Страница 7 из 15
Ричард использовал эту операцию, которую вряд ли можно назвать войной, как предлог для получения откупа от баронов, не принявших в ней участия, с каждого рыцаря взималось по 10 шиллингов штрафа. Упоминание об этом факте в казначейских свитках является одной из редких записей, когда клерки позволили себе иронию: «Епископ Илийский (Гийом Лоншан) должен 20 фунтов щитового сбора за всех рыцарей, оные были выплачены, а также сделано гораздо больше на службе в той же армии во славу короля. Теперь же, окруженный ангелами и архангелами, он покидает военную службу».
22 декабря епископы Англии собрались в Вестминстере на посвящение архиепископом Болдуином Годфри де Люси в епископы Винчестера и Губерта Уолтера в епископы Солсбери. По завершении церемонии Гуго Нонант, епископ Ковентри, поднял вопрос, интересовавший всех епископов, а особенно архиепископа. Законы многих кафедр соборов Англии были весьма странными, капитул не состоял, как должно, большей частью из каноников церкви и светских клириков, а в основном из монахов находившегося в ведении церкви монастыря, так было в Кентербери, где кафедральный капитул состоял из монахов монастыря Церкви Христовой, имевших большое влияние на кафедру.
Такое устройство, возможно, работало бы еще многие годы, если бы не два обстоятельства.
Во-первых, архиепископ часто был настолько занят либо делами короля (для епископов в XII веке было необычным считаться верными слугами короля), либо делами епархии, что у него попросту не оставалось времени управлять монастырем.
Во-вторых, проблемой было разделение земель, принадлежащих епископству и монастырю. Сделано это было по той причине, чтобы, пока место епископа свободно, землями владел король, он же получал с них доход, как и в случае с выморочным имуществом и наследством, если на момент смерти владельца наследники не достигли необходимого возраста. Если бы земли епархии и монастыря были объединены, то в отсутствие епископа ими управляли бы монахи, а король был лишен значительных сумм. Часто монарх намеренно затягивал решение вопроса с назначением на должность епископа с целью получить больше, что лишь добавляло трудностей монастырю. Следовало незамедлительно добиться объединения земель, чтобы в отсутствие епископа доходы монастыря не падали.
Какими бы разумными и насущными ни были эти меры, они вели к значительной независимости епископа от капитула, которому оставался бы только дисциплинарный и финансовый контроль. Все же монахи по-прежнему имели право выбирать епископа и часто этим правом пользовались, хотя в большинстве случаев король производил назначение по своей воле. Поскольку капитул состоял в основном из монахов монастыря, епископ также не мог вводить людей, помогавших ему в управлении епархией, в состав капитула.
Папство в то время расширяло сферу своего влияния и занималось развитием канонического права, которое ее и определяло, также и епископы искали способы увеличить свое влияние в епархии, капитуле и соборе. Монастыри, освобожденные от контроля епископа, были для последнего самой острой проблемой, и острота эта была еще тем сильнее, что они желали получить независимость от епископа, в чьей непосредственной власти находились. Случались периоды, когда разногласия между монастырями и епископами становились весьма серьезными.
Ситуация достигла пика, когда архиепископ Болдуин, цистерцианец, богослов, возмущенный непокорностью монахов Церкви Христовой, решил основать коллегиальную церковь севернее Кентербери, которая должна была стать альтернативой Кентерберийской кафедре, и сам решил назначить главу, который бы находился под его контролем и учил бы тем наукам, которыми пренебрегали ленивые монахи, тот же человек мог бы помогать архиепископу в выполнении его обязанностей. Этот поступок Болдуина положил начало самому суровому противостоянию в церковном мире того времени.
