Страница 4 из 8
Сам факт продолжения жизни – он же о чем-то говорит? Ведь можно было просто от горя умереть, но нет, не умирает человек. Человеку на самом деле трудно умереть. Кажется: все, больше жить не могу, такое горе, что сейчас умру. А жизнь продолжается. Бывает и наоборот: человек поскользнулся, упал и не дышит. Но чаще люди сами себя разлагают, уничтожают, убивают, а все никак не самоуничтожатся,
все живут и живут. Если Бог не разрешит человеку умереть, то его в огне не сожжешь и в воде не утопишь.
Раз жизнь продолжается, значит, нужно знать для чего. У жизни есть смысл. Другое дело, что, может быть, мы не думаем об этом, или думать не хотим, или не умеем, или нам страшно думать об этом. Но факт продолжения жизни говорит о многом. У тебя была скорбь, от которой ты чуть не умер, однако жизнь твоя не закончилась, она продолжается, очевидно, в этом есть какой-то особый смысл. Теперь ты что-то должен. То есть жизнь после пережитого потрясения проходит под знаком слова «должен»: что я должен? что я должна? И возникает новый конфликт – с нашим бытовым сознанием. Ведь обычно кажется, что я никому ничего не должен (не должна). Ну, может быть, маме что-то, а может – папе. А кому еще? Никому. А тут вдруг какие-то еще обстоятельства появляются, будто бы я чего-то кому-то должен. Что же я должен? Что же я должна? Попробуйте поставить перед собой такие задачи:
• Постараться выздороветь, укрепиться физически, психически и снова попытаться родить.
• Поддержать того, кто находится в такой же беде. Время залечит, немного притупит остроту боли, ты станешь способна понимать тех, кто находится в острой ее фазе, и сможешь им помочь.
• Посмотреть по-другому на окружающий мир.
• Нужно выбросить что-то суетное из своей жизни. Скорби могущественным образом вырывают из жизни все, недостойное ее. Например, если ты до выкидыша позволяла себе ходить раз в месяц в ночные клубы, то после случившегося ты не захочешь этого делать. Боль обнажает перед тобой суету и бессмысленность многих прежних привычек и занятий. После пролитых слез просто невозможно развлекаться со случайными знакомыми и бездумно плясать.
И это нормально, пусть жизнь поменяется, причем в лучшую сторону. Постарайся стать внимательней, рассудительней, сострадательней – это нравственный итог скорби. «Что было не так? Что из моего прошлого послужило причиной моих нынешних бед?» – это неизбежные вопросы любого страдающего человека, это попытка покаянного анализа прожитого. Ответов может быть много, все люди разные, но сам вопрос закономерен. Повторю, пережитая боль, хочешь ты этого или не хочешь, призвана сделать тебя мудрее. Мудрость стариков ведь не только в прошедших годах, в механически прожитом времени, она накоплена опытом различных пережитых состояний, именно он делает человека мудрым. Опыт складывается из переживания боли и радости, путь его приобретения не бывает безболезненным. Поэтому стоит внести в ситуацию острой боли такую доминанту, такую мысль: «Мне очень плохо сейчас, но я продолжаю жить потому, что я что-то должна сделать еще.
Что же я должна сделать? Однозначно сейчас мне надо постараться жить лучше, чем я жила до сих пор. В этом мире мне есть чем заняться, здесь много интересного и много проблем, решением каких-то из них я могу заняться».
– А можно подробнее разъяснить, почему я должна теперь жить лучше?
– Мне кажется, что человек, как существо не просто разумное, но и нравственное, всю жизнь ходит «среди трех сосен»: хорошо – плохо, виноват – не виноват, должен – не должен. Он чувствует моральную ответственность за события, происходящие в его жизни. И выводы из них чаще всего такого рода: «Это мне в награду за то-то, а это – в наказание за то-то». Я думаю, что это правильные мысли, хотя и не охватывающие всего спектра жизненных коллизий. Мы способны связывать между собой события нашей жизни, давая им при этом нравственную оценку. Забивая гвоздь и ударяя молотком по пальцам, мы вправе думать: «Вот тебе за то, что ты час назад на жену накричал». Это довольно упрощенный пример, но подобные цепи событий тянутся через всю нашу жизнь, однако память работает только на коротких отрезках. И часто за грех, совершенный пять лет назад, ты «получаешь по голове» только сегодня. Грех уже забылся, и непонятно, за что свалилось такое несчастье. Именно сильная душевная боль, во много раз превышающая физическую боль прищемленного пальца, способна обострить чувства души, и тогда мы уже склонны делать серьезный анализ своей жизни. Бывает, люди приходят первый раз на исповедь, и вот тогда они начинают ворошить свою жизнь, пытаются искать нравственные связи в общей картине своей жизни. Вероятно, линии, которые они проведут, и цепи, в которые свяжут разные поступки, создадут не очень верный образ, человек может ошибаться в оценках, но тем не менее такая исповедь – это уже яркая попытка определить причины и следствия событий своей жизни с точки зрения нравственности. Благодаря этому человек понимает: чтобы быть счастливым, надо жить лучше, чтобы иметь право на счастье, нужно самому исправляться.
