Страница 85 из 86
Он провел их в большую комнату, в которой сидело ещё четверо людей, одетых в форму французских гвардейцев. Чуть поодаль на диване лежал какой-то большой сверток.
- Здравствуйте, мадемуазель, - встали они при виде Сони. Здравствуйте, Грегуар!
Между тем, глаза Софьи упорно обращались к свертку, пока она не поняла, что это - завернутый в шерстяное одеяло человек. Она перевела вопросительный взгляд на мужчину, который открывал им дверь.
- Это ваша служанка, мадемуазель. Мы нашли её, обнаженную, в комнате, дверь которой можно было открыть лишь снаружи...
- Я тоже видела такую дверь, - кивнула Соня. - Мне можно посмотреть... на мою горничную?
- Конечно, мадемуазель, ведь это ваша служанка. Только она спит. Не проснулась даже, когда мы открыли дверь и сняли с неё цепь.
- Цепь? - ужаснулась Соня. - Вы хотите сказать, что она была закована в кандалы?
- Всего лишь за одну ногу. Что-то вроде ножного браслета. Судя по всему, его использовали довольно часто...
Да, это была Агриппина. Очевидно, ей не давали мыться, так что от неё исходил резкий запах немытого тела и ещё чего-то, чему княжна не могла подобрать названия. Бедная девчонка! Она так любила чистоту, что порой ей влетало за это от покойной Марии Владиславны.
- Опять мылась? - порой возмущалась та. - Можно подумать, тебя не из грязной деревеньки привезли, а из какой-нибудь...
Тут княгиня не находила слов, с чем сравнить такое пристрастие простой служанки к чистоте.
- И не грязная наша деревенька! - огрызалась та. - Мы вон каждую субботу в баньке паримся. Да и так, то у реке ходим по теплу, то из ведра обливаемся.
- Неужто и тебя к сему Луиза склонила?
- Зачем - Луиза? Я про неё и не знала такое. У меня батюшка кажное утро выйдет на двор босой, в одних портках, перекрестится на восток, да и жах! На себя ведро воды...
Почему именно сейчас это Софье вспомнилось? Из-за дорожек, которые оставили на лице девчонки пролитые слезы? Из-за спутанных прядей волос, которые наполовину закрывали её лицо?
Она прислушалась к негромкому разговору, который вели между собой четверо французов и Григорий. По-французски - Грегуар.
- Ни вашей Барбары мы не нашли, ни Эмиля - доверенного лица маркиза. Наверное, именно он увез девушку. Правда, по словам нашего агента, мог сделать это лишь накануне вечером. Мы арестовали Альфонсину де Шовиньи. Старая карга отказалась говорить, а вот её служанка Жавотта поведала, что её хозяйка зачем-то ходила в подвал, вроде носила туда еду. Потом она заснула и ничего не помнит, но когда проснулась и из любопытства спустилась в подвал - там никого не было. Служанка думала, что в подвале держали какую-то собаку. Там тоже оказалась цепь. С ошейником, как она думала.
Тредиаковский сидел, понурив голову и свесив руки между колен. Таким обескураженным Соня его не видела.
- И куда ты думаешь, Шарль, он повез Варвару?
- Да тут и думать нечего - в Марсель. Порт большой, у Флоримона там друзей-товарищей не счесть. Особенно среди моряков и работорговцев. Сколько раз мы прослеживали его путь до Марселя, а в самом городе он словно растворялся. Без следа. Девушек передавали с рук на руки, пересаживали из кареты в карету, а когда кто-нибудь из наших ребят пытался к этой цепочке приблизиться... Двое наших лучших ребят поплатились за свою смелость головой.
- Да, как ни крути, придется мне ехать в Марсель. Кто знает, может, мне удастся к ним подобраться.
- Я бы тебе этого не советовал, - покачал головой тот, кого звали Шарлем. - Одному, в чужом городе. Конечно, я дам тебе адрес своего друга, марсельского ажана36, но вряд ли он тебе поможет - насколько я знаю, у него у самого людей не хватает... Смирись, девушка для тебя потеряна.
Соню неприятно кольнули слова "для тебя". Неужели в поисках Вареньки Шаховской у Григория личный интерес.
- Не могу, - глухо проговорил он, - я дал слово самой императрице, что верну Варвару родителям. Она у них единственная дочь.
Он поднялся из-за стола и окинул взглядом присутствующих.
- Простите, господа, но я должен наедине поговорить с мадемуазель Софи.
- Пожалуйста, в доме семь комнат, и все свободные! - Шарль сделал приглашающий жест; то ли это был его дом, то ли он попросту был старшим по званию в группе французских полицейских и потому принимал все решения единолично.
- Пойдемте, Софья Николаевна, - проговорил Тредиаковский, - мне надо сказать вам пару слов.
Он предложил ей руку, и они пошли по коридору, чтобы зайти в одну из комнат, в которой горел канделябр со свечами, а на небольшом столике, возле которого стояли два глубоких кресла, был приготовлен поднос с кофейником и крошечными бутербродами.
- Садитесь, моя дорогая, - Григорий придвинул кресло несколько растерянной Соне - уж больно ласковым был голос мужчины. - В ресторане, куда я вас недавно пригласил, нам так и не удалось поесть. Но Шарль, как гостеприимный хозяин, позаботился о нас, так отчего бы не воспользоваться этим?
Он снял с подноса чашки, тарелки и ловко сервировал стол, так что Соня и не успела предложить свои услуги. Впрочем, она была так растеряна, что и мысли её, и действия несколько замедлились против обычного.
- Софья Николаевна, - начал он, пристально глядя ей в глаза, - я очень виноват перед вами.
- Виноваты? - растерянно переспросила она. - Но в чем?
- Например, в том, что я использовал вашу беду в своих целях. Или в том, что назвался не своей фамилией. Или в том, что позволил себе... полюбить вас, не имея на это никакого права. Я пообещал помочь вам перепрятать ваше золото в надежное место, с тем, чтобы после перевести их в деньги или недвижимость...
- Погодите, Григорий Васильевич, Гриша... вы смешали в кучу все, даже... свою любовь ко мне. Хотите сказать, что деньги, ваше инкогнито и... чувства стоят в одном ряду?
- Что вы, Сонюшка, простите, Софья Николаевна, я проговорил это скороговоркой, можно сказать, вывалил лишь потому, что вскоре нам предстоит расстаться, и я не решусь сказать вам о своих чувствах отдельно, так что вы никогда о том не узнаете... Впрочем, может, это и к лучшему!
- К какому - лучшему?! - возмутилась Соня, в момент забыв про всю свою робость. Лишь мелькнула у неё мысль: "Ого, ваше сиятельство, растете на глазах!" - Хотите сказать, что будет лучше, если два любящих человека навеки расстанутся, не узнав в друг друге свои половинки?