Страница 32 из 110
Генерал-квартирмейстер Ставки «черный» Данилов сочинил план — идти на Берлин. Хотя армия была потрепана, выявилась нехватка винтовок, снарядов, Данилов самоуверенно считал, что марш на Берлин в пределах возможности. Иванов и Рузский горячо согласились с ним, но с не меньшим пылом, на котором лежала печать местничества, стали отстаивать собственные варианты. Упрямец Иванов, опираясь на советы своего начальника штаба, очень не глупого, хотя и склонного к колебаниям, Алексеева, доказывал – «путь на Берлин лежит через Вену». Громогласные настояния Иванова и заслуженная репутация Алексеева как стратега сделали свое дело –Ставка разрешила им, уже на целившимся на Карпаты, идти через горы на Венгерскую равнину. А пылкий Рузский, вызвав из небытия тени самсоновских солдат, добился согласия Ставки с тем, чтобы овладение Восточной Пруссией совершенно обязательно для обеспечения правого фланга победоносного шествия на Берлин.
Вместо того чтобы зарыться в землю, разумно использовать ресурсы для отражения германо-австрийского нашествия, русские генералы с величайшим воодушевлением окунулись в подготовку наступлений на флангах фронта, как раз в тех местах, где сосредоточивались ударные группировки врага. Вероятно, помимо прочего, им не. терпелось предстать героями в глазах любезного Парижа. Результаты безалаберщины предстояло исправить русскому солдату, который, проявив чудеса храбрости, оправдал самые черные опасения Фалькенгайна.
Пролог кампании 1915 года
7—8 февраля, Восточная Пруссия. Ревут орудия, немцы идут на двусторонний охват 10-й русской армии, стоявшей на 170 километровом фронте перед Мазурскими озерами. Гинденбург надеется развить его в глубокий прорыв. В занесенных снегами лесах, на безымянных высотах и глухих болотах вспыхнули жестокие бои. Армия в относительном порядке отошла, немцам удалось отрезать в Августовских лесах только ХХ-й русский корпус. Русское командование попыталось вызволить попавшие в беду войска, но из-за ошибок в управлении это не удалось.
Воины XX корпуса десять дней бились в лесах. Они приковали к себе силы, которые немцы намечали для развития наступления, и своим стойким сопротивлением сорвали его. Корпусу пришлось испить горькую чашу до дна. Потеряв надежду на выручку извне, ХХ-ый корпус попытался вырваться из кольца и выйти к Гродно. Остатки корпуса, расстреляв все патроны и снаряды, 15 февраля 1915 года бросились в последнюю отчаянную атаку буквально с голыми руками. Волна русских солдат сбив пехоту противника, докатилась до огневых позиций немецких батарей, стрелявших сначала беглым огнем, гранатой на удар и, наконец, картечью. Бойцы ХХ-го корпуса падали чуть ли не у колес вражеских орудий.
Корпус нашел гибель в Августовских лесах. Германский генерал, руководивший боем, обратился к кучке израненных и контуженных русских офицеров, затащенных в плен: «Все возможное в человеческих руках, вы, господа, сделали: ведь, несмотря на то, что вы были окружены (руками он показал полный охват), вы все-таки ринулись в атаку, навстречу смерти. Преклоняюсь, господа русские, перед вашим мужеством». И отдал честь.
Известный тогда немецкий военный корреспондент Р. Брандт писал 2 марта 1915 года в «Шлезише Фолькцайтунг»: «Честь ХХ-го корпуса была спасена, и цена этого спасения — 7000 убитых, которые пали в атаке в один день битвы на пространстве 2-х километров, найдя здесь геройскую смерть! Попытка прорваться была полнейшее безумие, но святое безумие – геройство, которое показало русского воина в полном его свете, которого мы знаем со времен Скобелева, времен штурма Плевны, битв на Кавказе и штурма Варшавы! Русский солдат умеет сражаться очень хорошо, он переносит всякие лишения и способен быть стойким, даже если неминуема при этом и верная смерть!»
Бои в Восточной Пруссии с августа 1914 года до ранней весны 1915 года, когда русские войска были в третий и последний раз вытеснены отсюда, отличались невиданным упорством. Немцы ожесточенно дрались в обороне и не считались с потерями в наступлении. «Восточная Пруссия далась русскому солдату нелегко, — писал очевидец журналист B.В. Муйжель. — Если на войне каждая пядь пройденной земли полита кровью, то в Восточной Пруссии эта кровь лилась широкой и страшной рекой. Упорство врага — упорство, победа над которым венчает неувядаемой славой русское войско, — поставило вопрос о занятии Восточной Пруссии едва ли не на почву личного дела каждого участвовавшего в этом кровавом шествии».
Уходя в феврале — марте 1915 года из Восточной Пруссии, русские оставляли бесчисленные дорогие могилы. Струганные белые кресты, торопливые надписи химическим карандашом: «Здесь погребено столько-то нижних чинов и столько-то офицеров N-ского пехотного полка. До скорой встречи, товарищи!»
Писавшие трезво смотрели на свою судьбу – многие из них тоже отошли в братские могилы.
Восточная Пруссия познакомила русские войска с коварством врага. Вступив на территорию Германии, они расплачивались за все полноценной монетой — никаких реквизиций. Публицист Муйжель рассказывал, как офицеры делали все возможное, чтобы не утеснить мирных жителей: «Понимаете, у них дети, сестры, все такое… Конечно, война,-я понимаю, а все-таки по-человечески… Они, дураки, думают, что пришла чуть не татарская орда, боятся, так, понимаете, такое дело…
Так шла армия восточных варваров, эта некультурная дикая орда, среди которой, как известно с детства каждому Фрицу, есть племена, питающиеся сырым мясом, а при случае не прочь полакомиться человечинкой, носящие общее название: солдат –казак», — саркастически заканчивает публицист.
Русские войска действовали в районах, где многие годы готовились к войне. Среди жителей была развернута агентурная сеть, устроены скрытые телефонные линии.
Эскадрон втянулся в деревушку, полуразрушенную снарядами. «Жителей не видно, – рассказывал русский офицер, – кто не убежал, отсиживался в подвалах. Спешились мы, ходим по этим подвалам, вытаскиваем засевших. Откровенно говоря, я немного опасался засады и осматривал лично сам. Вдруг вижу — старуха. Старая, как гриб сушеный, – юрк в какую-то дыру. Я за нею; что же вы думаете? Подвал уже разрушен. Вместо дома развалины, и пол провалился. Этакий немного фантастичный верхний свет. Гора мусора от разрушения. Слышу — старуха моя говорит с кем-то. Я ближе, но за мусором все же прячусь –черт его знает? Погибнуть так, зря, в каком-то подвале — обидно! Смотрю: что же вы думаете? Телефончик! Самый настоящий телефончик с черной трубкой и всем прочим. И моя старушка изволит сообщать о том, что вошла кавалерийская часть, очевидно, передовая, в количестве одного эскадрона и т.д. и т.д., словно она сама-была драгуном! Вот как у них дело обставлено!»