Пятизвездочный теремок

– Что вы искали в комнате? – спросила я.

– Вход в тюрьму, – прошептала хозяйка квартиры.

– Куда? – опешила я.

Таня заплакала, схватила шарф с полки у зеркала, закрыла им лицо и села прямо на зимние сапоги, которые стояли у стены.

Я нагнулась.

– Танюша! Перестаньте, все хорошо. Я отвезу украшение Диане Семеновне, никого шума не будет, ни одна душа не узнает, что вы брали сережку.

Татьяна высморкалась прямо в шарф.

– Не собиралась я ничего красть. Но как поступить, когда Вероника украшение нашла, а вы его мне протянули? Глупая ситуация. Признаться, что я соврала, ничего не теряла? Так меня выгонят и больше не пустят. Потому я и взяла серьгу. Ужасно себя чувствовала. Ну почему я вечно в неприятности вляпываюсь? Если иду красивая по улице, непременно споткнусь и в лужу упаду. Это только со мной бывает.

Я погладила Таню по плечу.

– Ну нет. Нас уже двое. Я тоже мастер художественного попадания в неприятности. Почему вы решили, что в доме Вероники есть вход в какой-то каземат?

Татьяна постучала себя пальцем по лбу.

– Логическое мышление.

– А-а-а-а, – протянула я.

– Никто не ищет Хухрика, – прошептала она, – все уверены, что сестра умерла. Но я не чувствую, что ее нет. Когда мне исполнилось двенадцать лет, Хухрик пропала. Ее искать пошли, но не обнаружили. Я плакала навзрыд, потом спать легла. И увидела ночью водонапорную башню, рядом яму, в ней Хухрик замерзает, босиком там сидит.

Таня вытерла лицо шарфом.

– Я разбудила маму, она отмахнулась: «Спи, завтра еще поищем». Я настаивала, говорила: «Хухрик погибнет, она без обуви, ей плохо, она простудится!» Мама рассердилась: «Прекрати чушь нести! Нашлась тут экстрасенс. Дай мне отдохнуть. В кои-то веки из города в деревню приехала, и покоя нет». Я взяла фонарь, положила в рюкзак бутылку воды, булку, плед, вылезла в окно и пошла к водокачке. Три километра по лесу. Ночью. Одна. Чуть от страха не умерла. Сто раз хотела вернуться. Но только остановлюсь, слышу голос Хухрика: «Мымрик, скорей». Мы так друг друга называем – Мымрик и Хухрик. Добрела до башни, начала кричать: «Ау! Ты где?» В ответ голос: «Здесь, здесь!» Я нашла сестричку! В яме. Не обманул меня сон. Как я ее вытаскивала, отдельная история. И когда клиент Хухрика…

Таня замолчала. Я протянула ей руку:

– Вставайте. Я пить хочу. Нальете мне чаю?

Хозяйка поднялась.

Мы пошли на кухню.

– Где Светлана? – поинтересовалась я, когда Таня усадила меня за стол.

– Пошла в гости к однокласснице, – объяснила хозяйка, – на седьмой этаж. Она не знает, что ее мама исчезла!

– Так вы не мать девочки, – заметила я, взяв чашку.

– Тетя, – объяснила Таня, – но Света на моих руках с рождения. Хухрик балерина, она постоянно находится в разъездах.

– Как ее зовут по имени? – спросила я.

– Галя, – вздохнула хозяйка, – но ей это имя никогда не нравилось. Она жива, точно жива. Я чувствую: Ларису убили, а Хухрика нет. Полиции лень ее искать, в отделении мне прямо сказали: «Женщина! Не майтесь дурью. Ваша сестра совершеннолетняя. Имеет право уехать куда и с кем хочет. Не два года ей. Может, ее клиент…»

Таня опустила голову.

– Клиент, – повторила я, – балерины рано заканчивают карьеру. Галина пошла работать в сферу обслуживания? Стала стилистом? Мастером по маникюру?

Татьяна молчала. Я открыла сумочку, вынула рабочее удостоверение и показала его собеседнице.

Та затряслась:

– Боже! Полиция! Простите, не хотела ваших коллег задеть. Обидеть.

– Все в порядке, – остановила я Утятину, – я служу в частном детективном агентстве. Им владеет мой муж. Я у него на подхвате. Объясните внятно, что случилось? Вдруг мы сможем вам помочь?

Татьяна опустила взгляд.

– Спасибо за предложение. Сама справлюсь.

