Оборотень

- Руку, Тессей, - сказал старик, - тебе мы даем талант верного пути.

Принц поколебался и, подойдя, положил руку в огонь браслета. От неожиданной боли из глаз у него хлынули слезы. Тикт-кузнец точным ударом сбил края браслета. Боль исчезла.

Снова щипцы оторвали клочок звездного огня.

- Тебе, Арианта, мы даем чудо понимания, - сказала Фелли.

Принцесса, побледнев, положила руку на наковальню. Звон молотка, и Арианта, всхлипывая, отошла к Фелли. Тикти обняла ее за плечи.

- Тебе, Лена, самый тяжелый подарок, - сказал Раггемон. - Искусство бойца.

Маленькая фехтовальщица положила запястье на карминовую звезду. От жгучей боли потемнело в глазах и стало кисло во рту. Толчок от удара молотка, и Лена почувствовала на руке спокойную холодящую тяжесть.

- Возьми шпагу, Раггемон, - сказал старик.

Около маленькой фехтовальщицы Появилась Лакки, держа в мягких губах ее посох. Лена вытащила клинок. Исчезло волнение поединка. Страж первым пошел в осторожную атаку. Маленькая фехтовальщица увернулась и, увидев мертвую зону в стальном рисунке его боя, ударила его острием в грудь.

Раггемон отпрянул. Он схватился за грудь. На его веснушчатом лице проступило выражение обиды. Лена опомнилась.

- Прости, Раггемон, - жалобно сказала она.

Страж натянуто улыбнулся.

- Ты рискуешь, - сказала Фелли старику.

Ускоряющий промолчал.

Арианта подошла к нему, осторожно коснулась изуродованной руки.

- Я поняла. Вы боитесь, что Лена не справится с желанием победы...

- Справится, - сказал Тессей. - Я знаю.

Старик устало присел на пол.

- Тикты не знают другого средства, кроме ускорения Времени, - сказал он. - Наши города появляются там, где власть материи тормозит время, а закон Кольца Событий гасит светила. В тех краях и возникает осколок страны тиктов, погибшей уже более двадцати миллиардов лет назад. Мы, рискуя взорвать застоявшийся мир, находим людей, способных сломать слабое звено Кольца Событий...

- Жутко что-то... - сказала маленькая фехтовальщица.

- Невесело, - сказал старик. - И не всегда успех с нами.

Он поднял перебитую ладонь.

- Тессей, - сказал Раггемон, - ты знаешь, куда идти?

Принц пожал плечами:

- Дорога к замку панМарци - вот так...

Фелли засмеялась колокольчиком.

Ветер хлестнул по глазам. Маленькая фехтовальщица зажмурилась...

Лена открыла глаза. Рядом со щекой, на сумке, присел коричневый кузнечик, потирая брюхо задними лапами. Тессей сидел в траве и тер глаза ладонями. Принцесса еще спала, положив голову на сумку и сплетя ноги винтом.

- Сон какой-то, - сказал принц, разглядывая левое запястье.

- И мне как-то очень неуютно, - сказала Лена.

- Ай! Ой! Уй! - сказал принц, поднимаясь. - Все затекло-о... Сестрица, вставай!..

- Ах, конечно, конечно, чудесная музыка, - сообщила Арианта и снова заснула.

Принц неприлично фыркнул.

Солнце выползло из-за горизонта, разгоняя желтыми рукавами заспавшиеся облака.

- Да проснись ты! - шипела Лена.

- Уже утро?

- День! Вечер! Ну, вставай!

- Где мои тапочки? - поинтересовалась принцесса, делая ногами шарящие движения в траве.

- Дома остались!! - закричала маленькая фехтовальщица.

- Я иду, уже иду, - не раскрывая глаз, сказала Арианта, встала и пошла.

- Куда ты? - ошеломленно окликнула ее Лена.

- Ну вот, то идем, то стоим, - плаксиво протянула принцесса и наконец открыла один глаз.

Тессей хохотал.

- Арианта, ты помнишь сон? - вдруг спросила Лена.

Принцесса открыла глаза.

- Что-то такое... но доброе... Не вспомнить... Нет!

- Ага, - сказал Тессей, - вспомнили... Значит, путь... Ну что же, завтракаем, и - вперед...

7

К ужину на горизонте показался яркий замок панМарци I. Арианта рассказала, что у отца нынешнего владельца крепости, старого барона панМарци было три сына. В этом, конечно, нет ничего удивительного, как и в том, что они были близнецами. Но самое странное - братья абсолютно не сходились характерами. Один мечтал о военных победах, жестоких битвах и беспредельной власти. Другой мечтал продать имение и фамильные драгоценности лишь затем, чтобы в День Новой Весны подарить всем детям Королевства по игрушке, да не по какой-нибудь, а по самой лучшей. Третий мечтал сытно поесть, сладко поспать и чуток поразвлечься. Именно в нем старый барон увидел подлинную дворянскую кровь и завещал ему имение. Так обжора стал панМарци I, злыдень - панМарци II, а добряк - панМарци III.

Там, во дворце, Лена имела честь познакомиться со вторым номером династии панМарци: он был приближен ко двору как лучший фехтовальщик Королевства. (При этих словах глаза маленькой фехтовальщицы вспыхнули и погасли.) Но особым почетом при дворе панМарци не пользуется: про него ходят отвратительные слухи о нарушении заветов Тристампа IV и об излишней привязанности к злому маленькому Ритону, одному из королевских детей.

ПанМарци III вначале тоже околачивался при дворе, просто как барон без имения. Но однажды у него произошла крупная стычка с братом. Неизвестно, что они там не поделили, но добряк вломился в аудиенц-зал во время церемонии полдника, сорвал с плаща фамильный герб и гаркнул на весь дворец:

- Я не желаю быть братом обожравшейся свиньи и изворотливой гадины! Будь проклято это Королевство!

Затем барон выхватил кинжал и раскроил себе лицо.

- Теперь я ничем не похож на них, - сказал он, растирая руками льющуюся кровь.

С тех пор панМарци III исчез, и о нем ничего никому не известно, хотя говорят... Но это только слухи.

Ребята подошли к замку. На вершине круглой синей башни стоял дозорный в блестящих латах. Завидев путников, он затрубил в фанфару и махнул рукой. С мягким шумом опустился разводной мост, заплесневевший, поросший мохом снизу и такой чистый, опрятный снаружи.

"Ловцы из дружественной державы" прошли через громадные ворота со смеющимися змеями на металлических воротинах. Сам барон вышел во двор встречать гостей. Лучезарно улыбнувшись, он сыто пробурчал какие-то приветствия и сразу увлек ребят в столовую. Барон только что знатно пообедал, и потому, пока "иностранцы" насыщались, он исключительно из врожденной вежливости обглодал пару бараньих ляжек. Гости от вина отказались и пили только виноградный сок, чем несказанно удивили барона: тот с детства придерживался правила "ин вино веритас", хотя и не знал латинского языка.