Страница 10 из 14
В ходе этого процесса внутреннего взросления я не читал книг. Хотя я и покупал какие-то книги, но читать их не мог. Одна из книг была, например, о руническом письме, и я просто не понимал, о чем это в ней говорится. Другая книга представляла собой спор священника с философом, и я подумал: «Они говорят не о Боге, а Бог знает о чем». Подобные дискуссии казались мне чем-то очень странным. Я чувствовал Бога, и это чувство было очень живым, а вибрации и чувства, исходившие от слов этой книги, ощущались как нечто очень тяжеловесное. Мне было совершенно непонятно, кому вообще нужны подобные философские домыслы. Смогу ли я разобраться во всем этом? Сама мысль о том, чтобы попытаться вникать в это, казалась невыносимой.
Однажды я зашел в магазин духовной литературы в центре Лондона. Меня очень привлекла фотография шри Раманы Махарши на обложке одной из книг. Его лицо излучало тепло и свет, которые тут же проникли в мое сердце. Однако когда я открыл эту книгу, моей реакцией было: «Ох! Что это такое?!» Его слова ощущались как нечто очень интеллектуальное и сумбурное, и я даже подумал, что кто-то в типографии по ошибке поместил на обложку не ту фотографию. От фотографии веяло глубокой безмятежностью, тишиной и покоем, но краткие инструкции по самоисследованию, содержавшиеся в книге, совершенно в тот момент мной не воспринимались.
Поэтому я закрыл книгу Раманы Махарши и отложил ее. Вместо нее в том же магазине я купил другую книгу, озаглавленную «Евангелие от Шри Рамакришны». Она сразу тронула меня. И хотя я вырос в христианской традиции, мудрость индуистского святого Шри Рамакришны, преданного устрашающей богине Кали, была столь универсальной, что она тут же покорила мое сердце. В то время я был новичком в духовности – я ничего не знал о гуру, о духовных путях или о медитации, никогда не слышал о самоисследовании или Адвайте. Но слова Рамакришны глубоко отзывались в моем существе, они дарили мне волшебные и нежные чувства. Эти слова появились в моей жизни как раз в нужное время – ведь я тогда искал что-нибудь такое, что помогло бы мне лучше понять те переживания, через которые я проходил в те дни.
Позже я узнал, что Рамакришна был не только великим преданным Кали – святым бхакти – но и с точки зрения пути недвойственной джняны (пути чистого самопознания) являлся абсолютно освобожденным мудрецом.
Всё это происходило само собой, и что-то внутри меня просто доверилось этому процессу. Что-то дотронулось до моего сердца и проникло настолько глубоко, что я точно знал – это совсем не какое-то повседневное событие. Это была сила, и я просто жил в ее вибрации. Да и разве можно было иначе! Я был преисполнен покоя. Чувство любви, подобно тонкому электрическому потоку, текло через всё мое тело, но это чувство было очень умиротворяющим. При этом я совсем не хотел спать. Всё, что я хотел, – это постоянно пребывать в этом чувстве.
В какой-то момент во мне возник порыв поехать в Индию. Денег у меня не было, но милость подоспела в лице моей сестры, которая попросила расписать видами нашего родного города стену в ванной комнате в ее лондонской квартире. Она очень хотела поехать на Ямайку, но по состоянию здоровья не могла этого сделать. Мы росли с ней в тропическом лесу, рядом с морем, и, расписывая стену, я воссоздал ту атмосферу. Это очень подняло ей настроение. До этого я работал портретистом на улицах и преподавал живопись в колледже, и теперь приложил всё свое мастерство, внимание и любовь к этой росписи.
Когда я закончил, сестра дала мне довольно много денег, достаточно, чтобы я тут же смог купить билет в Индию. Я полагал, что единственной целью моей поездки туда будет посещение Дакшинешвара, местечка недалеко от Калькутты, где жил и учил шри Рамакришна. Однако вместо этого судьба привела меня к встрече с моим мастером, Пападжи, прямым учеником шри Раманы Махарши. Именно тогда я смог увидеть и осознать, что самоисследование – наиболее прямой подход к Истине. И он должен был быть прямым, потому что я не обладаю большим запасом внимания и меня привлекает только то, что непосредственно, безотлагательно и просто.
