, друг его стал оставлять меньше предпосылок для игры слов. Не думая больше о записке, он неожиданно для себя увлекся фильмом, просидев перед телевизором до глубокой ночи. Дойдя до постели задумался и, вздохнув, отключил, молчавший целый день, телефон. Ему вообще редко кто звонил и если бы не государственный контракт, то уже как полгода назад он избавился бы от телефона. Вздохнув, он лег и сразу уснул.
Под утро в дверь позвонили. Легко открыв глаза, прислушался, и, не снимая пижаму, пошел открывать. Перед ним стояла незнакомка, приходившая с друзьями Сержа на прошлой неделе. Все это время он не думал о ней. «Что ей нужно?!" – подумал он, пригласив девушку в дом. Угадав, возможно, вопрос, она, неожиданно привычно сделав глубокий реверанс, торопливо передала свернутую в рулончик желтоватую бумагу, запечатанную сургучным вензелем, таким, какой был на арке, ведущей в парк. Он удивленно принял бумагу, лишь немного улыбнувшись девушке, которая почему-то не спешила подниматься и, наклонив голову, казалась, ждала чего-то.
Сорвав печать, он несколько раз пробежал сообщение, повернулся к девушке и сказал:
– Поднимитесь, дитя мое.
– Девушка встала, не смея поднять головы.
– Кто Вы?
– Урожденная Черлес, сир.
Человек улыбнулся, скорее нервно. Перевел дыхание и уже спокойным тоном спросил:
– Как Ваша матушка?
– Здорова, сир, и шлет Вам свой низкий поклон, – девушка снова сделала изящный реверанс, но на этот раз встала, сложив изящные ручки в черных перчатках.
Он улыбнулся, но не стал соблюдать этикет ответным приветствием, зная, что в таком случае, графиня сама придет к нему.
– Придите за ответом сегодня вечером, моя дорогая.
Девушка в глубоком реверансе, поцеловала поданную ей руку, но, смутившись, не решилась уйти.
– Что-нибудь еще?
– Да. Мадам просила Вас, сир, чтобы Вы включили свой телефон, – при этих словах она сильно смутилась и покраснела до кончиков ушей от взгляда, приковавшего ее к месту.
– Хм! А что за дело графине до моего телефона?! – холодным тоном произнес человек.
– Серж не может дозвониться до Вас, – еле слышно прошептала девушка.
«Вот так номер, – про себя проговорил тот, которого девушка называла почему-то сиром, целовала ему руку и отдавала глубокие реверансы, – графиня как всегда в своем репертуаре. Однако, я рад, что у Сержа есть теперь и такой покровитель».
– Вижу, моя дорогая, вы к нему не безразличны? – добавил он вслух, тоном более суровым, чем хотел того сам.
Девушка покраснела еще больше, капельки холодного пота выступили на ее хорошеньком лбу, дрожь пробежала по всему телу. От волнения она ничего не смогла произнести. Человек, видя, что навел страху на маленькую графиню, неожиданно взял ее за дрожащие руки. Она вздрогнула и упала в обморок.
– Ну вот, старый дурак, напугал крестницу!
Перенеся юную леди на диван в гостиной, Антуан, взял ароматический флакончик и поднес к изящному, немного вздернутому носику девушки. Вздохнув, она открыла глаза, и, увидев перед собой преклонившего колено мужчину, попыталась встать, но взглядом, не терпящим возражений, он остановил ее. Подчинившись воле, более сильной, она еще раз вздохнула и, покраснев, опустила прекрасные большие черные глаза с пока еще еле заметными огненными искорками, блуждающими где-то в самой их бездне.
Приготовив крепкий кофе, человек накрыл на кухне стол, пригласив девушку уже мягким тоном своего бархатного как ночь голоса. Устроившись на кухне, они сидели друг напротив друга безо всяких церемоний, и пили вкусный кофе из белоснежных чашек с изящным золотым орнаментом.
– Так вы не ответили, – прервал он молчание.
– Да, Вы правы, сир, я немного волнуюсь за него, – снова покраснев, ответила девушка.
– Скажите лучше, любите!
– О! Уверяю Вас, сир, матушка никогда не одобрила бы это! Я никогда не осмелилась бы ее ослушаться!
– У вас есть жених?
– Нет, отец хотел посоветоваться с Вами, – трепетно произнесли эти чуть пухлые, влажные губки.
– Посмотрим, – Антуан улыбнулся. – А как Серж к Вам относится?
– Он очень мил, – при этом юная особа посмотрела в серую дымку глаз, гладящих не нее. В ее взгляде было что-то вроде просьбы, которую она не смогла бы произнести никогда.
Девушка вдруг встала, откланялась и, спросив дозволения, ушла.
Мужчина с улыбкой быстрыми глотками допил кофе и пошел одеваться, было уже восемь утра.
Несмотря на поспешность, он думал. Время не было властно над его мыслями, казалось, что эта часть его организма всегда жила отдельно, редко подчиняясь основным законам бытия. Он думал над депешей, которую поспешно бросил в камин на тлеющие угли: «Сир! Зная, Вашу нелюбовь к всевозможным приветствиям и лести, я, как человек Вам преданный и привязанный, предупреждаю вас о следующем. Известный Вам ссыльный, использовал дозволенные ему Вашей милостью силы, чтобы восстать против порядка. Муж и я считаем для общего блага необходимо Ваше личное присутствие. Граф и графиня Ч. P.S. Существо на драконе покровительствует ему».
Подойдя к зданию университета, лектор отбросил эти мысли. Лекции не должны были зависеть от личных обстоятельств и нести атмосферу непринужденности и концентрата нужной, полезной и полной информации для студента, и так загруженного до предела. Именно поэтому его лекции всегда проходили при полном аншлаге.
ГЛАВА 9
Серж вечером направился в гости. Он хотел вновь навестить ту, которая не давала ему покоя, будоражила его душу, его чувства и сокровенные желания уже целых три месяца. После неудачи с Катрин Серж решил быть настороже своих страстей, чтобы на этот раз однозначно знать о новых чувствах все и разобраться в себе. Однако он каждый день все больше привязывался к девушке, тем более боясь разрушить ее союз с неразговорчивым молодым человеком. «Он всегда с ней, – рассуждал Серж. – Но они никогда не целовались на людях, они вольны в своих желаниях, однако, любые капризы он готов выполнить с большим уважением к ней. Да и живут они все вместе. Странные отношения, но, надеюсь, мне не придется ранить их своим вмешательством. И если я все-таки в нее влюблен, готов бороться за нее».