Страница 75 из 86
- Еще бы, она стала говорить вам утвердительно! Ведь она знала, куда мы с Агриппиной пошли, и, наверное, уже считала, что никогда нас больше не увидит. Как вы думаете, стоит ли мне идти в полицию? Впрочем, что за глупый вопрос я задаю! Мне придется идти туда в любом случае, ведь в доме у этой преступной женщины остались не только наши с Агриппиной вещи и деньги, но и все документы.
- В полицию мы всегда сходить успеем, - рассудительно проговорил Григорий, - но предлагаю вам вначале поесть. Знаете, в отличие от многих представителей рода человеческого я очень плохо соображаю на голодный желудок! Да и вам не мешает поесть. Подумать только, вот уже несколько минут я не наблюдаю на вашем лице того розового отсвета на щеках, который поразил меня в первую минуту нашего знакомства. Назвать его румянцем у меня не поднялся бы язык. Это именно был нежный свет, который удивительно шел к вашим зеленым глазам.
- Спасибо за комплимент, - сказала Соня несколько растерянно; Григорий говорил о её румянце так чувственно, при том, что во все время их знакомства он поражал девушку своей сдержанностью.
- Это не комплимент, - покачал он головой, - а скорее недоумение: с вами и в самом деле произошло что-то настолько серьезное, что померкли даже ваши природные краски. Вряд ли это следствие только утери денег и документов. Вы отчего-то беспокоитесь за жизнь вашей горничной? А что случилось с нею? Вернее, где она?
- Наверное, мне таки придется рассказать вам все, как на духу, сказала Соня и покраснела.
- Весьма здравое решение, - согласился он, подвигая ей стул и подзывая слугу.
Княжна сидела безучастно. Казалось, что сам вопрос еды для неё сейчас неприемлем, и когда Григорий спросил: "Что вы хотели бы поесть?", она лишь пожала плечами.
- Понятно, - объяснил он самому себе, - как раз в таком настроении лучше всего попробовать что-нибудь экзотическое. Вы ели устрицы.
Соня отрицательно покачала головой - язык у неё к небу присох, что ли?
До того, как им принесли заказ, и Григорий в основном молчал, словно давая Соне окончательно прийти в себя.
А потом, жадно уплетая горячий бифштекс, кивнул княжне на её тарелку с устрицами.
- Приобщайтесь к европейской кухне, ваше сиятельство. Итак, вы решили наконец рассказать мне все?
Соня опять покраснела - как легко она краснеет! Значит, Тредиаковский догадался, что княжна в дороге была не до конца с ним откровенна?
- Решила, - твердо сказала она.
- Думаю, вы не пожалеете о своей откровенности.
- Но она дастся мне вовсе не так легко, как может показаться.
- Понятное дело, - продолжая есть, кивнул он, - правда вообще редко выступает в привлекательном обличье. Вы, наверное, слышали? Иногда её даже называют голой.
Он одобряюще посмотрел на Соню, которая никак не могла решиться начать разговор.
- Начните с вашего дедушки. Вернее, с того, что удалось узнать о нем во время ваших исторических изысканий.
- Откуда вы знаете, что все началось именно с этого?
- Изредка я думаю, - он смешно постучал себя по лбу.
И Соня начала свой рассказ, от волнения так теребя недавно купленный вышитый платок, что едва не истрепала на нем вышитый шелковыми нитками узор.
Он не спеша покончил со своим бифштексом и теперь медленно попивал горячий кофе - вторую чашку ему по знаку принес слуга.
- Значит, вы утверждаете, что над вашей служанкой совершили насилие? прервал Григорий воцарившееся после рассказа княжны молчание.
- Понятное дело, раз я видела это собственными глазами! - возмутилась Соня и осеклась: она не хотела говорить о том, что Флоримон заставил её смотреть за этим насилием в глазок.
- Видели собственными глазами, - эхом повторил Тредиаковский. - Иными словами, вы при этом присутствовали?
- Иными словами, я за этим подглядывала! - рассердилась Соня.
- Понятно, - протянул он, - хотя и не очень.
Пришлось бедной княжне, опять краснея и отводя взор, на этот раз действительно рассказать все.
- Наконец я разобрался, зачем вы приехали в Дежансон. Решили попытаться вернуть дедово наследство? В незнакомом городе. Можно сказать, совсем одна... Кажется, внученька выросла отчаянная, вся в деда.
- А что мне ещё оставалось, - огрызнулась Соня; совсем недавно сравнение с дедом-авантюристом польстило бы ей, а нынче она вынуждена была оправдываться. - Мой брат все найденное забрал себе и мою часть обещал вернуть только на своих условиях.
- Если вы выйдете замуж за того, на кого он вам укажет?
- За старого генерала. Вдовца! - выпалила она и с подозрением посмотрела на Тредиаковского. - А вы откуда знаете?
- Это всего лишь элементарная логика, - пожал плечами тот и продолжал допытываться. - А если у вас ничего бы не вышло? К примеру, Антуан де Баррас оказался мертв, а его сынок Флоримон ничего о золоте не знал. Или сделал вид, что не знает?
- За спрос денег не берут, отчего было не попробовать.
- Так-то оно так, но в этом случае вы бы вернулись в Россию?
- Нет. Я поехала бы в Нант, к Луизе. Она - моя бывшая гувернантка, разве я вам не говорила?
- Наверное, я невнимательно вас слушал. Так что вы собираетесь делать с золотом?
- О золоте потом, - отмахнулась Соня, попутно удивляясь своему равнодушию. - У меня получается прямо по пословице: денег много, да класть некуда. Каких-нибудь двести пудов - не правда ли, мелочи?
- Да уж, - ошеломленно протянул Тредиаковский.
- Первым делом я хочу вытащить Агриппину.
- Отрадно видеть, как вы заботитесь о своей служанке.
- Вы считаете, я должна была бы бросить её на произвол судьбы, а сама заняться золотом?
- Но ведь вы же именно для этого пересекли пол-Европы.
Княжна не могла понять, говорит ли это Григорий серьезно или просто насмехается над нею.
- Продолжайте пить свой кофе, - холодно сказала она, кивая на третью заказанную им чашку и поднимаясь из-за стола, - а я пойду в полицию.
- Погодите! - он поймал её за руку и вежливо, но настойчиво заставил сесть на место. - Случилось так, как в жизни, по крайней мере, в моей бывает редко: наши с вами интересы совпали. Я смогу помочь вам не только в том, что касается вашей служанки, но и в том, чтобы обратить ваше золото в обычные деньги, драгоценности или поместья с крепостными.