Иноземец

Садящееся солнце окрасило небеса в алые, желтые и золотые цвета. Над холмами засверкала яркая звезда. Это Мираж, вторая планета от здешнего солнца, которое мы называем просто солнцем, за неимением лучшего названия, точно так же, как третью планету называем миром, или иногда — Низом («здесь, Внизу»), в том смысле, в каком гильдейцы этого слова никогда не произносят.

Иан полагал, что глупо называть так планету: он лично считал, что первое поколение должно придумать какое-то конкретное название для этого мира… Некоторые хотели назвать его Землей, доказывая, что именно так каждый называет свою родную планету, свой дом, а это ведь, как ни поверни, и есть сейчас наш дом. Но Гильдия немедленно отвергла такие рассуждения.

Другие же, особенно биолог-гидропонист Рено Ленуар, страстно и красноречиво доказывали: нет, это не Земля! И не должна быть Землей. И солнце — это не Солнце. Это даже не та звезда, к которой мы направлялись, когда в гиперпространстве случилось… ну, то, что случилось, и Тейлор спас корабль.

Тейлор может быть святым для Гильдии — Тейлор, и Макдоно, и шахтопилоты, которым, благослови их Господь, обязаны своими жизнями все, ныне живущие, — но Ленуар, который так убедительно призывал не путать имя Земли с этим миром, тоже будет святым; и неважно, что в скором времени Гильдия проголосовала за его предложение — по причинам, совершенно противоположным тому, во что верил Ленуар; и что рабочие-монтажники и техники станции в большинстве своем на том собрании голосовали против него — а ведь именно их сыновьям и дочерям предстояло осуществить предвидение Ленуара и опуститься на планету.

Не Земля, доказывал Ленуар, и не та звезда, что была их целью. Планета прошла свой путь эволюции вплоть до создания высокого разума и в процессе развития, начиная с первого успешного эксперимента с жизнью, выработала собственные биологические законы и собственные требования своей уникальной окружающей среды к организмам — отдаленным потомкам того, что возникло в первом эксперименте.

Биохимия, таксономия и взаимоотношения биологических видов вплоть до микробов, с одной стороны, и до больших экосистем Земли с другой — все отрасли человеческой науки хранились в библиотеке «Феникса»: систематизированные знания об одной биосфере, созданной жизнью, находящейся под ее влиянием, испытывающей постоянное воздействие человека; биосфере, которую люди понимают до мелких подробностей; накопленные за тысячи лет знания о природных системах Земли, об их эволюции и взаимоотношениях.

Ленуар доказывал: лепить земные имена и названия на основе чисто поверхностного сходства — значит, вводить в заблуждение последующие поколения, сбивать их с толку; они будут путаться, забывая, где они находятся и кто такие они сами. Это может создать умонастроение, которое будет рассматривать этот мир с позиций нашей собственной эволюционной истории, хозяйское, собственническое умонастроение — а это нехорошо, доказывал Ленуар; и более того, такое умонастроение раз за разом будет устанавливать ошибочные связи в науках о жизни и, из-за этих ошибочных связей, приводить к ошибочным решениям, которые обойдутся очень дорого. Порча языка в попытках дать название тому, чего не понимаешь полностью, может, с одной стороны, оказаться роковой для нашей собственной культуры и человеческой природы, а с другой — страшно вредоносной для тех самых экосистем, которые мы ищем ради собственного выживания.

Итак, это не Земля. С другими вариантами названия совет заклинило намертво; и как еще, если не «мир», могли называть пра-правнуки Ленуара этот голубой, окутанный облаками дом, который нашел для них Тейлор?

И вот теперь, когда мы перекопали эту солнечную систему, добывая полезные ископаемые, построили станцию, создали экономику, которая смогла, пусть не без трудностей, соорудить посадочный аппарат для достижения поверхности планеты, Пилотская Гильдия хочет, чтобы мы все бросили, просит нас, после почти ста пятидесяти лет пребывания на орбите вокруг этого мира, закрыть станцию и переправить все на безвоздушную и безводную планетную базу, которую Гильдия с радостью предоставит нам на Модетте, четвертой от солнца планете… подальше от возможности вмешаться в дела мира, который, по несокрушимому убеждению Гильдии, должен оставаться священным и неприкосновенным, не затронутым человеческим влиянием, не загрязненным человеческим присутствием.

