Страница 2 из 12
Рассказывая древний миф, Эсхил подчеркивает в нем нравственно важные моменты. Во-первых, он показывает тяжесть вины: преступление одного человека ложится проклятием на множество поколений, грех порождает грех. Во-вторых, поэт доказывает неэффективность мести. И Клитемнестра, и Орест, совершая акты мести, руководствуются сильными нравственными аргументами, исходят из неприемлемости убийства и предательства. Но в тот момент, когда проливается новая кровь, убийца превращается в жертву, а мститель – в убийцу. В-третьих, Эсхил показывает единственный возможный выход из порочного круга ненависти и мщения. Это милость, прощение, возвращающее разум и человеческое достоинство несчастному Оресту и навсегда прекращающее цепь преступлений.
К счастью, семейные истории из реальной жизни, как правило, не столь мрачны и ужасны, как античный миф. Но в них действуют те же открытые древними греками механизмы судьбы: поступки, совершенные людьми, имеют влияние на следующие поколения, непримиримость умножает зло, а прощение дает освобождение.
Вспомним, например, историю семьи поэта Михаила Лермонтова.
Бабушка Лермонтова по матери, Елизавета Алексеевна Столыпина, в браке Арсеньева, не отличалась красотой. Современники описывали ее как несколько неуклюжую женщину очень высокого роста. Зато она была умна и практична, отличалась суровым и твердым характером, превосходя силой воли и разумом своего мужа Михаила Васильевича, который принадлежал к уважаемому дворянскому роду и был хорош собой, чем его достоинства, похоже, и исчерпывались.
Отношения в семье усложнились, когда после рождения единственной дочери Марии у Елизаветы Алексеевны развилось женское нездоровье и она перестала уделять супружеское внимание своему мужу. Тот сошелся с их соседкой по имению, молодой женщиной, супруг которой находился в действующей армии. Эта связь длилась несколько лет, а когда Михаил Васильевич узнал о возвращении мужа своей возлюбленной, он после рождественской елки принял яд и умер. Елизавета Алексеевна сказала: «Собаке собачья смерть» – и уехала на несколько дней вместе с дочерью, чтобы не присутствовать на похоронах.
Когда их дочери Марии Михайловне исполнилось семнадцать лет, она вышла замуж за соседа-помещика Юрия Петровича Лермонтова. Как и ее отец, он был родом из хорошей семьи и справедливо считался красавцем. Как и ее мать, после рождения единственного сына Михаила (названного по настоянию бабушки в честь покойного деда, а не в родню по отцу) она заболела женской болезнью. Юрий Петрович заводил романы, оскорбленная Мария Михайловна ссорилась с ним. Однажды взбешенный упреками раздражительный муж ударил ее по лицу. Впечатлительная и нервная Мария Михайловна заболела и вскоре умерла.
Двухлетнего Михаила стала воспитывать бабушка. Она страстно любила внука, но при этом ненавидела его отца и запрещала им встречаться. Мальчик видел жестокий конфликт в семье и страдал от этого. Несмотря на то что бабушка не жалела средств на уроки, развлечения, путешествия, игрушки и забавы, детство Лермонтова было несчастным и одиноким.
Когда юноша учился в Москве в университетском пансионе, отношения с отцом возобновились, стали теплыми и дружескими, но тут снова вмешалась бабушка. Она взывала к чувству благодарности внука, которому отдала всю свою жизнь, жаловалась на болезни и страх одинокой старости, обличала отца и грозила лишить наследства. Отцу и сыну пришлось расстаться. «Дух мой погас и состарился», – писал шестнадцатилетний Лермонтов.
Нельзя сказать, что трагизм его творчества обусловлен только семейной враждой, но и отрицать ее мрачное травматическое воздействие на душевный мир поэта невозможно. Мы видим, как дух непримиримости и непрощения переходит от отцов к детям и разрушает жизнь внуков.
В любой семье найдутся столь же драматичные истории. Если взглянуть на них внимательно с высоты птичьего полета, мы увидим: то, что казалось индивидуальным, частным, затрагивающим только одного-двух людей, неожиданно обнаруживает корни в прошлых поколениях и откликается последствиями в будущих.
