Страница 2 из 14
– Как сказать, – возразил Зуб. – Вон там, посередине речки, валун огромный. Скорее всего, тело столкнулось с ним и изменило направление движения. А у берега поперёк течения лежит здоровенный ствол. Он нашему трупику дистанцию и преградил. Прибило болезного к древу, а позже к бережку снесло. Так что мог издалека приплыть, а могли его и где-то рядом скинуть. Если есть подходящее местечко.
– Сдаётся мне, местечко имеется, – заметил Полторак. – Мы же мост проехали перед тем, как налево свернуть. Метрах в ста, параллельно этому переулку. Надо глянуть.
– Как же, углядишь при таком дожде… – недовольно буркнул Серёга Степцов. – Сейчас пойдём здешних бабуинов будить, может, кто слышал или видел чего.
Костя снова склонился над трупом, взял его за руку нежно, как невесту. Посветил фонариком. Неотвратимо наступало утро.
– Да, Колян, приплыли… – вздохнул следак.
– Бредишь, Константин? – удивился старший коллега Полторак. – Среди нас ни одного Коляна!
– А среди покойных встречаются. К примеру, эта глиста во фраке.
– Ты что, знаком с ним?
– Я читать умею.
Костя осветил лучом фонарика кисть левой руки мертвеца. На фалангах пальцев с внешней стороны красовалось имя – «КОЛЯ». Повыше, ближе к ногтям, были наколоты цифры – «1952».
– Фамилию он ни на каком месте не написал? – поинтересовался Полторак.
– В морге поглядим, – сказал Костя. – А вообще по всему видать – наш человек. Разбойник. – Он направил луч на другую руку. С вытатуированного на мизинце синего перстня сиял добродушной улыбкой веселый черепок, проткнутый кинжалом.
– Суровый экземпляр, – уважительно оценил усопшего неслышно подошедший сонный участковый и зевнул в рукав. – Кулак внушительный… Но кто-то покруче нашёлся.
– Не ваш? – спросил участкового Полторак.
– Не, своих ублюдков я наперечёт помню, – и участковый снова распахнул рот в зевке. Слева вверху недоставало двух зубов. На память от ублюдков, решил Костя.
– А почему только одна рука сжата? – задумчиво вопросил он в никуда. – Обычно при драке сжимают обе.
Он снова осветил кулак мертвеца и всмотрелся пристальнее. Попробовал разжать пальцы трупа.
– Окостенели, – сказал медэксперт Зуб. – Бесполезно.
– Одет, как ни странно, вполне прилично, – заметил опер Серёга. – Дублёнка искусственная, импортная, судя по всему. Пиджак коричневый – крупный вельвет, чёрные джинсы. Под пиджаком почему-то тельняшка тёплая, фланелевая.
– Тельняшку я как раз осознаю, – заметил следак Полторак. – А вот пиджачок – явный перебор. Денди…
– В карманах ровным счетом ничего. Или вычистили, или не было ни фига, – резюмировал Серёга.
Костя Костанов для верности нырнул в карманы сам. Затем стал щупать нижний край пиджака.
– Ага, есть, – довольно произнёс он. Громко щёлкнуло выкидное лезвие «Золлингена».
– Чё там есть? – поморщился Серёга, недовольный тем, что следак сомневается в его компетентности. – Я всё прошмонал.
– Прореха есть во внутреннем кармане, – объяснил Костя, закрывая выкидной нож. – Вот я и подумал – вдруг чего завалилось.
– И чего завалилось?
В ответ Костя извлёк из-под вспоротой подкладки несколько монеток и мятую пачку сигарет. Серёга посветил зажигалкой.
– «Первый маршал», – прочёл Костанов вслух. – Забавное название. Это кто ж у нас первым маршалом был?
– Историю надо знать, – назидательно заметил следак Полторак и проблеял фальцетом: – «Когда приказ отдаст товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт!» Ворошилов это, Константин Константиныч…
– Разве Ворошилов – Константин Константиныч? – засомневался Костанов. – Тогда мы с ним тёзки.
– Константин Константиныч – это ты и есть, – пояснил Полторак. – А Ворошилова испокон веку звали Климентием Ефремовичем.
– Это даже я знаю! – хрюкнул Серёга Степцов. И тоже затянул:
– «Это Клим Ворошилов подарил нам свободу,
И теперь на свободе будем мы вороваааать…».
– Тебя хоть сейчас на лесоповал, – одобрил Костя Костанов и сообщил: – Точно – Клим. Изготовитель – Климская табачная фабрика. Климск – это где?
– Где-то в Новгородчине, кажется, – сообщил медэксперт Зуб. – К нам на научную конференцию тип оттуда приезжал. Читал доклад. О методах определения времени смерти.
