Страница 55 из 63
Однако это все ещё не полностью объясняло Хокинга.
Когда копы в комнате для брифинга опять пошли обсуждать все по кругу, я осознала, что вновь просматриваю файлы известных жертв, слушая их лишь вполуха и пытаясь понять, почему Тамплиер зациклился на мне и Блэке. Поскольку я сидела одна за тем столом в госпитале, в тихом неиспользуемом кабинете администратора, я просто вытащила файлы из коробки рядом с собой и начала их просматривать. Я оставила микрофон на планшете выключенным, чтобы я могла слушать их разговоры и не перебивать, пока я работала и просматривала страницы.
До меня и Блэка схема выбора жертв Тамплиером была скорее хаотичной и все же более постоянной в плане идеологии.
В Лос-Анджелесе было тринадцать жертв… тринадцать известных им, во всяком случае. Я заново перечитала список, хоть и была знакома с большинством имён хотя бы из новостей.
Первым значился голливудский магнат, с которого недавно сняли обвинения в избиении его жены. У мужчины было громкое имя, и в СМИ ходили разговоры о подкупе присяжных и свидетелей по делу, так что это убийство привлекло массу прессы ещё до того, как они осознали, что оно лишь первое в схеме.
Вторым стал очередной преступник-знаменитость: известный фотограф, на которого в момент смерти все ещё было заведено дело по обвинению в изнасиловании его приёмной дочери-подростка. Ему также приписывали детскую порнографию.
Следующими двумя жертвами стали два богатых подрядчика Министерства Обороны, проживавших в Малибу. Копы не нашли на них ничего криминального или связанного с сексом, но полиция решила, что Тамплиеру не нравилось, чем они зарабатывали на жизнь.
Пятой жертвой стал инвестиционный банкир, проживавший в Ранчо Палос Вердес. Шестая жертва владела несколькими порнографическими киностудиями и обвинялась в торговле людьми. Седьмой жертвой стал голливудский агент, про которого также ходили слухи о наркотиках и манипуляциях типа кастинга через постель с молодыми девочками. Восьмая жертва была богатым медиа-магнатом, который жертвовал миллиарды долларов на различные радикальные политические причины.
Девятая и десятая жертвы работали в офисе мэра Лос-Анджелесе. Одиннадцатая — очередной подрядчик Министерства Обороны. Двенадцатая и тринадцатая — муж и жена, составлявшие команду корпоративных юристов и жившие в особняке на Беверли Хилз.
Я просмотрела их всех, одного за другим, но не могла найти никакой настоящей схемы.
Никакой, кроме идеологической, которую уже подметили люди Мозера.
Тамошняя полиция получила от Тамплиера три различных послания. Все три содержали упоминание «очищения» и «Света» и подразумевали, что Тамплиер видит свою работу частью более крупной миссии. Он говорил о своих жертвах как о «вампирах», «паразитах», «животных», «змеях». В одном из посланий он сказал, что люди вроде него довольно долго правили миром.
Все три послания также содержали предостережения, что он будет продолжать «свою работу», пока Бог не прикажет ему обратное, или пока люди не восстанут, чтобы помочь ему «нести Свет».
Перечитав каждое послание по три раза, в итоге я вынуждена была остановиться.
Ничто из этого не подводило меня ближе к узнаванию, кем был этот парень или как его поймать.
Вопреки просматриванию файлов жертв и свидетелей из Лос-Анджелеса, я все ещё улавливала большую часть разговора копов в участке. Горстка людей в той комнате — включая капитана Ника, высокого, чёрного, бывшую звезду футбола в колледже и ярого штангиста с несоответствующей фамилией Литтлвайт[12] — теперь спорила о том, что убийца в Сан-Франциско, вероятно, даже не тот человек, которого они называли Тамплиером в Лос-Анджелесе.
Теперь многие из них думали, что это, вероятно, два разных человека.
Они спорили о том, что Блэка подстрелили из снайперской винтовки, и это слишком сильно разнилось с остальными убийствами, и более того, Тамплиер нацеливался на людей по идеологическим причинам, а этот убийца, похоже, имел какую-то личную связь со мной и Блэком.
Я видела и слышала, как Литтлвайт доказывает остальным, что убийца из Сан-Франциско, вероятно, просто копирует часть с мечом для привлечения внимания прессы.
