Страница 13 из 24
Таким образом, вопрос, что он подразумевал под этими «губами», остается открытым[59]. Далее он продолжает так: «Круг самого большого вала – пестрый, круг седьмого вала [Солнце] – самый яркий; круг восьмого [Луна] заимствует свой цвет от света, испускаемого седьмым; круги второго и пятого [Сатурн и Меркурий] валов близки друг к другу по цвету и более желтого, чем те, оттенка, третий [Юпитер] же круг – самого белого цвета, четвертый [Марс] – красноватого, а шестой [Венера] стоит на втором месте по белизне. Все веретено в целом, вращаясь, совершает всякий раз один и тот же оборот, но при его вращательном движении внутренние семь кругов медленно поворачиваются в направлении противоположном вращению целого[60]. Из них всего быстрее движется восьмой круг [Луна], на втором месте по быстроте – седьмой, шестой и пятый [Солнце, Венера и Марс], которые движутся с одинаковой скоростью; на третьем месте [по быстроте], как им было заметно, стоят вращательные обороты четвертого круга [Марс][61]; на четвертом месте находится третий круг, а на пятом – второй. Вращается же это веретено на коленях Ананки. Сверху на каждом из кругов веретена восседает по сирене; вращаясь вместе с ними, каждая из них издает только один звук, всегда той же высоты. Из всех звуков – а их восемь – получается стройное созвучие. Около сирен на равном от них расстоянии сидят, каждая на своем престоле, другие три существа – это мойры, дочери Ананки: Лахесис, Клото и Атропос; они во всем белом, с венками на головах. В лад с голосами сирен Лахесис воспевает прошлое, Клото – настоящее, Атропос – будущее. Время от времени Клото касается своей правой рукой наружного обода веретена, помогая его вращению, тогда как Атропос своей левой рукой делает то же самое с внутренними кругами, а Лахесис поочередно касается рукой того и другого».
Хотя это описание устройства мира составляет часть мифической истории, у нас нет никаких оснований думать, что Платон оставил его исключительно ради забавы; напротив, подробность его изложения наводит на мысль, что данная система действительно представляет воззрения Платона на то, как может выглядеть движение небесных тел, или, во всяком случае, те мысли по этому вопросу, которые преобладали у него во время написания «Государства». И в данном случае Платон говорит о планетах гораздо подробнее, чем даже в «Тимее»; фактически это единственный раз, когда он не просто делает попутное замечание по поводу внешних планет. Однако, хотя Платон знает цвет и яркость каждой из них, его рассказ очень беден в том, что касается их движения; он говорит нам, что они движутся с запада на восток, но ни словом не упоминает о наклоне орбит или движутся ли они с одинаковой скоростью. Данное в конце поэтическое описание сирен, поющих вместе с движением планет, продиктовано убеждением, что Вселенной управляет гармония, что числовые отношения, которые в нашем земном мире представлены музыкальной гармонией, также пронизывают и возвышенные области Космоса. Непрерывность небесного движения прекрасно выражена тем, что управление ими отдано трем богиням судьбы; Киото, ведающая настоящим, направляет суточное движение всех небес; Атропос, ведающая будущим, руководит различными попятными движениями планет; а Лахесис, богиня прошлого, помогает им обеим и тем самым обеспечивает участие планет в ежесуточном движении всех частей Вселенной, за исключением одной Земли.
В трех названных диалогах Платон лишь мимоходом упоминает систему мироздания, но, закончив «Государство», он написал еще один диалог – «Тимей», в котором собрал свои взгляды на физический мир и который поэтому мы рассмотрим более подробно. Этот диалог между довольно известным философом-пифагорейцем Тимеем из Локр, что в Италии, Сократом и еще двумя друзьями якобы имел место на следующий день после того, как та же компания обсудила характер идеального государства. Сначала Сократ коротко рассматривает политические итоги разговора предыдущего дня, а Критий рассказывает чарующую древнюю легенду об исчезнувшем острове Атлантида, дабы показать, что такое идеальное состояние общества действительно в незапамятные времена существовало среди афинян. Прежде чем продолжить попытки перенести идеальных граждан «Государства» в реальную жизнь, собеседники соглашаются, чтобы Тимей, имеющий глубокие познания в науке, прочел им лекцию о происхождении и устройстве Вселенной и возникновении человека.
Для начала Тимей описывает, как бог, или демиург, сотворил мир и дал ему идеальную форму – форму шара. Он придал ему лишь одно движение – то, что свойственно его форме, заставив его равномерно вращаться вокруг своей оси в одном и том же месте (с. 34 а). Душу мира божественный мастер поместил в середине, распространив ее по всему протяжению и поверхности, так как душа опережала тело мира и по возрасту, и по совершенству. Порядок, в котором образуется душа мира, показывает связь между космологическими воззрениями Платона и идеями пифагорейцев. Из одной сущности, неделимой и вечно одной и той же, и из другой сущности, разнообразной или различной, делимой и телесной, был создан третий вид сущности, средней между ними. После смешения первой и второй, от чего образовалась третья, демиург разделил это целое на нужное число частей, каждая из которых состоит из смеси тождественного, иного и сущности. Здесь нам придется пропустить рассказ Платона о создании «души мира», который, хоть и невероятно красив, не имеет прямого отношения к его астрономическим взглядам, не считая того, что касается расстояний до планет, которые, как он предполагает, пропорциональны следующим числам, полученным из двух геометрических прогрессий: 1, 2, 4, 8 и 1, 3, 9, 27.