– У вас это хорошо получается, – не удержалась я от иронии. – Кстати, сегодня Всемирный день бесплатного обслуживания клиентов детективных агентств. Я не ищу работу. Просто протягиваю вам руку помощи.

Татьяна приоткрыла рот:

– Правда?

– Конечно, – заверила я, – рассказывайте. Но честно. Уже понятно, что Галина не исполняла партию Одетты в «Лебедином озере», не служила в Большом театре.

Таня отвернулась к окну.

– Нет. Она… сестра моя… маленькая очень…

– На сколько лет вы ее старше? – уточнила я.

– На два, – ответила моя собеседница, – только наоборот. Хухрик родилась первой. Но по характеру она ребенок. Наивный. Верит всем.

– Давайте по порядку, – попросила я. – Что случилось?

Татьяна кивнула и начала рассказ.

Елена Утятина, заведующая аптекой, никогда не выходила замуж. Но отсутствие штампа в паспорте не помешало ей родить Галю, а через два года и Таню. Красивая яркая Елена пользовалась успехом у мужчин, жила в крохотной однокомнатной квартирке и, став матерью, не собиралась менять свой образ жизни. Галю она в два месяца отвезла в деревню к своей матери, Ксении Владимировне, и забыла про ребенка. А потом в село Коровинки отправилась и Таня.

Баба Ксюша безропотно, как умела, воспитывала девочек. Кормила их, поила, одевала, обувала. Несмотря на тяжелый крестьянский труд, а может, благодаря ему, пенсионерка сохранила стройную фигуру и выглядела намного моложе паспортного возраста. Скучать ей было некогда: две коровы, коза, куры, поросята, индейки, огород… Только успевай крутиться. Внучки с малолетства помогали бабе Ксюше. К восьми годам они не чурались никакой работы. Собирали колорадских жуков с ботвы картошки, доили коров, кормили поросят, умели управлять лошадью, ловко возили от колодца полную сорокалитровую баклажку воды, стирали белье, гладили… Вот в школе сестрички не считались хорошистками, в дневниках у обеих стояли сплошные тройки. Отставали малышки не по глупости или лени, у них элементарно не хватало времени на приготовление домашних заданий. Только сядут за уроки, баба Ксюша кричит:

– Эй, бездельницы, хорошо устроились? Мягко вам на стульях? Ну-ка займитесь делом. Половики потрясите, картошку в погребе переберите.

Когда Гале исполнилось пятнадцать, Ксения Владимировна вышла замуж за вдовца, который несколько лет подряд снимал у нее на лето полдома. Павел Васильевич, полковник в отставке, оказался рукастым мужиком, с деньгами, по-крестьянски прижимистым. Он сказал жене:

– Или я, или девки. Кормить их не собираюсь.

Бабушка запихнула нехитрые вещи внучек в рюкзаки и отправила их к матери.

В Москве у сестричек началась другая жизнь. Кошмарная. Одноклассники во весь голос смеялись над, как они говорили, «колхозницами». Галя и Таня были хуже всех одеты, учились отвратительно. В сельской школе они получали тройки, а в столичной стали «колышницами», учителя считали, что у девочек нет знаний даже на двойку. Жили они на кухне, в комнате с очередным любовником располагалась мать. Вокруг было множество соблазнов: кино, мороженое, клубы, хотелось красивых платьев, косметику и сумочку!

Однажды поздней весной Галя и Таня сидели на скамейке на детской площадке. Мать завела нового любовника, поэтому велела раньше полуночи домой не приходить. Было тепло, и очень хотелось есть. Обед, который сестры слопали в школьной столовой, был в полдень, а сейчас часы показывали десять вечера.

– Пошли на проспект, – предложила Хухрик, – может, нам кто-нибудь шаурму купит.

– Как же, – пригорюнилась Таня, – держи карман шире.

Но Галя всегда считала, что все вокруг хорошие, добрые, она потащила Мымрика к палатке. Девочки довольно долго топтались у вагончика, но никто из посетителей не спросил у них: «Вы случайно не голодны?»

В конце концов из окна высунулся продавец:

– Эй, хотите пожрать?

– Да, – в один голос ответили голодные Хухрик и Мымрик.

– А бабла нет. Станцуете передо мной и получите шаурму, – заржал мужик, – топлес.

Глава 8

Таня чуть не заплакала от обиды. А Галя заулыбалась, вмиг стянула футболку и начала выделывать всякие па, распевая во все горло песню, которую постоянно повторяли по радио.