Гуго Нонант, епископ Ковентри, сталкивался с теми же проблемами, что и архиепископ, но предлагал применить более радикальный способ их решения. Нонант происходил из знатной нормандской фамилии, был племянником епископа Арнульфа де Лизьё, друга Генриха II, который поручал ему некоторые дипломатические миссии. Гуго был избран епископом Ковентри в 1186 года и рукоположен 31 января 1188 года. Сложно проследить, как началось противостояние между Гуго и монахами, хронисты того времени яростно защищают обе стороны, поэтому найти беспристрастное суждение не представляется возможным. В записях Джервейса Кентерберийского, монаха, ненавидевшего Гуго, говорится, что он был «избран, а скорее навязан», значит, монахи избрали его не по своей воле, а по приказу короля. Уильям Ньюбургский пишет, что Гуго намеренно разжигал скандал между монахами и архиепископом, чтобы использовать разногласия как предлог для изгнания монахов. Епископу пришлось искать выход из весьма необычной ситуации – ссоры монахов и приора, требующей немедленных и радикальных мер.
Помимо 200 марок, которые епископ Гуго заплатил за пост шерифа Уорикшира и Лестершира, он обещал королю Ричарду еще 300 марок за то, чтобы тот «отдал ему монастырь в Ковентри», долгое время находящийся без контроля, где надеялся заменить монахов светскими клириками. Заручившись дозволением короля, 9 октября 1189 года епископ «согнал монахов, и те, избитые, покалеченные, некоторые даже раненные, скрылись в церкви, другие были брошены в темницу в кандалах, часть бежала, бросив все им принадлежащее. Он проник в самое нутро церкви, уничтожил уставы и прерогативы», – так писал Джервейс.
Гиральд Камбрийский, разделявший взгляды епископа, считает Гуго потерпевшей стороной и заявляет, что монахи сами напали на епископа и клириков с целью изгнать их из церкви. Был ли Гуго зачинщиком или нет, очевидно одно – между епископом и монахами произошел настоящий бой.
Гуго Нонант предстал перед собранием епископов и со свойственным ему красноречием описал жестокость монахов, оскорбления и унижения, с которыми столкнулся. Он демонстрировал синяки и раны на своем теле и телах клириков, заставив священнослужителей прослезиться. В завершение страстной речи Гуго развел руки в стороны, принимая позу Христа, и обратился к епископам с мольбой отомстить не ради него самого или всего духовенства, а ради Бога Всемогущего и святой церкви.
Епископы подхватили падающего Гуго, помогая устоять на ногах. Соблюдая обряд во всех тонкостях, епископы во главе с архиепископом торжественно отлучили от церкви тех, кто совершил все перечисленные злодеяния, и того, кто их организовал. Гиральд объявил, что в ближайшие три-четыре дня они обсудят сложившуюся ситуацию и пути восстановления порядка. Все вышесказанное и сделанное указывает на то, что духовенство не только сочло Гуго правым, но и поддержало его, поскольку все эти люди не раз сталкивались с подобными проблемами.
Гуго был человеком хитрым и практичным, кроме того, он уже не раз посещал Рим по поручениям короля Генриха и знал, что последнее слово останется за папой, а также то, что путешествие в Рим и дары для папской курии требуют немалых денег. Он предложил начать сбор средств для будущих военных действий. Он заявил, что, если его товарищи по несчастью, тут он назвал поименно епископов, находившихся в подобном положении: Кентербери, Винчестер, Бат, Вустер, Или, Норидж и Дарэм, пожертвуют две тысячи марок, он готов добавить от себя еще тысячу, дабы «освободить себя и бедную церковь Ковентри», по его словам, только так возможно решить вопрос во благо.
Предложение было одобрено всеми епископами. Единственный, кто не был согласен с Гуго, человек, больше всех заинтересованный в наведении порядка, – сам архиепископ. Разумеется, его вето делало исполнение задуманного Гуго невозможным. Болдуин был монахом, цистерцианцем, и не мог дать согласие, несмотря на то что ему, белому монаху, предстояло выступить против черных монахов, бенедиктинцев, как их сейчас называют. Он сказал, что не считает время подходящим для столь радикальных мер против монахов. Гиральд, хорошо его знавший, поскольку был рядом, когда тот проповедовал в 1188 году в Уэльсе необходимость нового Крестового похода, отзывался о нем как о человеке удивительного благочестия и ума, но одновременно лишенном смелости. Однако не стоит забывать, что, возможно, именно эти качества позволили ему найти взаимопонимание с монахами Кентербери.