Архитектор

–Потому что у них уже давно мозги на место встали, – сев на кресло и начав массировать больное колено, произнес Игорь Васильевич, – Только у тебя одной всегда в голове был ветер. То ты рисуешь все подряд, в том числе приличное и неприличное, то убегаешь из дома, то учителей терроризируешь своим дурным поведением!

–Хочу пойти учиться на архитектурный факультет, – твердо ответила Алина, – Пойду учиться, там я смогу спокойно рисовать столько, сколько захочу. А иначе я буду продолжать свои упрямые выходки!

–В этом доме я ставлю ультиматумы! – слегка повысив голос, грозно произнес Игорь Васильевич, – Я уже неоднократно говорил тебе: если твой муж сочтет нужным потратиться на твое творчество, то так тому и быть, а я не хочу тратить на эдакую глупость целое состояние.

–То есть, если бы я попросила тебя купить мне тонну огурцов, ты бы купил, а на мое образование у тебя денег нет, – предположила Алина.

–Да причем тут вообще огурцы!? – удивился Игорь Васильевич, – Нужно получать ту специальность, с которой сможешь везде устроится, например, экономическую. А ты девка у меня умная, может, выведешь в итоге мой бизнес на мировой рынок.

–Пап, ну где я и где огурцы!? – твердо произнесла Алина, – А про мужа это ты правильно сказал! Вот выйду замуж и уеду от тебя! А может, и не выйду, может, я не хочу выходить замуж, и рожать карапузов, пока колосятся огурцы на ветру! И вообще, ты не думал о том, что я просто хочу стать художником, хочу посвятить себя искусству!

–Огурцы не колосятся, они…

–Я знаю, что они делают! Даже огурцы сами о себе не знают столько, сколько я про них знаю! Огурцы они вообще безмозглые! – повысила голос Алина, – Хотя, наверное, только мой брат Аркадий тупее огурца…

–Так все! Хватит! Вопрос закрыт! Моя дочь не будет питаться только тогда, когда нарисует в переходе очередную карикатуру, – произнес Игорь Васильевич, не дослушав до конца дочь, после чего быстро покинул ее комнату, – Хуже бабской глупости может быть только бабское упрямство…

Оставшись в одиночестве, Алина посмотрела на себя в небольшое зеркало на туалетном столике, после чего слегка усмехнулась. Ее ухмылка была наполнена одновременно и разочарованием, и неким высокомерием, причем одно было следствием другого. Алина не выглядела как роскошная красавица, пользующаяся спросом у противоположного пола, ее лицо было столь же пропорционально, сколь и непривлекательно. Несмотря на то, что  длинные снежно-белые волосы и такое же бледное лицо были настоящей редкостью, в ее случае они неудачно подчеркивали узкие губы и болезненную худощавость. Из-за своего цвета волос, Алина обладала такими же светлыми бровями и ресницами, которые делали ее ярко-синие глаза чрезмерно выделяющимися на общем бледном фоне, а курносый нос убирал из ее внешности всякий намек на благородство.

Любимицей своей родни, гостей и друзей семьи она тоже никогда не была, однако ей это и не нужно было. Еще будучи ребенком Алина обладала уникальным талантом изображать мир в мельчайших подробностях на листе бумаги. И если когда-то в детстве никто не уделял сему факту особого внимания, то теперь, когда ее навыки значительно улучшились, все полностью изменилось. Многие приходящие в дом семейства Аничевых часто начинали просить Алину написать их портреты, шаржи или какой-нибудь пейзаж с их домами и квартирами.

Однако ни смотря на это, никто не воспринимал всерьез ее художественный талант в силу его бесполезности. Деньги, красота и власть – вот на что были направлены основные ориентиры большинства людей, но Алина всегда хотела стремиться к высокому. Этот факт сделал ее своеобразным изгоем системы, так как ни первым, ни вторым, ни третьим она особенно не обладала. Ее же уникальный художественный талант стал  неким щитом, поддерживающим ее внутренний мир в равновесии, но посеявший при этом в ней зерно высокомерия. Мало кто знал, насколько важным для нее было признание обществом ее уникальных навыков, мало кто догадывался, что ее жизнь с самого рождения была подчинена только искусству. И даже в те моменты, когда кто-то из родителей говорил ей комплименты, называя ту умной, красивой или обаятельной, лишь похвала художественного таланта имела для нее значимость.