Луна 1
Солнце 2
Венера 3
Меркурий 4
Марс 8
Юпитер 9
Сатурн 27
Вставив между ними другие числа по определенным правилам, он образует музыкально-арифметическую гамму из четырех октав и большой сексты. Но хотя таким образом Платон видит «душу мира» как гармонию сущностей, он, видимо, не разделяет пифагорейской веры в музыкальные звуки, издаваемые при движении планет. Далее платоновский Тимей говорит следующее (с. 36 b)[62]:
«Затем, рассекши весь образовавшийся состав по длине на две части, он сложил обе части крест-накрест наподобие буквы X и согнул каждую из них в круг, заставив концы сойтись в точке противоположной точке их пересечения. После этого он принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться по кругу, причем сделал один из кругов внешним, а другой – внутренним[63]. Внешнее вращение он нарек природой тождественного, а внутреннее – природой иного. Круг тождественного он заставил вращаться слева направо, вдоль стороны прямоугольника, а круг иного – справа налево, вдоль диагонали, но перевес он даровал движению тождественного и подобного, ибо оставил его единым и неделимым, в то время как внутреннее движение шестикратно разделил на семь неравных кругов, сохраняя число двойных и тройных промежутков[64], а тех и других было по три. Вращаться этим кругам он определил в противоположных друг другу направлениях, притом так, чтобы скорость у трех кругов была одинаковая[65], а у остальных четырех – неодинаковая сравнительно друг с другом и с теми тремя, однако отмеренная в правильном соотношении. Когда весь состав души [мира] был рожден в согласии с замыслом того, кто его составлял, этот последний начал устроить внутри души все телесное и приладил то и другое друг к другу в их центральных точках. И вот душа, простертая от центра до пределов неба и окутывающая небо по кругу извне, сама в себе вращаясь, вступила в божественное начало непреходящей и разумной жизни на все времена. Притом тело неба родилось видимым, а душа – невидимой, и, как причастная рассуждению и гармонии, рожденная совершеннейшим из всего мыслимого и вечно пребывающего, она сама совершеннее всего рожденного».
59
Другое объяснение предложил профессор Д’Арси-Томпсон в докладе, с которым он выступал перед Британской ассоциацией в Кембридже в 1901 году. В теории Евдокса (см. следующую главу) у третьей и четвертой сферы каждой из пяти планет оси наклонены под определенным углом, который для внешних планет представляет собой длину ретроградной дуги, а для внутренних – наибольшую элонгацию от Солнца. Евдокс не приводит этих углов, но Скиапарелли вычислил следующие значения: Венера – 46°, Марс – 34°, Меркурий – 23°, Юпитер – 13°, Сатурн – 6°. Таким образом, порядок, соответствующий величине угла, тот же, что и у Платона, если поставить Луну и Солнце в ряд в соответствии с их максимальным склонением – 28° и 24°. Это объяснение очень остроумное, хотя аналогия между колебаниями планет по долготе и склонением Солнца и Луны не очень близкая, а кроме того, крайне сомнительно, что значение Скиапарелли для Марса (34°) хоть сколько-нибудь приближается к значению, из которого исходил Евдокс – если, конечно, он вообще исходил из каких-то конкретных значений.
60
То есть планеты медленно движутся по своим орбитам с запада на восток, участвуя при этом в суточном движении небес с востока на запад.
61
Некоторые переводчики неверно понимали последнее предложение. Τὸν τρίτονδέ, φορᾷ ἰέναι ὡς σφίσι φαίνεσθαι, ἐπανακυκλούμενον τὸν τέταρτον. Я понимаю это в том смысле, что третья по скорости – четвертая планета, Марс. Но Теон Смирнский, который приводит весь абзац, опускает слова τὸν τέταρτον(возможно, описка из-за слов τέταρτον δέ, с которых начинается следующая фраза) и добавляет слова μάλιστα τῶνἄλλων, которые, насколько мне известно, не встречаются ни в одной рукописи «Государства». Мартин переводит это предложение у Теона так: «Celeritate vero tertium ferri, ut ipsis quidem visum est, quartum, qui retro sese circumfert magis quam ceteri omnes». Безусловно, с астрономической точки зрения в этом есть смысл, так как ретроградное движение Марса действительно заметнее, чем у Юпитера и Сатурна, но вот вопрос: означает ли ἐπανακυκλέω ретроградное движение? В этом сложном слове ἐπὶ, видимо, имеет смысл продолжения (продолжает завершать), ср. «Тимей», с. 40, ἐπανακυκλήσεις. У Теона и в некоторых рукописях Платона отсутствует артикль τὸν перед τρίτον, где он действительно кажется неуместным, он-то стал причиной неверных переводов.
62
Здесь и далее «Тимей» цитируется по изданию: Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т. 3. М., 1994. (Примеч. пер.)
63
Внешний круг – это небесный экватор, внутренний – зодиак. Прокл, философ-неоплатоник, в своем обширном комментарии к «Тимею» (с. 213) абсолютно точно излагает рассказ Платона об этих кругах.
64
То есть в соответствии с двумя прогрессиями: 1, 2, 4, 8 и 1, 3, 9, 27.
65
Солнце, Венера и Меркурий.