Майами Куб

Кэнзас, будучи хорошим полицейским, часто задумывался о вещах, по которым люди поступают так, а не иначе. Это его работа — думать, размышлять, выявлять неточности и несостыковки. Работа детектива. Так же, как и Эмили. Но у Стоукс было преимущество перед ними всеми. Она, помимо логики, имела за плечами хороший опыт… чувствований. Эта интуиция сделала из неё того, кем она является теперь. Хорошим детективом.

— Что, снова суицид? — вопросительно посмотрела на Гарнер и Кэнзаса, вошедшая Эштон.

Стивен вдруг вспомнил, что женщина не в курсе, что Эмили не будет целую неделю. Никто ей, очевидно, не сообщил, что они с Кэнзасом временно снова напарники.

— Нет. Убийство. С отягчающими, — Стив кивнул на Гарнер, которая занималась сбором улик. Эштон сделала шаг в направлении Кэнзаса, стоящего у окна и раздумывающего над разными вещами.

— Стоукс забыла, что у нас работа? Снова?

Гарнер глянула на Стива, и тот отвернулся, предоставляя Надин сообщить новость Регине.

— Вообще-то, Имбердсон отстранил её на неделю за драку.

Эштон, сначала что-то хотевшая сказать, недоумённо замолчала, а Стивен добавил.

— Поработаешь пока что со мной. Временно.

Риггс осматривала дорожку из крови на стене, изредка поглядывая, как Эштон и Гарнер собирали пазлы из улик.

— Вот это сюда, — поправила Гарнер женщину. — Видишь этот осколок? Есть мысли?

У Эштон было много мыслей, но все они были далеки от места преступления. Ей хотелось тут быстрее завершить и навестить Эмили.

— Молчишь. Что-то случилось?

— Всё хорошо. Не выспалась, — сорвала Эштон, не желая разговаривать.

Мёрдок вошёл, шумно выдохнув. Осмотрев комнату, он вытер пот со лба и вышел вон. Риггс, глянув в его сторону, передёрнула плечами и снова углубилась в работу.

Утро ознаменовало новый виток в развитии дела Ричар. Майкл Джефферсон состоял в клубе «Падшие Девственницы» вместе с ещё полсотни полицейских из Майами и Флориды. Коупленд, после почти трёх часов допроса, производимого Финелли и Фолтом, раскололся и выдал имя — Свен Михалис. Это имя никому ни о чём не говорило. Но Коупленд клялся, что именно так зовут мужчину, который является правой рукой Генри Уизера. Это он завербовал братьев Джефферсонов, Мильчерри и многих других копов. Также он сказал, что если они не найдут Кевина, его найдёт Улай и убьёт.

— А вы знаете, что «Улай» в переводе с себуанского переводится, как «Девственник»? — просветила собравшихся в отделе Фальзон. — Этот язык — смесь тайванского и полинезийского наречия. Скорее всего, не просто так он получил такое прозвище. Надо бы найти его, очень надо.

— Чтобы спросить, что это означает? — подколол уставший Кэнзас. — Я бы о другом спросил.

Фальзон глянула на часы, висевшие над входом. Десять часов утра. Они договорились с Эмили встретиться через час в кафе «Билтера» на углу Шестой и Мартин.

— Финелли с Фолтом пошли спать домой, может, тебе тоже стоит, Стив?

Кэнзас зажмурился, затем потряс головой:

— Нет, я в порядке. Надо кое-что проверить. Мёрдок, не окажешь честь — прогуляться со мной в «чёрный» квартал?

Ричард кивнул, оглядываясь на Эштон, которая что-то искала в компьютере. А когда Мёрдок и Кэнзас всё же ушли, как ни в чём не бывало, поднялась и направилась в кабинет капитана. Постучавшись, Регина очень хотела сказать Имбердсону, что Стоукс не виновата.

— Я знаю всё, что ты мне скажешь, Эштон — отложил газету Имбердсон. — Эмили не впервой, поверь. Ей пойдёт на пользу отстранение. Она должна научиться себя держать в руках.

— Капитан, у меня чувство, что я её подвожу. Ведь она просто защищала нас с Риггс. Как-то неправильно вышло, — пыталась пояснить Эштон. — Она нам очень нужна в расследовании и поисках Уизера, у неё потрясающее чутьё на то, что не видят остальные. Капитан!

