Страница 14 из 107
— Буксируйте соседнюю машину. Понятно?
… Дудко очнулся от ощущения тепла. Открыл глаза. Над ним было небо. Где он? Повернул голову. Его везли в тыл на люке моторного отделения танка. Танк был какой-то чужой. Откуда он взялся? И что сталось с тем, соседним?
Когда привезли на перевязочный пункт, набрался сил и встал. Врачи отделяли от спины рубашку, ставшую коркой. Дудко слышал, как один врач сказал другому:
— Не меньше, чем двадцать осколков… Не считая ранения в ногу…
После перевязки Дудко заметил, что здесь же находится бригадный комиссар Кулик.
— Вы ранены, товарищ комиссар? — воскликнул Дудко, забывая о собственной боли.
— Кто вам сказал? Пустяк, царапина. А вот вы действительно герой. Правильно. Так и должен вести себя коммунист.
Лицо Дудко неожиданно передернулось от боли.
— Вам нельзя разговаривать, — сказал комиссар. — Вам в тыл отправляться надо.
— Но я же здоров!
— Тем лучше. Счастливого пути!
— Товарищ комиссар, вы ведь тоже ранены, а остаетесь! Это же неправильно, товарищ комиссар.
— Ничего подобного, у меня раны легкие, друг дорогой. Ну, марш, марш!
— Товарищ комиссар, одно только слово: соседний танк забуксировали?
— Да его пехота выручила. Ну ладно, успокойтесь. Раненым надо молчать.
Комиссар пожал Дудко руку и вышел наружу, откуда доносился неумолчный гул нашей тяжелой артиллерии.
Наш огромный танк был на фронте с первых дней войны. За предшествующий год экипаж хорошо сработался, крепко сдружился. Нас было семеро: командир лейтенант В. Груздев, водитель Ларченко, артиллерист Луппов, пулеметчики Волк и Лобастев, техник Коваль и я — радист. Мы научились хорошо маневрировать, брать препятствия. Машина была во взводе головной.
На фронте мы сперва действовали в направлении Териоки — Райвола — Бобошино. Работы, как говорится, хватало. Могучей стальной грудью наш танк сокрушал на своем пути большие деревья, преодолевал глубокие речки, на больших скоростях брал возвышенности, перепрыгивал через рвы, преодолевал надолбы и французские сетки.
Познакомились мы с хитрой тактикой белофиннов. Часто они пропускали нас вперед, не стреляли, но как только за нами появлялась пехота, они открывали по ней огонь из пулеметов и автоматов. Не раз наш экипаж вынужден был возвращаться назад, чтобы подавить вражеские огневые точки и помочь продвижению пехоты.
В конце декабря, после нескольких дней продвижения — мы в эти дни одиннадцать раз ходили в атаку, — наш взвод получил задание произвести разведку. Прошли километров на пятнадцать вперед от пехоты и приблизились к сильно укрепленным позициям врага. Здесь местность была густо насыщена фугасами и не позволяла свободно маневрировать. Каждый метр поверхности хорошо пристрелян противником. На наше несчастье, видимость отличная— стоял ясный день при 40 градусах мороза.
И вот, как только мы вышли к берегу небольшой речки, белофинны встретили нас ураганным огнем. Мы отвечали. Вдруг машина содрогнулась: снаряд пробил броню и ранил в ногу водителя Ларченко. Управление было разбито, танк остановился. Я бросился помогать раненому, а потом снова вернулся к радио. Связи с танками нашего взвода не было. Я доложил об этом командиру.
— Ничего, мы будем держаться до последнего патрона! — сказал тов. Груздев.
Неподвижный наш танк вздыбился всей своей громадой над речкой и представлял собой прекрасную мишень для финских орудий. Вокруг кипел огонь разрывов. В эту тревожную минуту в танке раздались слова пролетарского гимна. Воодушевленные пением, мы стреляли и видели, как одна за другой прекращают стрельбу огневые точки врага. В этом неравном бою прошло минут сорок.
Неожиданно сквозь смотровую щель я заметил вдали какие-то фигуры, ползущие по снегу. Мы подумали, что это идет на выручку наша пехота, и оказались правы. Велика была наша радость! Решили помочь наступающим и стали отворачивать гайки нижнего люка, чтобы вылезти под машину. Так мы выбрались под танк, Захватив с собой два пулемета, затворы от остальных пулеметов и пушки. Раненого Ларченко положили на землю. Затем зажгли дымовые шашки и открыли пулеметный огонь.
Увы! Дымовая завеса не могла скрыть нас от врага. Лейтенант Груздев, стрелки Волк и Лобастев были убиты. Оставшиеся в живых поползли навстречу пехоте. Я тащил раненого Ларченко.
По дороге я не нашел нашего второго танка, где командиром был тов. Загорулько. Оказывается, его экипаж придумал остроумную штуку. Машина загорелась, и, не имея возможности держаться внутри, они запустили мотор на медленный ход и направили танк в сторону своих. А сами шли перед ним, прикрываясь его корпусом от огня. Но все это я узнал позже.
Продвинувшись ползком в сторону наших, я встретил двух санитаров, которым и передал раненого Ларченко. А сам, вооружившись его наганом, побежал на выручку оставшимся. Был я, как в чаду, но твердо помнил, что боец Красной Армии не может оставить товарищей в беде! Вместе со мной были товарищи Полюткин и Карпов из второго танка, и другие танкисты этого экипажа поспешили за нами. Тут мне пригодились моя физкультурная тренировка и те кроссы, в которых я участвовал в Тбилиси. Перебегая и падая на снег при особенно сильной стрельбе, мы достигли третьего танка, где командиром был тов. Котунов. Возле машины мы нашли его и бойцов Семенникова и Смурикова — всех тяжело раненными. Постепенно мы переправили их в тыл, где им сделали перевязки.
На следующий день наши части отбили у финнов поврежденные танки. Дальше я уже участвовал в боях в качестве командира танка.
Все люди нашего экипажа получили высокое звание Героев Советского Союза. Трое погибли, четверо живут и работают.
Указом Президиума Верховного Совета наш стрелковый полк награжден орденом Красного Знамени «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и мужество».
Полк действовал успешно, начиная с перехода границы. Он стремительно продвигался с боями по территории противника, удачно форсировал сложную водную преграду — реку Тайпален-йоки, занял и удержал на той стороне реки плацдарм, вплотную прилегавший к линии Маннергейма.
30 ноября, в 8 часов 15 минут, после артиллерийской подготовки полк перешел границу.
Ночью 1 декабря одна рота 2-го батальона капитана Заломкина отважным и ловким маневром прошла к местечку Метсяпиртти и заняла его.
В течение 2 декабря батальон Заломкина сломил сопротивление белофиннов и занял два дзота между рекой Виись-йоки и озером Умпи-лампи. Были захвачены 4 станковых пулемета, 10 тысяч патронов, одно противотанковое орудие и 100 снарядов к нему.
Белофинны пытались контратаковать батальоны, но были отброшены с потерями.
К исходу 3 декабря полк вышел к озеру Суванто-ярви и на берег реки Тайпален-йоки. Белофинны, понеся урон, откатились на ту сторону реки, уничтожив паромы.
Командующий армией поставил перед полком ответственную Задачу: форсировать реку Тайпален-йоки, продвинуться на ту сторону и удержать возможно больший плацдарм.
Река Тайпален-йоки представляет собою проток из озера Суванто-ярви в Ладожское озеро. Вода еще не замерзла. Ширина протока — до 180 метров, глубина — до 8 метров. На той стороне в непосредственной близости — укрепления линии Маннергейма. Подходы к реке были совершенно открыты.