Страница 41 из 107
Во время подготовки к прорыву и разгрому укрепленного района на одном из участков тайпален-йокского сектора саперы начали готовить сеть траншей для исходных рубежей атакующих. В откосе оврага были только пещерные укрытия. За оврагом, как уже было сказано, тянулось открытое снежное поле на 400–500 метров. Идти в атаку по этому полю стоило бы больших потерь. Надо было это поле подготовить для атаки.
Саперы работали ночью. Так как финны непрерывно освещали местность ракетами и систематически вели огонь по выходам из оврага, саперы вынуждены были выползать с зарядом взрывчатого вещества вперед метров на пять, взрывать заряд и рыть траншею до воронки, образовавшейся после взрыва. Затем они снова выползали с зарядом, взрывали его, опять рыли траншею для новой воронки и т. д. Сеть траншей быстро покрывала все поле. Пехота сразу ощутила все выгоды глубоких, во весь рост, траншей, подходящих почти вплотную к расположению белофиннов.
Однажды ночью группа наших разведчиков захватила удачным броском каменно-бетонный наблюдательный пункт белофиннов, находившийся в 150 метрах от наших траншей. Он был полуразрушен артиллерией и после этого ускользнул от нашего внимания. Финны посадили туда наблюдателя с перископом и телефоном. Обзор местности оттуда был очень хороший. Когда впоследствии я посмотрел из этого пункта ночью в свой тыл, мне было нетрудно пересчитать все синие огоньки наших машин, двигавшихся по берегу реки и на переправы.
Борьба за этот пункт шла всю ночь. На другой день саперы вместе с пехотой сомкнули свои траншеи с этим пунктом.
Саперы-разведчики действовали самыми разнообразными приемами.
Разведывая исходный рубеж для атаки в устье реки Каарно-йоки, где было два железобетонных дота, саперы натолкнулись ночью на минное поле. Это был единственный путь в несколько десятков метров шириной для выхода во фланг финских укреплений. Саперы убрали мины. На другой день проход оказался снова минированным. Снова саперы нашли и убрали мины. И снова финны заминировали его.
В третий раз саперы убрали мины противника и потом поставили на подступах к проходу свои, поймав в эту ловушку несколько финнов. После этого у противника пропала охота заглядывать сюда.
На одном участке финское железобетонное сооружение, находившееся в складках местности на фланге наших частей, не давало покоя ни пехоте, ни саперам. Результаты артиллерийского огня по этому укреплению нельзя было наблюдать. А по всем признакам точка продолжала жить. С ней саперы разделались при помощи минного горна. Захватив ее в клещи траншейной сапой, саперы пробили под землей минную галерею в 60 метров длиной. Перед атакой горн был взорван. В 20-метровой воронке мы нашли потом только куски железобетона и железных балок.
Борьба сапер совместно с пехотой и танками против дотов шла по разному в различных частях. Командир отделения саперов ночью пробрался со своими бойцами к финскому укреплению по воронкам и складкам местности, таща на лыжах три заряда по 120 килограммов. В то время, когда пехота с исходного рубежа для атаки вела огонь, отвлекая все внимание на себя, саперы заложили заряды у дверей и на перекрытии дота и взорвали их. Пехота только этого и ждала. Стрелки бросились вперед. Опорный пункт был взят.
В другом месте тов. Сагонян с пятью храбрецами и танком ночью отправился к финскому железобетонному капониру. Где был в это время финский наблюдатель — неизвестно. Тов. Сагоняну удалось беспрепятственно добраться до капонира и подорвать бронекупол. Из капонира теперь можно было вести наблюдение лишь через фланговые амбразуры. Следовательно, он был ослеплен со стороны фронта. Пользуясь этим, пехота подошла к нему по ненаблюдаемой полосе, блокировала его и окончательно уничтожила.
По мере того как артиллеристы вырывали из-под земли вражеские железобетонные крепости, все нарастало нетерпение— поскорее бы покончить с белофиннами. Командиры подразделений едва сдерживали порыв бойцов. Гневом и яростью загорались люди, глядя на серые квадраты из железобетона и стали, ощерившиеся черными зевами амбразур. Мучила, тяготила бойцов эта неожиданная остановка перед вражеским укрепленным районом.