Такая вероятность тоже приходила мне на ум.
Однако она не казалась верной, и я сказала это Нику, когда он поднял трубку, чтобы поговорить со мной наедине на эту тему и выслушать моё мнение о разговоре в целом.
— Ты все ещё думаешь, что это наш парень? — спросил он о Хокинге.
Я выдохнула, осознавая, что конечно, Ник решит, что я думаю именно так, поскольку я орала на Мозера в больничной комнате ожидания. Но я не была полностью уверена в том, считала ли я Хокинга Тамплиером. Я просто знала, что больше не доверяю ему и Мозеру, и не только потому, что они расследовали Блэка за нашими спинами.
— Честно? — сказала я. — Я не знаю. Но Тамплиер ощущается примерно как он… не совсем как он, но достаточно близко, чтобы я задавалась вопросами, — чувствуя недоумение Ника, я добавила: — Люди пребывают в различных ментальных состояниях, Ник… даже в совершенно разных личностях… в зависимости от того, чем они занимаются. Даже нормальные люди делают это до какой-то степени. Адвокат не такой уж адвокат, когда она дома, и она — мать для ребёнка. Сын не такой уж и сын, когда он играет отца для собственного ребёнка или выпивает с друзьями и смотрит на стриптизерш. Женатый человек может быть совершенно иным в момент измены… и так далее. Но некоторые люди более сложно и разобщённо переключаются между различными ролями и частичными личностями…
— То есть ты можешь не узнать этого парня. Когда он не «в роли», хочешь сказать… так? — сказал Ник. — Он может ощущаться как кто-то другой?
Я вздохнула, будучи такой же раздражённой, как Ник.
— Да, — сказала я, и злость просочилась в мой голос. — Мне может понадобиться побыть с ним на одной линии — физически, имею в виду — пока он снова не переключится.
— Ты сейчас за ним наблюдаешь? За Хокингом?
Моя челюсть затвердела до состояния гранита.
— Да, — сказала я.
Я почувствовала, как Ник кивнул ещё до того, как заговорил.
— Окей. Просто не стреляй ни в кого, пока не убедишься наверняка. Хорошо, Мири? Я знаю, как ты себя чувствуешь…
— Нет, не знаешь.
Он умолк, затем снова выдохнул.
— Ладно. Справедливо. Может, и не знаю. Но все равно, не делай этого, ладно? Я тебя знаю. Если ты совершишь ошибку и возьмёшь не того парня, ты никогда с этим не смиришься. Я тоже хочу убрать этого парня с улиц, поэтому и говорю тебе… не совершай поспешных действий, ладно? Сначала убедись, что это тот парень. Затем позволь мне разобраться с этим. Ладно?
Я кивнула, слушая его.
Я даже соглашалась с ним, во всяком случае, в принципе, но его слова все равно меня раздражали.
Возможно, меня просто тошнило от того, что мне читают лекции. Мне никогда не нравилось, когда мне указывали, что делать. Возможно, это потому, что оба родителя умерли, когда я была слишком маленькой, дяди уехали, а затем взрослые внезапно стали вмешиваться и давать мне непрошеные советы.
Я помню, что даже ребёнком думала, что люди, которые так поступали, хотели усидеть на двух стульях. Никто не хотел по-настоящему брать ответственность за меня или Зои, когда мы были детьми. Нам всегда говорили взять себя в руки, научиться довольствоваться тем, что есть, полагаться на свои силы — но в то же время эти люди хотели иметь право грозить нам пальцами, когда мы старались изо всех сил, а результаты были не идеальны. Люди всегда хотят усидеть на двух стульях.
Но я не терпела этого. Я не терпела этого тогда, и не терпела этого сейчас.
Мы с Блэком сами по себе.
Я не могла ожидать, что кто-то исправит это ради него. Или ради меня.
Даже с помощью моего дяди, Ника, Энджел, сотрудников Блэка, что-то в этой ситуации, в окружении всех этих людей, заставило меня осознать, насколько мы одиноки.
Или, возможно, я только что впервые осознала или призналась самой себе, что Блэк относился к другой категории. Не просто к категории, отличавшейся от моих друзей, но к категории, отличавшейся от всех людей, которые когда-либо были в моей жизни.
12
Буквальный перевод фамилии — «маленький белый»