Возможно, кто-нибудь спросит: «Если Бог – это Высшее из всего, что только может быть, и ты встретил Бога в 1987 году, зачем тогда тебе нужно было что-то еще? Для чего понадобилось ехать в Индию и встретить там Пападжи, который был человеком? Зачем тебе нужен был этот подход к Истине через Адвайту?» Может быть, потому, что в 1987 году я еще не мог постичь сокровенную реальность. Я знал, что Бог везде, во всех вещах, но пока еще не мог принять, что я един с этой Всевышней силой.
И если Майкл помог мне открыться Богу и всему творению через любовь и молитву, то начиная с 1993 года с Пападжи я научился осознавать того же самого Бога в своем собственном сердце, а не только вокруг меня. И какое-то время я был полностью погружен в эту недвойственную практику самоисследования.
К чему же привело меня это самоисследование? К открытию того, что всё – одно: молитва, исследование, Бог и Я. Будь то путь истинной отдачи себя Всевышнему, или честное самоисследование, результат один и тот же – пробуждение от гипноза обусловленности, свобода от влияния эго и от ограничений отождествления с личностной структурой. Молитва и исследование, преданность и самопознание, бхакти и джняна – как два крыла одной птицы, птицы Свободы.
На пути исследования можно познать глубоко созерцательные состояния, которые разоблачают лукавые концепции и имеют силу разрушить и уничтожить их. Вы можете отвергнуть всё, даже саму идею себя. А в другое время вы можете молиться Всевышнему: «Избавь мой ум от эго и раствори меня в Себе!» А потом вы можете начать повторять мантры – и не потому, что у вас есть список практик, обязательных к выполнению, а потому, что просто всё так разворачивается. Всё это – вы. Просто оно проявляется именно так в этот момент, а в другой – по-другому. Разные проявления могут возникнуть на вашем пути, так что не высекайте в камне никакие учения! Принимайте всё.
За пределами психологического ума
Нам кажется, что для того, чтобы действия происходили, должно присутствовать чувство себя как кого-то, кто действует. Однако когда мы в покое, то есть не вовлекаемся в мыслительную активность, а остаемся с естественным чувством бытия, мы довольно скоро обнаруживаем, что жизненная сила проявляет себя сама и делает это совершенно спонтанно, безо всяких намерений. Если ты по-настоящему дашь шанс открыться этому, то увидишь, что жизнь, при которой ты укоренен в бытии (а не в делании), исполнена красоты и гармонии.
До сих пор ум был очень влиятелен. Если он говорил: «Пойдем», ты шел. Если он предостерегал тебя: «Не ходи туда», ты не ходил. Как если бы ты был слугой ума. Но когда ты погружаешься всё глубже в единство с сердцем, голос психологического ума превращается в некое отдаленное бормотание.
Стоит заметить, что, говоря об уме, я не имею в виду ум в его чисто практическом значении. Такой ум продолжит свою работу, и в этом нет ничего плохого. Практический ум не оставляет после себя неприятного запаха отождествленности.
Психологический же ум, напротив, есть не что иное, как такой аспект сознания, который отождествлен и пойман в личностную историю. Он предается воспоминаниям о прошлом и планам на будущее. Он пытается контролировать жизнь и стремится привести ее в соответствие со своими идеями о том, какой она должна быть. Он выдвигает разного рода предложения, оправдания, отвлечения. Но на самом деле он черпает жизнь только из твоего внимания, интереса и веры. Он даже может сказать тебе, что ты недостаточно хорош для Самореализации.
И, возможно, в этом есть какой-то смысл.
Ты – в качестве идеи, которая у тебя есть о самом себе, – действительно недостаточно хорош!
Если ты хочешь быть свободным, ты должен выйти за пределы личностного аспекта ума. Наблюдай, какие предложения выдвигает ум, а также, что еще важнее, наблюдай, к какому «я» ум обращается. С кем он разговаривает? Обращается ли он к подлинному Тебе?