Страница 10 из 63
Эта история получала много эфирного времени в месяцы перед моим отъездом в Париж.
Я не очень за ней следила — по очевидным причинам — но я вынуждена была предположить, что это по-прежнему крупные новости, не только для Калифорнии, но и для всей страны.
Американцы любили серийных убийц.
Особенно тех, кто притворялись карателями, чинящими самосуд.
Особенно тех, кому нравилось странное оккультное дерьмо, включающее дьявола и ангелов.
— Мы должны поговорить о Норберге, Мири, — сказал Ник. — Псих этот Тамплиер или нет, мне нужно проработать твою связь с ним. Мозер тоже спрашивал меня о нем. Он составляет профили всех жертв, пытаясь разобраться в менталитете этого парня.
Подняв взгляд, я увидела, что Ник наблюдает за мной с этой пристальной пытливостью во взгляде. Я знала, он все ещё думал, что я веду себя странно. Я усиленно притворялась, что не замечаю, но это заставляло меня сильнее контролировать свой разум.
— Ладно, — я кивнула, проводя пальцами по волосам. — Начинай.
Ник кивнул, наклоняясь к столу.
— Этот парень, Норберг… он сделал шесть звонков на твой сотовый за два дня до своей смерти, — он передал мне распечатку телефонных звонков. Его голос содержал больше желчи, когда он добавил: — Конечно, ты не в курсе, учитывая твоё решение выпасть из жизни на последние несколько недель. Мы получили доступ к оставленным им сообщениям, и они были весьма… эмоциональными. И обвиняющими. Вдобавок за тот же период он восемь раз звонил в твой офис. Опять-таки, я предполагаю, что ты этого не знаешь…
Игнорируя его сарказм, я покачала головой.
— Я не знала. Но я не удивлена.
— Нет? — переспросил Ник.
Глен поднял руку, показывая Нику притормозить.
— С чего бы ему столько звонить? — спросил Глен, поворачиваясь ко мне.
Я взглянула на Глена, затем выдохнула, запуская пальцы в волосы.
— Потому что у Джеффа Норберга были серьёзные проблемы с границами.
— В смысле? — снова Ник, снова с резкими нотками в голосе.
Выдохнув в этот раз с нетерпением, я наградила его бесстрастным взглядом.
— В смысле у него проблемы со словом «нет». Он злился, если я не была доступна для него 24/7, вне зависимости от того, работала я или нет, была ли я с другим клиентом… и вообще, была ли я в стране. Он пытался использовать всевозможный психологический шантаж, чтобы добиться от меня желаемого.
Я откинулась на стуле; он издал громкий металлический звук и заставил меня резко дёрнуться вперёд и схватиться за край стола. Я забыла, какие тут старые стулья.
— …Я пыталась с этим справиться, но не смогла, — добавила я, с глухим стуком выпрямившись.
— Поэтому ты отказалась от него как от клиента? — сказал Ник.
Я кивнула.
— Да. В конце концов, я дала ему направление на встречу с коллегой.
— Как давно это было? — спросил Ник.
— Шесть месяцев назад, — нахмурившись, я осознала, что потеряла некоторое время. — …Может, семь. Это было сразу после того, как я вернулась из Бангкока. Может, через четыре-пять дней.
— Как ты пыталась с этим справиться? — сказал Глен, привлекая мой взгляд к себе. — Перед тем, как отказаться от него. Как психолог справляется с такой ситуацией с клиентом?
Я вздохнула, восстанавливая равновесие на стуле.
— Поначалу я пыталась поговорить с ним об этом. В ходе того изначального разговора я предупредила его, что с этого момента буду все жёстче пресекать его всякий раз, когда он выдвинет необоснованное требование или переступит границу, которая мне покажется неуместной… или попытается манипуляциями добиться от меня желаемого. После этого я несколько недель делала именно то, о чем сказала ему. Я останавливала его — часто на середине предложения, чтобы пресечь его рассказ о том, почему у него было право так поступить. Я предельно ясно указывала, что он делал, и не отступала вопреки его отрицанию или попыткам перевести тему. Я объясняла ему, что его недостаток уважения к границам других людей был огромной составляющей того, что изначально привело его в мой офис…
— А именно? Из-за какой проблемы он пришёл к тебе, док?