И означает это, что нам всем придется жить под пятой у Гильдии, — ибо это тоже входит в цену Модетты…

Теперь солнечные лучи касались лишь самых верхушек зданий. Западный склон холма был уже весь в тени. Иан прислонился к стене четвертой лаборатории и залюбовался буйством красок, скользя взглядом поверх рыжей глины на охранных полосах дальше, к холмам, покрытым вздыхающей травой.

Травы оказались именно травами, департамент заявил это определенно и официально, и вот уже две недели мы можем пользоваться этим названием вполне официально и строго научно — что подтвердило теории и догадки, высказанные за сто пятьдесят лет наблюдений с орбиты. Они действовали в точном соответствии со своими критериями, люди, которые считали такие дела важными, — те, кто посвятил всю свою трудовую жизнь заучиванию названий для предметов, которые они видели только на картинках, а потом обучали других, поколение за поколением, — сто пятьдесят лет изучения таксономии и экосистем мира своих предков, которого сами они никогда не видели…

Гильдия, конечно, твердила, что все это выеденного яйца не стоит. Сыновья и дочери гильдейцев не посещали уроков Изучения Земли, ну уж нет. Сыновья и дочери гильдейцев изучали физику и техобслуживание корабля — все эти годы, пока «Феникс» не полетел снова, — а это практично, отправлять в рейс звездолет, когда мы тут с трудом добываем самое необходимое для жизни?

«Ну вас, дураков!»

Гильдейские щенки называли ребят со станции и дураками, и похуже…

А за что? Дураки — потому что подвергаем опасности планету, на которую Гильдии наплевать? Дураки, потому что мечтаем о мире, который, любому видно, так щедро предлагает все, что мы добываем с риском для жизни, причем большую часть добытого нами в шахтах закладывают в резерв, согласно гильдейскому списку приоритетных задач?

Дураки — потому что оспариваем власть Гильдии? Когда ты никак не можешь войти в Гильдию, если не являешься потомком первого экипажа «Феникса»? Не это ли главная причина, из-за которой рожденные в Гильдии называют нас дураками? Потому что ни один потомок строителей станции никогда не сможет переступить разделительную линию и обучаться на гильдейца, и Гильдия всеми силами старается сохранять такое положение…

Конечно, оскорбления обижают особенно сильно из-за того смысла, который вкладывают в них ребята из Гильдии. И неважно, что если гильдейцы из старшего поколения поймают на таких разговорах своих щенков, то продержат целую неделю на голодном пайке… это не заденет гордость гильдейского сопляка и не позволит парнишке со станции получить то, для чего он не был рожден, — и не сделает науку утраченной Земли важной или значительной для Гильдии.

Итак, теперь Гильдия говорит: «Покиньте этот мир»? Отправляйтесь колонизировать бесплодную Модетту, а мы пока будем обшаривать звезды в поисках другой планетной системы, свободной от хозяев, — о-о, и еще, кстати сказать, вам надо будет добывать топливо и ископаемые, и строить станции возле тех звезд, чтобы дозаправлять корабли Гильдии, жить там, и умирать там, и делать это снова и снова, снова отдавать жизнь, проливать пот, преодолевать опасности — быть рабочими пчелами, пока гильдейские корабли путешествуют к новым местам, где снова понадобятся рабочие пчелы, чтобы строить… без конца через бесконечный космос, и все это время Гильдия будет сохранять свои приоритетные задачи и свои привилегии, которые поглощают почти все наши ресурсы…

Нет, лучше уж мы останемся здесь, на холодном ветру под угасающим небом. Под нашим небом, в котором сейчас заходит Мираж, а Модетта еще только должна взойти, в этот занятный промежуток между сиянием дня и настоящей ночью.