Страница 10 из 19
– Не будь жадным, нам оставь! – послышалось в наушниках.
Дую в трубу Ксюхе:
– Обстановку сзади дай!
– Наши ведут огонь по «девятке», они ниже трехсот, «мессеров» не видно, они пошли за третьей, наверху бой, много парашютов, в основном белые, немецкие.
До четвертой дойти не успел, она рассыпалась, собираю своих и командую прикрытию выходить из боя впереди нас. Налета верхних не будет, теперь бы узнать, что там внизу. Снизу докладывают, что несколько «мессеров» обстреливают лес и пустые стоянки, 15-й полк идет на выручку. Просят продержаться пять минут. И мы начали спускаться, находясь в постоянной готовности встать в круг. Несколько «чаек» притащили за собой хвосты, которые пришлось отсекать пулеметно-пушечным огнем, но разгром эскадры убавил желание у немцев разделаться с нами прямо сейчас. «Чайки» уверенно маневрируют на виражах, прикрывая нас огнем и маневром. В Зибулях приземлились только подбитые машины, остальные ушли в Кейданы. Я там завис с машиной на сутки. Около сотни пробоин и куча вмятин на броне.
А женщины любят героев! Теперь я точно это знаю. Мы плюхнулись на поле в Кейданах, и я зарулил в свой капонир. Развернулся прямо перед ним. Еще не успел отстегнуться и нас заталкивали назад под сеть, как Ксюха выскочила на крыло, открыла мой фонарь и сунула мне в руку осколок, который срикошетил от пулемета и упал ей на колени. И начала меня целовать. Видимо, перепугалась. Я встал и поцеловал ее по-настоящему. И она ответила. Мы так и стояли на виду у всех, а все аплодировали. Мудаки! Страху и я, и она – мы натерпелись! Сто метров – это не дистанция! Потом она зарделась, вырвалась и закричала: «Больше двадцати бомберов за вылет и два «мессера»! Я его люблю, ура!!!» Большая часть людей тоже начала орать «ура», и лишь пожилые, видавшие виды механики понимали наше состояние. И не сильно верили в случившееся. Я ничего не видел, но сзади сели мои ребята, которые гурьбой бежали к моему самолету. Что-то переспросив, они принялись кричать «ура», и только Мирошкин стоял и улыбался. Потерь не было! И аэродром мы отстояли! Я спрыгнул с крыла и протянул руки Ксюше. Она буквально упала мне в руки, и пришлось звать доктора.
– Перенапряжение! – констатировал он. У меня ноги тоже подкашивались. Ксюху положили на носилки, а мне дали посидеть у колеса самолета. Полет окончен! Все живы!
Ну, а насчет остального… Вечером мне дали окончательный ответ: «Да, я тебя люблю. Я согласна. Поссовет через речку. И у нас все будет хорошо!» Я взглянул на хронометр на руке – 19:45.
– У тебя платье есть?
– Какое и зачем?!
– Свадебное! Я щаз!
Бегу в «Слизняк». Бургомистра, то есть председателя поссовета в одном лице, нет. Говорят, что плохо себя чувствует и дома сидит. Ну, не дома, а на гауптвахте, не фиг общаться, с кем не следует, плюс ключи от сейфа с печатями у него изъяли. Короткий визит к Евсееву.
– Ты че, с дуба рухнул?
– Ну, товарищ лейтенант ГБ, наверное! Но моя невеста требует, чтобы все было оформлено по всем законам. А если ждать перевыборов, то я помру холостым.
– Ты? Точно! Кто невеста?
– Дочь коменданта Ковенской погранкомендатуры.
– Ксюша?
– Она.
– Дежурный! Открой пятую! И арестованного ко мне!
Нас «повенчали». Но на этом мои приключения не кончились! Пришлось гнать Колю Мальцева за матерью и отцом невесты на «шторьхе», потом выслушивать то, что они нам пожелали. В общем, полковник Сергей Голубев сказал самую мудрую фразу:
– Я женился на Алевтине на третий раз, как ее увидел. И ничего, на других баб не тянуло.
– Примерно то же самое мне отец рассказывал.
– Время сложное, Серега. А она – стрелок.