Я издала невесёлый звук.
— Преследование. На него подала в суд женщина, которую он нанял и в конце концов уволил.
— Они направили его к женщине-мозгоправу после того, как его обвинили в преследовании женщин? — спросил Ник, и в его голосе звучало неверие.
Я кивнула, взглянув на него.
— Иногда так делают. Иногда это срабатывает, давая им безопасный способ попрактиковаться в соблюдении границ с теми, кто обучен оберегать свои границы.
Ник фыркнул.
— Но ты отказалась от него после Бангкока?
— Да, — сказала я. — Он оставил более тридцати все более агрессивных сообщений на моём офисном телефоне за ту неделю, что я была за границей. Он также звонил на мой личный номер, которого я ему никогда не давала, а значит, он получил его каким-то неподобающим путём.
— Что случилось с женщиной, которую он преследовал? — спросил Глен. — Той, другой?
Я уставилась в стол, хмурясь и вспоминая.
— Как я и сказала, она подала на него в суд… изначально за домогательство и незаконное увольнение. Она также оформила на него запретительный ордер… опять-таки, за преследование, поскольку он продолжал досаждать ей и её семье даже после увольнения. Она утверждала, что само увольнение было отплатой за её отказ спать с ним. Его компания решила вопрос с ней. Вне суда, полагаю. Они выдвинули визиты к психологу как условие для Норберга, чтобы сохранить его место в совете… из целей подстраховки, полагаю.
Поскольку Джеффри Норберг был мёртв, я могла сказать им об этом.
— Разве он не женат? — сказал потом Глен, взглянув в свои файлы, как будто внезапно вспомнив их содержимое.
Я невозмутимо посмотрела на него.
— Ты не очень часто работаешь с преследователями, да, Глен? — спросила я.
Когда Глен вздрогнул, я вздохнула, делая несколько глотков кофе.
— Прости, — сказала я. — …И да. Джефф Норберг был женат. Это много раз всплывало в наших беседах. Он постоянно использовал жену в качестве щита, как причину, почему он вообще не мог сделать то, в чем его обвиняла бывшая сотрудница, ведь его жена физически привлекательна. Я честно думаю, что в беседах со мной он тоже видел всего лишь прикрытие. Дальнейшие аргументы против женщины, которая его обвинила, и судьи и копов, которые ей поверили, — я пожала плечами, со вздохом кладя руку на стол. — Для него это было схемой. Очевидно. Он не особенно был открыт для обратной связи с моей стороны относительно его поведения.
Я встретилась взглядом с Гленом.
— Так что я дала ему направление к новому доктору. Там я настоятельно рекомендовала в будущем направлять его только к мужчинам-психологам, по крайней мере, пока он не начнёт открываться на тему того, что действительно с ним происходит. По правде говоря, я списала его со счетов.
— Почему? — спросил Ник.
Я снова спокойно взглянула на него.
— Потому что он не хотел помощи, Ник. Он не искал терапии… его принудили к этому. Он искренне считал, что с ним все в порядке.
— Я не это имел в виду, — раздражённо сказал Ник. — Я имел в виду, почему ты не пошла дальше? Не подала какой-нибудь рапорт?
— Я действовала согласно своим рабочим протоколам, Ник. Он не сделал в мой адрес ничего незаконного. Ещё нет.
Ник нахмурился ещё сильнее. Он хотел сказать что-то ещё, но Глен его перебил.
— Ты говоришь, он был каким-то социопатом? — сдержанно поинтересовался он.
Я посмотрела на него, затем пожала плечами.
— Возможно. Этим словом часто разбрасываются, но думаю, это потому, что многие люди демонстрируют отдельные признаки. Есть и другие причины, по которым человеку может недоставать самоанализа, эмпатии и/или ответственности. С самого начала я подозревала, что он может страдать от нарциссического расстройства личности, или НРЛ, которое находится в спектре антисоциальных расстройств личности, часто обвиняемых в подобном поведении.