Возвращение чёрного (ЛП)

— Что ж, а не должно, — парировала я, скрещивая руки на груди.

Блэк улыбнулся, снова целуя моё лицо.

— Теперь ты беспокоишься обо мне. И да, если тебе интересно, это тоже вызывает у меня желание трахаться…

— Полагаю, вчерашнюю ночь ты спишешь на очередную фишку видящих? — я нахмурилась, глядя на него. — То, что я хочу поставить своему бойфренду фингал — это всего лишь очередная фишка видящих, угадала?

Он нахмурился. В этот раз хмурый вид казался настоящим.

— Бойфренд? — пробурчал он. — Ты только что назвала меня своим бл*дским бойфрендом?

Прикусив губу, я едва не спросила, но потом передумала, чувствуя, как лицо заливает румянец.

Испустив ещё один вздох, он влил в меня ещё больше тепла, лаская моё лицо.

— Это фишка видящих, Мири. И я тебе обещаю… если ты переступишь черту со мной, я первый тебе об этом скажу, обещаю.

Блэк обвил меня руками, ошеломив меня тем, что выпустил горячий импульс света, который, казалось, заполнил всю мою грудь. Это резкой волной вернуло ту уязвимость, сдавив моё горло, едва не вызывая слезы на глазах, когда он ещё крепче сжал объятия. От него исходила привязанность, вновь поразившая меня и по-настоящему вызвавшая слезы. Казалось, не замечая моей реакции, он нежно поцеловал меня, прижимаясь лицом к моей шее и вздыхая.

— Я не говорю, что хочу, чтобы ты причиняла мне боль, — пробормотал он. — Я не говорю, что возбуждаюсь, когда ты хочешь меня ударить, ладно? Я говорю, что понимаю. Я знаю, почему ты злилась, и я понимаю. Я тоже тебя люблю, ilya…

Я застыла, уставившись в потолок.

— Что?

Подняв голову, он застыл, и в нем взбурлило недоумение. Затем он посмотрел на меня сверху вниз и щёлкнул языком, выдохнув с неверием или, может, с раздражением.

— Gaos. Ты ведёшь себя так, будто я, бл*дь, никогда тебе прежде этого не говорил, Мириам.

— Может, потому что ты и не говорил, — в этот раз я услышала в своём голосе страх. — Иисусе, Блэк. Что с тобой? Ты на наркотиках?

Он моргнул, все ещё уставившись на моё лицо.

— Я говорю тебе, что люблю тебя, а ты спрашиваешь, не на наркотиках ли я? — его голос не звучал сердито. Прежде всего, он звучал недоуменно. Он уставился на меня, это непонимание сделалось ещё сильнее, ясно и бесхитростно отражаясь в его золотых глазах.

Затем, ещё через несколько секунд, он покачал головой.

Он провёл одной рукой по лицу, переворачиваясь на бок и оставляя между нами некоторое расстояние. Я невольно посмотрела на его грудь и руки, сглотнув, когда мои глаза пробежались по остальному его торсу. Вернув взгляд к его лицу, я увидела, что он думает. Его выражение разгладилось, как только он с каким-то раздражением щёлкнул себе под нос.

— Иногда я забываю, что ты не говоришь на прекси, — пробормотал он. Его золотые глаза встретились со мной, и он нахмурился. — Но это какая-то нешуточная бл*дская гимнастика для мозга, док, — добавил он резче, и его глаза содержали этот более интенсивный свет. — Притворяться, что ты не можешь чувствовать это во мне… или что ты не знаешь, что я говорил тебе уже неделями. Gaos, я практически уверен, что сказал это тебе до отъезда в Париж…

Прищурившись и уставившись в стену, он позволил глазам слегка расфокусироваться, и я поняла, что он использует своё экстрасенсорное зрение.

— Сказал, — произнёс он более жёстко, более уверенно. Его глаза резко сфокусировались обратно, и он тут же посмотрел на меня. — Когда ты той ночь взяла мой член в рот… ещё одна ночь, когда ты шокировала меня до усрачки, Мири. Тогда я сказал, что люблю тебя. И не один раз. Я практически уверен, что в тот раз ты тоже это почувствовала…

Когда я вздрогнула, уставившись на него, Блэк выпустил воздух из лёгких в каком-то подобии вздоха.

Опустив рот к моему уху, он начал говорить мягко, уговаривающе, источая жар с каждым вдохом. В этот раз я поняла, что определённо слышала эти слова ранее, хоть и говорила себе, что не понимала их. Боль прострелила мою грудь, как только он заговорил.

