Клятва брачной ночи

Амая посмотрела в сторону.

– Я не верила, что у тебя есть гарем. – Амая не хотела смотреть на него, не хотела видеть правду на его лице, которое, однако же, немного смягчилось, и не хотела даже думать, почему это ее волновало. – У моего брата нет гарема.

– И у меня его теперь тоже нет. – Кавиан подождал, пока вопреки своему нежеланию она вновь посмотрит на него, словно ее притягивало магнитом, словно он мог запросто контролировать ее тело. – У меня нет гарема последние полгода. Добро пожаловать.

Заметив отражение внутренней борьбы на ее лице, Кавиан рассмеялся. Он подошел к одной из зон отдыха, где кроме каменных скамей по полу были раскиданы подушки, окружавшие изящные круглые столики с угощениями.

Амае не хотелось здесь быть.

В свое время она прочитала много древних мифов. Она знала, как все происходило. Несколько гранатовых зерен – и ты вынуждена провести полжизни запертой в подземелье с королем ада. «Нет, спасибо», – промелькнуло у нее в голове. Она отказывалась признать, что это ее судьба.

Поэтому она не последовала за Кавианом, даже не шевельнулась. Она с ужасом думала, что стоит ей двинуться, как резной высокий потолок обрушится на нее и запрет ее здесь навечно.

– Сколько женщин ты здесь держал? – Ей хотелось, чтобы голос звучал хитро и игриво, но получилось совсем иначе.

Она ощутила на себе жгучий взгляд Кавиана, хотя и не смела посмотреть на него, почувствовала, как он скользит по ее коже, и пожалела, что оставила всю зимнюю одежду в самолете.

– Семнадцать.

– Сем… Ты издеваешься надо мной? Это такая шутка?

– Я похож на человека, который умеет шутить? – достаточно мягко ответил он, но в его голосе все еще слышалась беспощадная и суровая решимость.

– Ты держал здесь семнадцать девушек взаперти? – Перед Амаей все вновь закружилось, будто они поднимались на вертолете через горы. – И ты… ты… ночью или когда-нибудь.

Она не смогла договорить.

– Занимался ли я с ними сексом? – закончил Кавиан за нее. От звуков его голоса, глубокого и мягкого, внутри ее все затрепетало. Она почувствовала панику и вожделение, как и в той потайной нише во дворце брата, когда она потеряла голову от страсти. – Ты это хочешь знать, Амая?

– Мне все равно, – бросила она. – Не хочу ничего знать. Мне все равно, что ты делаешь.

– Не задавай вопросов, если не готова услышать ответы, потому что я не собираюсь тебе врать, – сурово ответил Кавиан. Его безжалостный голос окутывал девушку. – Здесь нет места жалкой ревности и подростковой неуверенности. Ты королева Даар-Талааса, а не безымянная наложница.

Амая вскинулась, словно ее ударило током.

– Я не королева… Я…

Не дослушав ее, Кавиан снял с себя почти всю одежду, оставшись в одном белье. Все сомнения Амаи тут же улетучились. Никакого гарема. Никаких наложниц. Не осталось никого, кроме него, Кавиана.

Когда она пришла в себя, вокруг ничего не изменилось. Все та же стальная, круто очерченная, мускулистая грудь, при виде которой у Амаи начали подкашиваться ноги. Он был красив. Он опьянял и дурманил, его твердое тело ошеломляло. Он воплощал собой суровое и могущественное мужское начало.

Амая неосознанно прижала руки к груди, будто боясь, что ее сердце вот-вот выскочит.

Так и было. Именно этого она и боялась.

– Думаю, ты закончила с вопросами, ответы на которые и так знаешь, Амая, – произнес Кавиан с мрачным триумфом.

Ее тело вдруг стало чужим ей, будто оно принадлежало Кавиану, как уже случилось однажды, и она ненавидела себя за это ощущение. Он владел ею вопреки ее желанию, пусть она и не разрешала себе такие чувства.

– Теперь раздевайся.

Глава 3

Амае показалось, что она ослышалась.

– Я бы разделся полностью, – начал Кавиан, не отрывая взгляда от Амаи и постепенно двигаясь к ней, – но боюсь, ты упадешь в обморок. А мрамор под тобой очень твердый. Ты бы ушиблась.