Однако, несмотря на то, что весь дом семьи Аничевых был увешан Алиниными картинами, ее отец так и не решился признать такое увлечение достойным стать в последствие работой.

–Куда ты идешь? – спросила Марина Викторовна, увидев, как ее подопечная покинула спальню и с невозмутимым видом направилась к входной двери, – Эй, я получила четкие указания по поводу твоего обучения, отчего изволь пройти в зал, где мы с тобой так и не дописали диктант!

–Извините, конечно, но у меня на сегодняшний день другие планы, – даже не обернувшись, легкомысленно ответила та, после чего взяла небольшую корзинку с едой и быстро побежала на улицу.

–Что происходит!? – пробежавшись до входной двери, спросила Марина Викторовна, после чего посмотрела на оказавшуюся рядом довольно полную женщину, пытаясь найти в глазах той поддержку, – Куда она побежала?

–На поиски, – лаконично ответила та, – Алина каждый день в одно и то же время обследует близлежащие территории в поисках красивых пейзажей.

–Она удивительная девушка, – призналась Марина Викторовна, – Я поняла это сразу же, как увидела ее. Порой, она так смотрела на меня из-подо лба, что все внутри переворачивалось, казалось, ее взгляд хочет рассмотреть очертания самой души…

–Игорь Васильевич именно поэтому и боится ее, – глубоко вздохнув, произнесла женщина, – К сожалению, он боится всего, на что его власть не распространяется.

–А вы, извините, пожалуйста, кто? – так и не подобрав в уме более вежливых слов, поинтересовалась Марина Викторовна.

–Меня зовут Вера Ивановна, и работаю здесь уже больше двадцати лет прислугой, – пожав плечами, ответила та.

–Не слишком ли смелая речь!? – оглядевшись, поинтересовалась Марина Викторовна, – Вам ли не знать, что даже у стен есть уши!?

–Не надо вот только кривить душой, – усмехнувшись, ответила Вера Ивановна, – Не стоит прерывать общение, которое нужнее Вам, чем мне.

–Видимо, я не права, и самые большие уши стоят сейчас передо мной, – пожала плечами Марина Викторовна, а после короткого молчания решила перевести тему: – Так и что же Вы делаете обычно в ситуации, когда Алина убегает?

–Ждем, – ответила Вера Ивановна, после чего, выпрямившись, равнодушным взглядом посмотрев через плечо своей собеседницы.

–На сегодня Вы, Марина Викторовна, можете быть свободны, – довольно строго произнес Игорь Васильевич, медленно спускающийся в это время по лестнице, – А завтра приходите пораньше: у моей дочери настроение на учебу после полудня напрочь отпадает.

–Как скажете, – пожав плечами, ответила та, после чего слегка растерянно улыбнулась и вышла из особняка.

После того, как она скрылась за дверьми, Игорь Васильевич строго сказал Вере Ивановне:

–Чтобы ноги ее больше в моем доме не было: слишком уж много от нее шума. Там наверху она оставила несколько своих книг, верни их ей вместе с недельной зарплатой.

–Прошу прощения, конечно, но…, – несколько раз прокашлявшись, аккуратно сказала Вера Ивановна, – Мне кажется, что Марина Викторовна заслуживает второго шанса.

–Я слишком устал, чтобы питать напрасные надежды, – раздраженно ответил Игорь Васильевич, – Предыдущая преподавательница мне и то больше нравилась. Она была хотя бы тихой…

–Она тихо воровала вещи и ее совершенно не интересовали знания английского вашей дочери, – заметила Вера Ивановна, после чего опустила глаза в пол и добавил: – Алина все равно никого не будет слушать, кроме себя.

–Ладно, мне все равно, даю ей неделю и предупреди о тишине, – махнув рукой, грубо произнес Игорь Васильевич и направился в одну из своих гостиных за выпивкой.

Следующим утром, когда Марина Викторовна пришла на работу, ей были уже не так рады, однако ее интересовала лишь подопечная. Ожидая, пока Алина проснется, она пыталась разговорить прислугу о хозяевах. Однако ни смотря на свою учтивость, Вера Ивановна была с нею довольно холодна.