— Liliere… — тихо пробормотал он, целуя мою шею. — Liliere ilya… untielleres… — его голос оставался низким, тихим, когда он потёрся носом о моё лицо. — Я говорю тебе, что я люблю тебя, Мириам. Я говорю тебе, что я люблю тебя, черт подери… что я принадлежу тебе.

Эта боль в центре моей груди разгорелась ещё жарче, отчего снова стало тяжело дышать. Когда я открыла глаза, я стискивала его руки, но не смотрела ему в лицо. Вместо этого я снова закрыла глаза, внезапно отчётливо осознавая, как я, должно быть, выглядела, какой открытой я ощущалась, какой безумно уязвимой, даже в сравнении с предыдущим разом, когда я проснулась в его руках.

— Дыши, док, — пробормотал он, целуя моё лицо. — Дыши, ладно? Это для тебя не новости.

Я помотала головой.

— Да, новости.

Он качнул головой.

— Нет. Не новости. Ты можешь с этим справиться. Ты тоже меня любишь.

Я снова покачала головой, но в этот раз не ответила. Я не могла заставить себя сказать это. И я не могла заставить себя сказать обратное, когда не знала, что из этого правда.

— Док, — прорычал он. — Gaos. Ты серьёзно будешь продолжать делать это со мной? Даже после прошлой ночи? Прошлой ночью мы занимались любовью. Ты собираешься притворяться, что этого тоже не было?

Что-то в его словах, казалось, наконец-то достучалось до меня. Я ощутила, как эта боль в груди усиливается, затем я выдохнула с какой-то обречённостью, уткнувшись лбом в его грудь. Сделав очередной глубокий вдох, я закрыла глаза, стараясь отпустить это, перестать бороться со всем и сразу… расслабиться. Как только я это сделала, меня вновь затопило облегчением. В этот раз, когда оно сделалось более интенсивным, принося очередной насыщенный импульс этой уязвимости, я действительно заплакала.

Я не могла заставить себя беспокоиться из-за того, что делаю это перед ним.

Я почувствовала, когда Блэк это заметил. Его присутствие вокруг меня изменилось, смягчилось, и он обвил меня руками, поглаживая ладонью по всей спине. Затем он скользнул рукой к моему лицу, приподнимая подбородок. Как только он заглянул мне в лицо, его облегчение и уязвимость сделались такими сильными, что я едва видела его, когда наконец подняла взгляд.

Несколько казавшихся очень долгими секунд он лишь смотрел на меня.

Затем он опустил голову и поцеловал меня, вдавливая в меня ещё больше того жара и присутствия. Секунды спустя он перекатил меня на спину, прижимая всем своим весом, всеми двумястами с чем-то там фунтами. Спустя несколько минут я действительно не могла с ним бороться. Я даже не могла вспомнить, почему прежде сопротивлялась.

Когда он притормозил нас на несколько секунд, его глаза остекленели.

— Скажи мне, — пробормотал он. — Бл*дь, док, скажи мне, что ты меня любишь…

— Почему ты сказал, что мы женаты? — выпалила я. Слова сорвались с моего языка вопреки моему желанию. Даже для меня самой мой голос прозвучал запыхавшимся, вновь наполненным той уязвимостью и болью. — Почему, Блэк? Почему ты сказал это Кэлу?

Последовало молчание.

Ещё до того, как он его нарушил, я знала, что он собирается сказать.

— Потому что так и есть, — сказал он, встречаясь со мной взглядом.

Несколько долгих секунд я могла лишь смотреть на него.

Затем я непреклонно покачала головой, подавляя очередной прилив страха.

— Нет. Я никогда не была настолько не в себе. Что бы мы ни делали в том пентхаусе, я никогда не была настолько не в себе, чтобы забыть об этом, Блэк…

— Док, — произнёс он предостерегающим тоном. — Я не накачивал тебя наркотиками и не натягивал кольцо на твой палец. Я все это сделаю, если ты хочешь, когда тебе угодно… кольцо, большое белое платье, вечеринка… даже е*учая церковь, если ты и этого хочешь. Но это ритуал, док. Я говорю о реальности. В реальности, когда дело касается мира видящих, мы уже женаты.

— В «реальности»? — парировала я, прикусывая губу. — То есть то, что происходит в твоей голове — это реальность, так что ли, Блэк? Твоя культура это диктует, значит так и есть? И к черту то, что я говорю или думаю?