Страница 4 из 8
Князь осадил коня, сошёл на землю. К нему сразу подошёл епископ Геромен, перекрестил князя. Серьга крутил головой, выискивая взглядом Сысоя, но его не было. Над княжеским креслом, установленным на помосте посреди площади, у стен собора, развивались хоругви.
Серьга не знал, плохо или хорошо, что попал на глаза Ярославу. Ярослав был до того импульсивен, что менял настроение неожиданно. Сейчас он принял его не как ослушника, но в любую минуту мог передумать… Где же Сысой?
Ярослав, громко выкрикивая слова, призвал смердов и дружинников постоять за переяславские интересы, отомстить ливонским рыцарям за русские обиды. По словам князя выходило, что в поход на крестоносцев идут только полки из Переяславля и Новгорода, то есть, только из вотчин Ярослава. Юрий, как всегда, остался нейтрален к затеям младшего брата, придержал и других братьев. Может, он верил, что против немцев хватало сил одних переяславцев, а может, надеялся, что поражение ослабит воинственного Ярослава. Ярослав уже, однажды, бунтовал против старшего брата, так что, ослабев, будет более послушен. Серьга этого не знал, и знать не хотел. Ему, главное, было отыскать в этой толчее Сысоя, и поскорее удрать отсюда, чтобы не отведать княжеских подвалов.
Серьга приметил, что несколько дружинников не спускают с него глаз. Да, видно его ждал серьёзный разговор с Ярославом…
С площади, где смердов начали делить на отряды, князь Ярослав, с десятком дружинников, воеводой Дубиной – начальником охраны кремника, и Серьгой, вернулись в детинец. Ярослав велел идти в терем.
Шагая по узкому, тёмному коридору, сказал:
–Сысой завтра приедет. Его нет в городе. Зачем тебя послал Семён?
–Просит Сысоя о встрече.
–Да? Интересно. Смотри, Серьга, если это черниговские козни, из шкуры твоей ремней нарежу! Где будут встречаться?
–Под Москвой.
–Видишь – война у нас. Сысой мне неотлучно нужен, не до разговоров ему. Пусть сюда Семён сам приезжает, тут и поговорят.
–Боится. Они с Петром Ослядюковичем враги.
–А с Юрием? – язвительно глянул Ярослав.
–Великий князь обманут Петром Ослядюковичем. Он не знает всей правды. Семён никуда не убегал. Мы поехали с разрешения…
–Пусть приедет, падёт в ноги, вымолит прощение у Юрия.
–Я не знаю.
–А я знаю! Гонору много у Сёмки! И у тебя, Серьга, тоже! И у дурака Микулы! Дураки вы, что к Мишке сбежали! Я бы вас, переметнись вы ко мне, в люди вывел. Во! Как Сысоя! Был кем у Юрия? Сидел в пограничном городишке, в Нижнем Новгороде, три десятка воинов – всё его воинство! А у меня кем стал? Мой ближний воевода! Так-то!
Серьга смущённо сопел, не понимая, чего добивался Ярослав своим разговором.
В светлице, за длинным столом, уставленном яствами, обедали первые люди города. Ярослав сел во главе стола. Серьга приткнулся на дальнем конце. Он смиренно ел, пил, покрываясь дремотной усталостью от наступившей сытости. Казалось, что Ярослав забыл о нём. Но, уходя из трапезной, князь указал дружинникам на Серьгу:
–Под замок его! Да соломы не жалейте, пусть отоспится!
«»»»»»»»
Князь Юрий отмолился в церкви, вышел на двор детинца. Дружинники суетились у лошадей, смерды работали на скотном дворе, холопки вывешивали сушиться бухарские ковры и медвежьи шкуры.
Юрию не понравилась размеренная суета. Всё у него тихо, всё по порядку. А вот Ярослав – воин, неутомим. Ведь, чуть не втянул в большую войну с немцами, гадёныш. А у Юрия не только западная граница на уме, у него и восток, и юг.
Из Чернигова доносили, что Михаил затаился, тихо правит своими землями. Не к добру эта тишина. Мишка, как и Ярослав, не мирный человек. Мечтает быть князем всей Южной Руси. Ну, ну. Руки коротки. Не быть Руси единой – никогда. Вот такие объединители и рождают усобицы. Каждый не смотрел бы алчно на земли соседей, было бы куда лучше. Шаткое равновесие, за которое ратовал Юрий, единственное благо для всех. Давно большой войны не было между русскими князьями – это хорошо. Но Юрия беспокоили половцы – рубятся где-то у Волги с неведомыми татарами, и эта бойня не прекращается много лет. Особенно недавнее нашествие половцев на мордву показало слабость восточной границы его земель. А если половцев разобьют татары, и они вновь придут в мордовские леса? Тогда стычек, и даже войны, не избежать. Готово к этому Владимирское княжество? Надо укреплять Муромскую землю.