В общем, пока я бегал и извлекал «бургомистра» с «губы», дружный коллектив ДКС-5, в котором мы проживали в тот момент, под чутким руководством сержанта ГБ Голубевой и жены батальонного комиссара Ефросиньи Андреевны отправили в Ковно Колю Мальцева за родителями невесты, благо что тут всего сорок пять километров, остальные обитатели ограбили весь «Слизняк»: выносили из комнат и сдвигали столы на втором этаже общаги с коридорной системой – «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Их было, правда, две, и две большие умывальные. Душа не было, вернее был летний, во дворе. Посланы гонцы в столовую за харчем, в четырех печках запекались курицы, немногочисленные еще не уехавшие жены летчиков всего полка потянулись к ДКС-5 со своими припасами, все равно их девать некуда, только бросить. Из Даукши начали подтягиваться знакомые девушки летчиков, тоже не с пустыми руками. Запахло чесноком и приправами на твороге. Появились музыканты с пейсами, которые не могли пропустить бесплатную выпивку. Подключился Мамушкин, который выдал наркомовскую водку, которую задолжал эскадрилье, и за сбитые тоже – в общий котел выставил. Я появился вместе с Евсеевым и «бургомистром» в момент, когда нас уже устали ждать и начали разогреваться перед процедурой. Невеста, как положено, была бледна и взволнованна. Платье ей ушили крупными стежками чье-то свадебное. Была даже фата. Под «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», которую подхватили все, процессия двинулась через плотину к бывшей мэрии, теперь поссовету. На крыльце дома нас спросили о согласии на добровольное заключение под стражу, на что мы оба согласились, а потом все закричали «горько». Невеста запустила свой букет на кого бог пошлет, и мы вернулись к праздничному столу. Уже пошли разговоры: «Ты меня уважаешь?», когда дневальный внизу прокричал: «Смирно!» Мамушкин тут же навострил уши, поднялся, схватил чью-то пилотку и побежал вниз. Вслед за ним побежал и Мирошкин. Меня, само собой, не отпустили, а попытку подняться блокировали очередным «горько». Полковник Голубев был уже внизу.
Часть 4
«Ваш опыт необходимо немедленно передать в войска!»
Какие гости! Сам представитель Ставки Главнокомандования, и с ним ЧВС фронта корпусной комиссар Дибров с группой товарищей. Очень самоуверенные летчики побежали за дополнительными стульями и посудой. Разноса не последовало, более того, штрафную все накатили. Закусили. Проникновенную речь толкнул товарищ Мехлис и лично сказал, что ему «горько». Свадьбу не испортили, а вот брачную ночь просто в ноль раскатали.
Минут через двадцать ко мне подошел старший майор ГБ и на ухо велел вместе со всеми выйти для разговора. Попробуйте не послушаться генерала КГБ! Само собой, прошептал на ушко невесте, что я скоро. Ее «угу» было наполнено такой печалью! Она-то понимала, что неизвестно, когда я вернусь и вернусь ли вообще в ближайшие дни. Надев пилотку, спускаюсь вместе с начальством. Мехлис быстрым шагом идет в сторону штаба, в машину не сел, хотя они завелись и едут за нами.
– Лейтенант, вам утром надо быть в Москве. Ваш опыт следует немедленно передать в войска, сделать это можно только там.
– Что передавать, товарищ армейский комиссар 1-го ранга?
– Что что?! Как сбивать двадцать шесть самолетов за два дня.
– На чем?
– Как на чем? На «Ил-2»!
– А я на нем не летаю. На нем это невозможно выполнить.
– Не понял!
– Я летаю на полевой переделке самолета «ЦКБ-57» под самолет «ЦКБ-55». Таких машин в мире всего две, и они обе у нас в эскадрилье.
– Так, а почему мне об этом никто не доложил? «Летчик на «Ил-2» сбил за два дня двадцать шесть самолетов противника» – что за херню мне передают! – он шумел минут двадцать и обещал всех отдать под суд военного трибунала, меня в том числе. В конце концов успокоился и произнес: – Что за машина и почему возникла путаница?
– Эта машина имеет схожие очертания с «Ил-2», это ее прототип, но бронекорпус у нее от другого самолета, который в серию не пошел: «ЦКБ-55» – прототип двухместного штурмовика Ильюшина. На который и существовало государственное задание. Но из-за того, что двигатель АМ-35 не развивал достаточной мощности, а двигатель АМ-38 не прошел к тому времени заводских и государственных испытаний, этот самолет не мог развить скорость, прописанную в техзадании. Требовалось либо уменьшить бомбовую нагрузку, либо снять стрелка и его вооружение. Просто сняв стрелка и его вооружение, не получилось. Этот самолет имеет меньшую на пятнадцать километров в час скорость, чем в техзадании. Тогда инициативным порядком КБ Ильюшина режет бронекапсулу и делает его полностью одноместным. Забронирован только двигатель спереди, с боков и снизу, и бронеспинку переместили сразу за летчика. Вместо стрелка воткнули бензобак, и влезли по дальности. Сумели сдать такую машину и запустить ее в серию. У нас две машины имеют корпус и бронекапсулу не обрезанную. Бензобак мы удалили, восстановили кабину стрелка и поставили туда пулемет. Можем пройти в ПАРМ и посмотреть. Машина получила сотню пробоин, и большое количество пуль срикошетировало от брони. Но эти повреждения незначительны для нее, и мы свободно дошли, несмотря на потерю части горючего, и сели на основном аэродроме.