Неразрешенная обида и непримиримость могут стать причиной тяжелых событий не только в жизни непосредственных участников конфликта, но и позже, отзываясь в судьбах других людей.
Что же такое прощение? Почему серьезные обиды так разрушительно действуют на нас? Как сказываются в нашей жизни, как откликаются последствия обид и непримиримости? Как простить себя и других, глубоко и взросло, открыто глядя на все несправедливости, которые таковыми являются или только кажутся? Где источник прощения, в чем его опора? Почему оно так благодетельно и сильно? Ответ на все эти вопросы мы ищем в этой книге.
Глава 2
Что такое прощение?
Начиная размышлять о чем-то важном для нас, полезно внимательно вглядеться в само слово, именующее тему. Философы и поэты недаром утверждают, что в языке сказывается, открывается мир. Чтобы познать истину вещей, от нас требуется не столько изобретательность и хитроумие, сколько слушание и послушание, чистый слух и чистое око. Недаром греческое слово теория означает созерцание, напоминая нам о том, что всякое познание, и житейское, и научное, и богословское, состоит прежде всего в доверительном и внимательном вглядывании в вещи мира, вслушивании в язык, поскольку в нем звучат их собственные голоса.
Попробуем вслушаться в то, как некоторые европейские языки говорят нам о прощении, рассмотрим форму именующих его слов, их происхождение, синонимы и антонимы, а также общеизвестные высказывания о прощении.
Прощение как простота
Современное русское слово прощение, простить происходит от древнего славянского корня prostъ. Тот же корень находим в словах простой, простота. Чтобы приблизиться к пониманию прощения, подумаем сначала, что такое простота.
Простота – одно из качеств, не слишком ценимых современной цивилизацией. «Простая задача, всякий дурак такую решит!» – так говорят, предполагая, что достойны уважения и внимания сложные задачи, которые не каждому умному человеку по плечу. Простое воспринимается как слишком легкое, примитивное.
Подростки обсуждают одноклассника: «У него не айфон, а простой телефон», то есть дешевый, не «статусный». Или другая фраза из обыденной речи: «Этот фильм (магазин, ресторан…) не для простых людей». Предполагается, что есть какие-то особенные люди, располагающие яркими талантами, высоким общественным положением или большими деньгами, а есть простые, обыкновенные, незначительные. Или совсем грубое, осуждающее и ироничное: «Она такая простая!» Имеется в виду, что она глупенькая и наивная, нет у нее хитрости, ловкости и смекалки.
Получается, что наш современник простоту оценивает скорее негативно, воспринимает ее как глупость, примитивность, незначительность. Впрочем, не только современник: вспомним довольно старую пословицу «Простота хуже воровства», согласно которой воровство (намеренно совершаемое зло) приносит меньше вреда, чем простота (глуповатость).
Иначе понимали простоту древнерусские люди. Этимологические словари открывают в понятии простоты такие смыслы, как прямота, открытость и свобода. Они устанавливают связь славянского слова простой с греческим ὀρθός, «правильный», а сопоставление с балтийскими языками обнаруживает в нем значение изобилия и щедрости.
Понимающие люди и сегодня ценят простоту и стремятся к ней. Протопресвитер Александр Шмеман[2], священник с большим пастырским и жизненным опытом, глубокой культурой и прекрасным образованием, говорит в своем дневнике о лживой «сложности» («он такой сложный человек, его нужно понять…»), чаще всего скрывающей нежелание расстаться с грехом, и заключает: «Настоящая вера есть всегда возврат к простоте – радостной, целостной и освобождающей»[3].
2
Александр Дмитриевич Шмеман, протопресвитер (1921–1983) – священник и богослов. Преподавал в Свято-Владимирской духовной семинарии в США, около тридцати лет проповедовал на радио «Свобода».
3
Шмеман А., прот. Дневники: 1973–1983. М.: Русский путь, 2005. С. 31.