– Я не потеряю сознание. – Она пыталась придумать что-то, чтобы убедить его, и остановилась на самой провокационной лжи. – Я видела сотни голых мужчин в своей постели. Что мне еще один?

– Нет, – ответил Кавиан, сокращая расстояние между ними, и в его голосе не слышалось ни капли неуверенности. – Неправда.

Амая коснулась плечами каменной арки, осознав, что все это время пятилась назад. Утопая во взгляде его темных глаз, девушка не замечала ничего вокруг. Когда он оказался рядом, ей стоило усилий подавить дикий вопль.

Если бы она вздохнула, то смогла бы коснуться его темной кожи, его великолепного торса, каждая мышца которого была будто высечена из камня. Ее пальцы мечтали изучить его, а губы – ощутить на вкус.

Но она едва могла дышать.

– Я сказал, раздевайся, azizty.

Его губы были слишком близко. Она чувствовала его дыхание на своих губах, особенно когда он произнес незнакомое слово, которое, как ей показалось, было ласковым обращением. Больше всего она боялась своего желания. Стоило ей лишь потянуться вперед, и она ощутила бы вкус его губ. Никто не знает, каких усилий ей стоило остановить себя.

– Я не очень хорошо подчиняюсь приказам.

Губы Кавиана едва дрогнули.

– Может быть, пока. Но вскоре ты станешь послушной. Я добьюсь этого.

Время замерло. Казалось, прошлое переплелось с настоящим, пока Амая не потерялась в том, что происходит сейчас, а что происходило в ночь их помолвки.

Тогда они уединились в скрытой нише королевского дворца Бакри, чтобы обсудить весьма формальные, публичные клятвы, принесенные друг другу. Она чувствовала руки Кавиана, крепко держащие ее голову, пока он овладевал ее губами еще и еще. Он снова и снова целовал ее, и мир вокруг растворился. Страсть поглотила их живьем, превратив Амаю в новое неукротимое существо. Она чувствовала, как его сильное, крепкое тело прижимало ее к стене алькова…

Но это было полгода назад.

А теперь они здесь, в огромном зале с купальнями, полном эха и призраков семнадцати наложниц. И его стальные глаза не отрываясь смотрели на нее.

Амая думала, что он просто наклонится и поцелует ее, как тогда, с низким звериным стоном, который потряс ее до глубины души, и от одних воспоминаний о котором ее соски становились как никогда твердыми.

Сейчас все было иначе.

Кавиан встал на колени перед ней, что должно было быть проявлением покорности, но ощущалось совершенно наоборот. Ее сердце остановилось.

Амая вдруг поняла, что Кавиан снимает с нее ботинки, один, потом другой, затем носки. Холод камня под ногами отрезвил девушку.

Она потянулась, чтобы оттолкнуть Кавиана от себя. Возможно, ей хотелось лишь дотронуться до него. Коснувшись его широких плеч, ее руки замерли. Она едва могла думать. Кавиан поднял голову, без улыбки посмотрел на нее, пронизывая насквозь. Амая не произнесла ни слова.

Она не просила его остановиться.

Его руки поднялись к ее талии, расстегнули джинсы, и через какую-то долю секунды Кавиан стянул их с ее бедер и коленей. Но она все еще молчала.

– Пожалуйста, – произнесла она. Было слишком поздно. – Я не могу.

Амая сама не понимала, что имеет в виду. Кавиан раздевал ее с суровой решимостью, приводившей ее в ступор. Ее ладони покоились на его великолепном обнаженном торсе, и она чувствовала его огромную изрезанную шрамами руку на своих бедрах и подумала, что после всего этого она и правда может упасть в обморок.

– Не можешь? – низким голосом спросил Кавиан в секунде от опьяняющего поцелуя, который разрушил мир Амаи полгода назад. – Ты уверена?

Все случилось само собой. Амая не знала почему, но она выгнула спину, и ее грудь оказалась в опасной близости от Кавиана, прижавшись к которой однажды, она потеряла рассудок.

Кавиан коротко, по-мужски усмехнулся, чем еще больше раззадорил девушку, и затем совершенно неожиданно отпустил ее.

Она оступилась и, скорее всего, упала бы, если бы не холодная каменная стена позади нее. Она вжала в нее ладони, стараясь удержаться, но ее дыхание все еще прерывалось, будто она пробежала марафон.