Пётр Ослядюкович ехал на свадьбу дочери – нашёл ведь Наташке воеводского сынка в Рязани. Хвастал перед Юрием, что приготовил молодым усадьбу во Владимире, а усадьба-то Спиридона, отца «сбежавшего» Сёмки, посольского воеводы… Долго томился старик в подвалах. Тогда-то и велел Юрий выпустить Спиридона.
Уже давно до ушей князя доходили слухи, что Пётр Ослядюкович подстроил «измену» Семёна. Но дело было сделано, да и не хотелось ссориться с преданным первым воеводой из-за сопляка Сёмки. Теперь Спиридон сидит посадником в Нижнем Новгороде. Болеет. Что ж, хоть умрёт не как собака. А это много значит! Да, надо и Нижний укрепить, ведь, как поставили городок, с той поры ничего не делалось для усиления границы с булгарами. Им, конечно, не до распрей с Суздалью – тоже страдают от татар! Опять татары!
Юрий, выпустив Спиридона, смотрел тогда смущённо на слёзы валявшегося в ногах старика, просившего простить сыновей Сёмку и Мишку, и было совестно. А ещё более совестно, что всё это происходило на подворье злополучной Спиридоновой усадьбы. Пётр Ослядюкович хвастал – вот, мол, какой подарок молодым! Тут и велел Юрий привести Спиридона из подвала, а, как объявил ему о прощении и высылке посадником в Нижний, Спиридон, поедая Пётра Ослядюковича пустыми глазами, попросил дозволения забрать с собой своё добро – горшки с деньгами.
–Где же они у тебя? – улыбнулся Юрий, зная про зарытые клады, и про земляные работы Петра Ослядюковича в Спиридоновой усадьбе по их поиску.
–Дозволь? – просил Спиридон.
–Твоё. Забирай. Никто не отнимет.
Спиридон упал на колени перед резным крыльцом, подкопал, просунул руку. Пётр Ослядюкович позеленел. Юрий откровенно рассмеялся его алчности и неудаче!
Спиридон отрыл два горшка. Поддерживаемый дружинниками, он пошёл из города на пристань – плыть в Нижний. Юрий велел снабдить Спиридона грамотой о назначении нижегородским посадником. Но, хоть явил он милость, досада в душе осталась.
Пётр Ослядюкович остаток дня ходил подавленным, про свадьбу уже не хвастал.
Да, тогда Юрий поступил справедливо. Это очистило душу, но спокойствие, прущее отовсюду, из любого угла его владений, всё больше настораживало. Потому, Петра Ослядюковича, ехавшего на свадьбу дочери в Рязань (свадьбу будут гулять дважды: в Рязани и Владимире) заставил завернуть сначала в Муром, взнуздать князей, чтобы подновили засеки на заставах, стены городков подправили, а уже оттуда – рекой до места.
Вот и сейчас у Юрия было ощущение, что он что-то упустил, позабыл в спокойном течении будней. Но что?
С тяжёлым настроением Юрий крикнул сотника Ваньку, велел готовить лошадей – решил съездить на тихую проточку, пострелять, если повезёт, лебедей. Хотя, не следовало бы – всё-таки с птенцами сейчас, но он решил ехать. Только не сидеть в городе, изнывая от скуки и предчувствия непонятной обречённости всех своих дел…
«»»»»»»»
До Рязани Семён и Микула добирались долго, успев не раз поссориться и помириться.
В город Семён не пошёл, остался в лесу – город стоял, как на ладони. Микула, ворча, оставив лошадь, поплёлся в Рязань пешком.
–Шибко скоро не жди. Хорошо, если до ночи найду, – буркнул он напоследок, и запылил по дороге к открытым воротам.
Семён развёл костерок. Было и так жарко, поэтому он бросал тоненькие веточки, скармливая их жадному пламени, потом устал и, затоптав угли, решил вздремнуть в тени. Стреноженные кони паслись тут же. Не спалось… Так зачем он приехал? Ну, увидит Наталью, и что? Что дальше? Прижмёт к груди и отпустит – иди под венец? Сердце уже зарубцевалось от долгой разлуки. Ведь больнее будет, если сейчас встретится с ней, если заговорит… А, всё уже, назад дороги нет, будь, что будет. Ему хочется муки, ему надо её увидеть, а дальше – всё в божьей воле!