Страница 11 из 12
До IX века в этот день по одним уставам чтили память пророков, по другим читали Евангелие о самарянке, по третьим – о слепом. Но вот уже тысячу лет мы отмечаем Торжество Православия, и нам понятно, что праздновали авторы Триоди. Но что празднуем сегодня мы? Какой смысл мы вкладываем в этот праздник?
Если мы называем Торжеством Православия победу восточного христианства, то в чем же она состоит? Нас мало. Мы скорее маргиналы мира не только политического, но и религиозного. Крупные научно-богословские центры – по ту сторону православного мира, библейские исследовательские институты основаны и поддерживаются не православными, крупнейшие миссионерские проекты не имеют к нам никакого отношения; центры влияния, политического и финансового, – все не наше.
Поэтому имеет хождение версия о «малом стаде», задача которого хранить истину, причем только хранить, потому что добавить к тому, что сказали отцы, уже нечего. Все уже сказано. Все уже написано, и один старый архимандрит уверенно говорил мне, что надо бы запретить писать духовные книги и позволять печатать только репринтные издания, потому что лучше, чем отцы, не напишешь, и даже предполагать такую возможность – страшное кощунство.
Праздник Торжества Православия стал знаменем охранителей. Это идеология законченности Православия, его завершенности. На литургии в этот день читается отрывок из Послания к Евреям, финал которого в богослужебном Апостоле, по некой промыслительной иронии, отмечен фразой «конец всем святым и Православию».
Это один из моих самых любимых текстов Священного Писания. Обратил я на него внимание еще в юности, когда «болел» монашеской литературой. Дело в том, что мои любимые старцы Божии носили ми́лоти, плащи из овечьей шкуры. Поэтому я всегда волновался, слушая в первое воскресенье поста этот Апостол, где было чудесное слово «милоть». Говорилось здесь о святых, которые
верою побеждали царства,
творили правду,
получали обетования,
заграждали уста львов,
угашали силу огня,
избегали острия меча,
укреплялись от немощи,
были крепки на войне,
прогоняли полки чужих;
жены получали умерших своих воскресшими;
иные же замучены были, не приняв
освобождения, дабы получить лучшее
воскресение;
другие испытали поругания и побои, а также
узы и темницу;
были побиваемы камнями, перепиливаемы,
подвергались пытке;
умирали от меча;
скитались в милотях и козьих кожах, терпя
недостатки, скорби, озлобления;
те, которых весь мир не был достоин,
скитались по пустыням и горам, по пещерам
и ущельям земли
(Евр. 11: 33–38).
Против каждой фразы из этого перечня можно вписать имена святых, которых поминает апостол. Это собрание праведников апостол называет облаком свидетелей (Евр. 12: 1) – так их много и так поразительны их подвиги. Это настоящий гимн. Но – кому? Апостол Павел привел длинный перечень праведников Ветхого Завета, потому что других он не знал. Значит ли это, что здесь нет про моих славных египетских старцев, скитавшихся в милотях, как и пророк Илия?
Апостол Павел был пророком, и я верю, что гимн из Послания к Евреям – пророческий. Он и про иудейских пророков и мучеников, и про египетских монахов, и про печерских затворников, и про русских юродивых, и про новомучеников нашей земли. Но не только о них. Этот гимн о тех неведомых святых и мудрецах, которые придут после нас, когда, может быть, умрет последний носитель русской речи и в неизвестной нам сейчас стране, среди не родившегося еще народа проснется неведомая юная империя, которая будет знать взлеты и падения, войны, расцвет искусства и научные прорывы и много другого, чему нет пока даже названия. И эта империя состарится, и рядом с ней созреют другие, молодые. Но сколько бы их ни было, всегда останется Церковь, которая будет плодоносить святыми и богословами. И появятся еще неслыханные мучители, и восстанут коварнейшие ереси, способные так подстегнуть богословскую мысль, что новые поколения христиан, может быть, через две-три тысячи лет после нас поймут о Православии что-то такое чудесное и составят такие прекрасные службы, богослужебные чины и молитвы, что и нам это будет в радость.
Правда в том, что Православие не может быть завершено, не может быть загнано в жесткие рамки законченной системы. Православие не может завершиться, превратиться в законченный, а значит, закрытый проект. Православие – это жизнь Духа Святого в Церкви. Жизнь, которая делает Церковь всегда растущей, всегда новой и неожиданной.
Церковь – это не зал ожидания, может быть и очень стройный и величественный, но скучный и тоскливый. От того, как мы понимаем праздник Торжества Православия, зависит перспектива нашей церковной жизни. Что мы предпочтем: атмосферу камеры хранения или свежий и опасный воздух целины, а значит, готовность на труд, интерес к новому, творческое бесстрашие?
Православие – риск творчества и смирение перед поколениями предков и потомков, потому что Церковь – это не только наша радость, но и радость тех, кто родится после нас, и у нас нет права запрещать им церковное творчество. Труд каждого поколения христиан не только сохранить, но и творчески понять и творчески приумножить полученное от отцов. Православие – это не только о наших святых предках, но и о нас и о тех, кто «войдет в наш труд».
Настоящее Торжество Православия – это то, что однажды все мы – многочисленные поколения христиан всех времен, народов и языков – отслужим в обновленном мире, в сиянии нетленного света Пасхи. Торжество Православия – единственный день в Великом посту, когда священники служат в золотых облачениях. Золото – это не цвет, это отсутствие цвета или то, что выше цвета. В сиянии золотого Грядущего Града совершим мы нашу Пасху, и радости этой никто не отнимет от нас.
Вторая седмица
Хроническая аскеза. Острая форма
Если вы пережили первую седмицу поста без потерь, могу вас поздравить. Это была непростая неделя. Во-первых, Покаянный канон – серьезнейший текст, требующий особого внимания и просто сил. Во-вторых, все готовились к Причастию, и многие причастились, подготовившись к Исповеди, прочитав положенные молитвенные правила, выстояв длинные и многолюдные службы. Это большой труд, и я не постесняюсь сказать: вы – молодцы! Вы – труженики! Вы сделали хорошее дело!
Не смущайтесь похвалой. Мы ведь с вами знаем, что гордость – это грех, а значит, и нос задирать не будем. Однако и не станем отрицать того, что поститься – дело трудное, если не сказать изнурительное. Окончание первой седмицы обычно «выбрасывает» из поста большую часть верующих. Скажут:
– А как иначе? Самое важное уже совершилось: первую седмицу провели как положено, выпостились, вымолились. Отговели. Имеем законное право «выдохнуть». Ведь что там впереди? Постное однообразие. Да, будут родительские субботы, Крестопоклонная очень важна, обязательно придем на Мариино стояние на пятой неделе и Субботу Акафиста – вот и все. До Вербного воскресенья ничего значительного.
Все верно. Ничего значительного. Почему? Архитектура поста дает нам подсказку: теперь внимание должно быть переключено вовнутрь. Наступает, может быть, самое интересное и увлекательное время поста – время духовных упражнений. Мы уже вошли в строй этих упражнений, но они не завершаются с окончанием первой недели. Сейчас, когда все «выдохнули», можно вплотную подступить к кропотливой и долгосрочной работе.
Духовными упражнениями называются систематические усилия по воспитанию себя как духовного существа. Примем пока такое определение. Апостол Павел четко различал три состояния: человек бывает духовным, душевным и плотским. Интуитивно мы понимаем, о чем говорит апостол, но, чтобы разобраться в этом как следует, потребуются время и силы. А перед нами стоит не просто задача разобраться, но и самим вырастить из себя духовного человека, как бы вызывающе это ни звучало.