– Очередное гадание на соплях, – хмуро буркнул опер Серёга.
– Проверю, когда буду работать с твоим трупом, – цыкнул Зуб.
Криминалист Гольдман посмотрел на него укоризненно: он не любил подобных шуток. Семён Давидович считал, что они могут накликать беду. Это как с актёрами: чем чаще играешь смерть, тем больше вероятность самому протянуть ноги.
– Товарищ майор! – раздался сверху голос водителя «уазика». – Тут народ собрался, спрашивает, когда можно будет мусор высыпать!
– Попроси подождать, – приказал следак Полторак. – Сейчас на каждого будем акт составлять о засорении территории. Мало не покажется. Ну, здесь всё, – дал он отмашку коллегам. – И так промокли, как свиньи.
– Некошерно ругаетесь, Игорь Сергеевич, – пристыдил Гольдман.
– А не пойти ли вам, Семён Давидович… – мрачно ответил Полторак и уточнил: – К бабе Дусе на чаёк. О, вот и дуборезы подъехали! – Он ткнул в сторону санитаров.
– Ну, Колян, – обратился Костя к трупу неведомого Рокфеллера, – не прощаюсь. Ещё заскочу к тебе – лапу пожать. То есть разжать. Кстати, Андрей Герасимович, вы сегодня на месте будете? – спросил он Зуба.
– Смотря на каком месте.
– С Коляном вошкаться.
– Ещё чего. Я – домой. У нас танатологов хватает, брюхо ему располосовать.
– И вы доверите свой труп постороннему человеку?
– Свой труп я никому не доверю, – категорически отрезал Зуб. – Как преставлюсь, сам себе харакири сделаю. А вот труп твоего ушкуйника мне совершенно до лампочки. У меня сегодня – честно заработанный выходной после ночных бдений.
– Ну, как знаете.
– Алика Сутрапьянца попросишь, может, он пойдёт тебе навстречу.
– Не надо ходить мне навстречу, – недовольно проворчал Костя. – Пойдём навстречу бабе Дусе. Понятые, за мной! Сейчас всё зафиксируем, подпишетесь.
Когда вскарабкались вверх по оврагу, толпы с мусорными вёдрами уже не было. Все убоялись штрафа: с ментами шутки плохи, у них в голове пуля. А то и две. Нет, вы подумайте – за мусор оштрафуют! Лучше бы штрафовали коммунальщиков, которые сроду не посылали на Сельскую мусоровозов! И баков нет – ни одного. Вертись, как хочешь. Жрать, что ли, эти отбросы? И закусывать жестяными банками из-под пива. Хотя как раз с ними проблем нет. Ходят какие-то туманные личности драного вида, собирают эти банки, расплющивают ногой на асфальте и уносят в неведомые дали. Бормоча так, мокрые, взъерошенные со сна селяне и селянки расползались по хатам.
Лишь у покосившегося забора притулился одинокий человечек с шейкой-пестиком, на которой болталась лопоухая головёнка в лыжной шапочке с надписью «Ski». На вид головёнке было далеко за шестьдесят. Насколько далеко, разглядеть было трудно.
– По вашу душу, Константин Константиныч, – сообщил водитель «уазика».
– Архангел Гавриил?
– Не, я Бабайкин Валерий Никанорович, – поспешно представился человечек, торопясь опровергнуть порочащие связи с архангелом. – Я тут рядом живу, в соседнем переулке. Ну, возле моста…
– Стоп-стоп, Валерий Никанорович, – прервал Костя. – Начало уже впечатляет. Тему моста мы как раз обсуждали пять минут назад. Давайте пройдем к гражданке бабе Дусе, и вы изложите свою скорбную историю в более интимной обстановке. Мокровато тут, знаете ли. В прямом и переносном смысле. А поле боя оставим доблестным санитарам.
Серёга Степцов с участковым бодро потрусили будить окрестных обитателей весёлым милицейским лаем. А Костанов и Полторак с понятыми, экспертами и ушастым лыжником направили стопы к близлежащему домику, одноглазо взиравшему на них тусклым окошком.
В ИЗБУШКЕ БАБЫ ДУСИ царила спартанская обстановка. То есть не убирали здесь со времён древней Спарты. Но чай у Дуси был. Хотя посуды на всех не хватило. Так что пришлось пить, как бывалые зэки – пуская по кругу горячий гранёный стакан. Человечку Бабайкину, впрочем, хозяйка плеснула в обгрызенную кем-то фарфоровую пиалу граммов сто мутной жидкости. Стражи порядка от напитка предусмотрительно отказались. И без того дух в комнатушке стоял такой, что гостей с непривычки повело.