Страница 70 из 86
- Подняться? - удивилась Соня. - Но зачем?
- Затем, чтобы показать вам, где находится ваша часть золота... Мой сын сегодня сказал мне, что между вами возможна договоренность... то есть, я хотел сказать, он влюблен в вас и надеется внушить вам то же чувство.
- Мсье Флоримон прав - я взяла слово подумать, но я уже склоняюсь к тому, чтобы ответить на его предложение согласием.
- Значит, это правда? - Антуан де Баррас счастливо улыбнулся. - Моя дорогая, знали бы вы, как я рад!
Он сделал попытку сесть на постели и Соня воскликнула:
- О, погодите, позвольте мне вам помочь!
Но когда она подхватила под руку старого маркиза, она шепнула ему в самое ухо:
- Это все неправда, меня заставили. Пожалуйста, простите, и постарайтесь ничем не выдавать того, что я вам сказала.
Маркиз кивнул и так же тихо сказал ей:
- Увы, моя дорогая, я так и подумал. Потому ничему удивляйтесь, скоро вы все поймете.
С помощью Сони он сел на кровати и сказал громко:
- Спасибо, дитя мое! А теперь позовите ко мне моего сына - пора наконец сделать то, о чем я мечтал все шестьдесят лет!
Не успел он договорить, как дверь отворилась и вошел Флоримон. Если бы Соня немного не знала его, она могла бы поверить его дрожащему со слезой возгласу:
- Папа! Дорогой папа!
И не менее торжественному голосу старого маркиза.
- Поздравляю тебя, сынок! Я рад за тебя. Ты сделал правильный выбор.
- Ты уже сидишь? - Флоримон сделал вид, что очень удивлен. - Ты хочешь показать нам с невестой свою сокровищницу.
- Именно это, дорогой, я и собираюсь сделать.
- Погоди, я позову Мари или Эмиля.
- Нет, прошу тебя! Позволь, я буду опираться на ваши молодые плечи. Вам ведь не тяжело, моя дорогая?
Старый маркиз весил так мало, был так худ, что Соня и впрямь поддерживала его безо всякого напряжения.
- Погодите, - Антуан де Баррас слегка отодвинулся. - Набрось мне что-нибудь на плечи, сынок! Там, в подземелье, может быть сыро.
- Конечно, конечно, - заторопился тот, - сейчас я принесу тебе стеганый халат.
- И, пожалуйста, захвати фляжку с коньяком, - распорядился его отец, думаю, нам будет, за что выпить.
Флоримон осторожно отпустил плечо отца и направился к двери:
- Момент, я сейчас все принесу.
Он вышел, а больной изменился на глазах. Он тут же отстранился от Сони и, самостоятельно стоя на ногах, скомандовал:
- Быстрее, у нас совсем мало времени. У меня под подушкой плоская фляжка - берите её. Теперь - канделябр со столика. Спички у меня в кармане. Захватите вот этот плед. Если мы почему-либо замешкаемся, я объясню Флоримону, что это моя затея. А теперь пошли. У нас осталась всего одна минута. Благодарение богу, нужная дверь совсем рядом.
Почти твердым шагом он вышел за дверь. Соня для верности лишь поддерживала его за локоть. Вместе они завернули за угол, немного прошли по коридору, а затем маркиз распорядился, указывая на кусок каменной стены, будто нарочно не заштукатуренной.
- Быстро нажмите вот этот камень и этот. По возможности, одновременно.
Хорошо, что такие навыки у Сони имелись. Как и в их петербургском доме стена медленно отошла, и маркиз де Баррас жестом поторопил княжну войти в этот проем, сразу внутри нажимая ещё на что-то. Стена за ними поехала обратно. Они услышали топот бегущих ног, яростный вопль Флоримона:
- Проклятье!
Но тут стена со стуком стала на место и звуки извне больше не были слышны.
Отец и сын де Баррас стоили друг друга.
Глава шестнадцатая
Беглецов тут же окутала кромешная тьма, из которой тянуло сыростью и затхлостью.
- Держите спички, - старик вложил Соне в руку коробок и скомандовал. Зажигайте!
Дрожащими руками княжна зажгла одну за другой три свечи и желтый свет метнулся вниз по крутым ступеням.
Маркиз Антуан де Баррас с всхлипом вдохнул воздух и без сил опустился на ступеньку лестницы, которая вела не в потайную комнату, как в Петербурге у Астаховых, а в самое настоящее подземелье, о каких Соня читала прежде в рыцарских романах.
- Не хочется в этом сознаваться, но подобная быстрота уже не для меня!
- Ваше высочество слишком строги к себе, - улыбнулась Соня и присела рядом. - Не так много на свете людей, которые в восемьдесят лет способны на такое.
- Поднимайте выше, мадемуазель, не восемьдесят, а девяносто. Именно столько мне исполнилось бы через полгода.
- Почему так мрачно, и почему - "бы"? - попыталась развеселить старика Соня. - Я убедилась, что вам ещё рано себя списывать. А если задуматься, то и до ста лет - рукой подать. Обидно было бы сдаться почти на подступах к цели...
- Вы, дорогая девочка, разговариваете со мной, как со старым солдатом. Вынужден огорчить вас: мечтал! Мечтал быть то пиратом, то наемником, - не получилось. Все складывалось так, что мне мешало то одно, то другое... У вас, наверное, родственники военные. Иначе, откуда эти ваши "подступы"?
- Вы правы, - согласилась Соня, - мой брат довольно долго служил в лейб-гвардии. А то, что вы не служили, это неважно. В вас и до сих пор чувствуется боевой дух.
- Мадемуазель Софи, вы лучше меня не успокаивайте, а расскажите, чем вас шантажировал мой прекрасный отпрыск? Вы мне показались весьма умной девушкой и вряд ли согласились бы стать женой такого обалдуя.
Соня замялась: стоит ли рассказы старому человеку о художествах его сына, которого закон вряд ли назовет "обалдуем", а скорее преступником. Или старый маркиз и сам всю жизнь был не в ладах с законом? Все равно её рассказ может усугубить его болезнь.
- Рассказывайте, чего уж там! - с тяжелым вздохом повторил старый маркиз. - Вряд ли вы расстроите меня больше, чем я сам расстроен: вырастил какое-то чудовище, в котором все отцовские недостатки многократно увеличены. Судьба наказывает меня за грехи юности, и наказывает справедливо, теперь я понимаю это и принимаю со смирением. Заслужил! Единственно, что я могу, так это - сопротивляться злой воле сына из последних моих сил и помогать обиженным им людям всем, чем я смогу.
- Хорошо, я вам расскажу. Мсье Флоримон забрал мою горничную и... И отдал своему слуге Эмилю.
- Как - отдал? - не понял Антуан де Баррас.
- Так. Для забавы. А, может, и для выучки. Смотря как он поступит с нею после того, когда поймет, что мы от него сбежали.