Эта мысль, это чувство возникают в человеке как-то незаметно. Можно интуитивно ощутить его в себе, но даже слов не суметь подобрать, чтобы сформулировать. «Я хочу быть счастливым, – говорит человек, – я хочу иметь право на счастье». И возникает ощущение, что это право на счастье должно быть заработано, я обязан сделать что-то, чтобы получить что-то. В каком-то смысле это уже разговор перед лицом Божиим, по умолчанию возникает фигура Того, от Кого подается тебе благо, фигура Хозяина законов нравственности. То есть в беде человек начинает нравственно мыслить. Скептиков и атеистов в больницах в разы меньше, чем на пляжах. В сложных ситуациях люди смолкают и суровеют, но при этом способны понимать больше и лучше, нежели в период сытости или бездумного веселья. Это связано с тем, что в экстремальных ситуациях непременно входят в жизнь нравственные категории.
Боль утраты – это не физическая боль, тело уже может перестать болеть, но душа болит. Человек знает, что физическая боль легче, чем душевная. Боль утраты гораздо более сильная, чем болезнь телесная, при том что не знаешь, что, собственно, болит – ведь не болит же ни один из органов тела. Через боль проявляются какие-то другие органы, о существовании которых человек вдруг узнает: орган веры, орган совести. Отсутствие реакции нервной системы на боль есть признак смерти. А с боли жизнь начинается. Как ребенок приходит в мир? Криком. Он не с хохотом рождается. Он бы мог расправлять свои легкие, смеясь. С точки зрения дыхательной динамики, может быть, хохот не далеко ушел от крика. Но, рождаясь, люди плачут, а не смеются.
Итак, нравственная боль действует парадоксально. Она особенная – таблетку никакую не примешь и болит что-то такое, что не пощупаешь. И человек вдруг узнает о себе что-то очень важное. Оказывается, у него внутри есть что-то, что способно так болезненно реагировать на горе.
– Когда женщина с тяжелым чувством потери возвращается из роддома, члены ее семьи, особенно если они не ходят в церковь, по большей части глубоко не задумываются над происшедшим, как она, и уж тем более не обсуждают это горе между собой. В семье все растеряны, потому что они ждали, что она родит, за чем последуют соответствующие изменения. А у несостоявшейся матери внутри творится нечто необъяснимое, что сложно облечь в слова. Наладить контакт с родными крайне сложно в этой ситуации. Они начинают делать нелепые, на взгляд женщины, вещи. Родственники пытаются выказать свое сочувствие, говоря: «Ну, родишь еще…» или «Ах, как тебе плохо!» Но никто не знает, как ей плохо, поэтому любые утешения на бытовом уровне кажутся примитивными и ничтожными.
– Да, родственники невольно подвергают скорбящую женщину душевной пытке.
В такой ситуации общение, как правило, ранит человека. Люди часто не столько грубы, сколько примитивны в своих попытках помочь и посочувствовать. Случается, что чужое горе служит лишь поводом для рассказа о самом себе. «Соболезнующий» начинает вспоминать: «А вот у меня тоже…» И тех, кто подвергается этой пытке, можно только пожалеть. В этой ситуации нужно вести как можно меньше разговоров. Лишних разговоров горюющий человек и так терпеть не захочет. Но ему нужен тот, кто поймет, с кем можно даже просто помолчать. Конфуцию[6] принадлежат такие слова: «Силками пользуются при ловле зайцев. Поймав зайца, забывают про силки. Слова используют для выражения мысли. Постигнув смысл, забывают про слова. Где бы найти мне забывшего про слова – он тот, с кем я хочу поговорить!» Полезнее помолчать вместе с тем, кто понимает тебя, потому что пережил подобное.
6
Конфуций (Ку н Цю или Кун Чжунни; ок. 551 до н. э. – 479 до н. э.) – китайский мыслитель и философ. Его учение стало основой философской системы, известной как конфуцианство.