Имбердсон оставался непреклонен. Он не желал давать послаблений Стоукс и показывал Эштон, что, прежде всего, нужно на работе думать о работе. Умом Регина хорошо понимала, что капитан прав. Они заключили со Стоукс некое соглашение, нарушив которое, Эмили придётся перевести в патруль. И Регина нутром чуяла, что Эми может сорваться, а терять её теперь, сейчас, не хотелось никак. Ведь они могут быть уже почти у цели. Все дороги и улики ведут к этому Улаю. А ещё Эштон расстраивало то, что Риггс явно настроена на что-то большее, чем просто посиделки в кафе, но сама Регина не желает чего-то большего с девушкой по работе. По лаборатории. Хотя не прочь проверить, что же всё-таки из этого может получиться. Скорее по наитию, чем серьёзно.

— Как там Девич и Драфтон? — поинтересовалась у Фальзон Регина, выйдя из кабинета Имбердсона.

— Девича жена забрала домой, будет выхаживать его. Драфтон, кажется, ещё, бедняга, питается больничной едой, — улыбнулась Гарнер.

У женщины почему-то появилась мысль, за которой она тут же последовала, сказав, что ей нужно проверить улику, которую она запамятовала. Риггс в лаборатории она сказала, чтобы девушка прикрыла её перед остальными. Ей очень нужно уйти на часок.

— Хорошо, — подмигнула ей Тейлор. — Если поужинаешь со мной сегодня.

Регине некогда было распознавать — флирт это или просто она нравится Риггс, поэтому, не задумываясь, кивнула и быстро ретировалась по направлению к больнице, в которой прибывал Дилан Драфтон.

Эмили подняла голову, заходя в заведение. Спалось ей сегодня так, что она не помнит даже, как домой добралась. Но Фальзон об этом лучше не знать, иначе срок пребывания её в самоволке растянется больше, чем на неделю. Хотя поговорить с кем-то о том, что происходит, всё равно было необходимо. Эмили чувствовала, что без работы она просто загибается, и ей нужно что-то, чтобы перекрывало эту тоску.

— Пунктуальна, мать.

Фальзон всегда выглядела так, словно её не брали ни годы, ни тяжкая работа криминалиста, ни её жизнь, которая отличалась от жизни Эммы лишь тем, что в партнеры она себе выбирала женщин. Саманта научилась жить красиво, мастерски, словно вышагивая по красной дорожке. Эмили иногда молча завидовала женщине, ибо у Фальзон никогда эмоции не отражались на работе, и по её серьезному лицу было неясно, что там у неё в душе.

— Как там дело?

Фальзон усмехнулась, вспоминая слова Эштон о том, что Эмили всегда думает только о работе, днём и ночью.

— Продвигается. А вот Регина по тебе с ума сходит, — не преминула подколоть Саманта, наблюдая тот час реакцию на лице Стоукс.

— Чего?!

Женщина отодвинула недопитый кофе и взяла в рот зубочистку.

— Что у вас с ней? — поинтересовалась Фальзон, совершенно серьёзно рассчитывая на честный ответ.

Эмили не была уверена, что правильно поняла вопрос. У них с Эштон была только работа, партнёрство, и, если Регина узнает, что она нарушила сегодня ночью обещание — не спать со случайными мужчинами, её ждали неприятности куда более жёсткие, чем простое отстранение. Но если говорить об этом Фальзон, нужна причина такого доверия. А причина была одна — Эмили не понимала, что у них происходит с Эштон и куда это может завести.

— Ничего.

Саманта наклонилась через стол так, что Эмили пришлось отпрянуть:

— Эм, ты можешь себе врать сколько хочешь. Но ты же знаешь, я криминалист, я чую, когда ты врёшь.

Девушка вздохнула, убирая мешающие локоны на уши:

— На самом деле, я не знаю, что происходит у нас, — сказала Эми. — Она меня будто проверяет. Всё время.

— А ты её? Тоже ведь. Она за тебя переживает, Эм. Это нормально, вы напарники. Но мне кажется, что тебе стоит расставить приоритеты. И чем быстрее, тем лучше для вашей совместной работы.

Эмили не совсем поняла, куда клонит Фальзон. Какие ещё приоритеты надо расставить, если они уже напарники, и сейчас просто надо сработаться, как следует.

— Пояснишь?

— Эм, слушай, она не натуралка, как ты. Она может захотеть большего, понимаешь, о чём я?

Теперь, кажется, до Эмили стало доходить, что Фальзон намекает на постельные отношения, которых у них быть не может. Просто потому, что Эмили нужен мужчина, и всегда будет нужен. Она же семью хочет и детей. Её никак не устраивают такие отношения, как у самой Фальзон.