Враг укрепился основательно, капитально. Но у нас не голые руки, хороша наша техника. Мы в силах дать такой огонь, от которого враг с ума сойдет в своих железобетонных логовищах. Но чтобы бросить на штурм укрепленного района нашу технику, наших замечательных бойцов, чтобы взять и стереть с лица земли эти проклятые доты и дзоты, нужна была подготовка. Серьезная, вдумчивая подготовка! Еще ни одной армии не приходилось прорывать такие укрепленные позиции.
Подготовка к штурму в 123-й стрелковой дивизии шла полным ходом. В трех километрах от передовых позиций был построен «укрепленный район», в точности воспроизводивший схему вражеской оборонительной полосы. Бойцы учились преодолевать надолбы и проволочные заграждения, брать штурмом доты. Сколачивались блокировочные группы. Артиллеристы-противотанковики учились поспевать со своими пушками всюду, где было необходимо поддержать пехоту. Танкисты практиковались в боевом взаимодействии с пехотой, подвозя блокировочные группы к макетам дотов на прицепленных к танкам бронесанях.
Не зная усталости, готовил к штурму свой батальон капитан А. Сорока. Это был один из самых энергичных организаторов прорыва. Его, спокойного и бесстрашного большевика, знал и любил весь полк.
Особое значение придавал капитан Сорока индивидуальной выучке бойца. Он требовал от каждого — быть зорким и смелым в бою, умело учитывать обстановку. Не только требовал этого, но и учил этому бойцов.
Большое внимание обращал капитан Сорока на взаимопомощь подразделений в бою. Тяжело доставалось артиллеристам. Колеса орудий вязли в глубоком снегу. Стоило больших усилий вытаскивать их и двигать орудия вслед за пехотой. Предвидя эти трудности в бою, капитан Сорока заранее выделил несколько стрелковых отделений в помощь артиллеристам.
Три раза мы инсценировали штурм вражеского укрепленного района. Сознавая всю ответственность перед страной за предстоящее боевое дело, бойцы и командиры подразделений действовали на учениях всерьез, не щадя сил. Могучие крики «ура» оглашали лес, когда над макетом вражеского дота взвивалось красное знамя. Большие серые глаза Сороки искрились, когда подразделения, поддерживая друг друга, стремительно врывались в траншеи, мастерски преодолевали проволоку, надолбы и другие препятствия.
— Отлично! Дело выйдет! — говорил капитан.
Бойцы и командиры окружали его.
— Когда штурм, товарищ капитан?
— Штурм? — как бы не расслышав, переспрашивал Сорока и добавлял, улыбаясь — Ничего необычного, товарищи, не будет. Самое обыкновенное дело. Горячее, правда, но самое обыкновенное. Прикажут нам с вами: «Взять доты, разгромить укрепленный район врага!» — возьмем и разгромим! Помните сталинские слова: нет таких крепостей, которых не взяли бы большевики…
Спокойствию, хладнокровию и деловитости в бою учил бойцов капитан Сорока…
Окончив учения, батальон снова занял передовую линию.
Вражеские железобетонные крепости были уже обнажены. Мы рыли траншеи поблизости от них. С каждым днем все ближе к врагу переносили наблюдательные пункты. По склонам рощи «Дуб» спустились в лощину взводы полковой артиллерии. Они били по дотам прямой наводкой. Там же, вблизи от врага, оборудовали огневые позиции минометчиков. Перенес в лощину свой командный пункт и капитан Сорока.
Нетерпение нарастало.
— Когда штурм, товарищ капитан?
— Выдержка и спокойствие, товарищи!..
И вот долгожданные дни настали. 10 февраля капитан Сорока пришел с командного пункта командира полка майора Рослого в приподнятом настроении. Серые глаза его светились как-то по-особенному, задорно, вызывающе. Все мы, сидевшие в землянке командного пункта батальона, поняли: штурм и разгром укрепленного района врага — дело решенное. Сдерживая волнение, встали, окружили капитана. Он сказал: