Майами Куб

Пока Эмили разговаривала со Стивом, Эштон обошла небольшое здание на предмет каких-то сюрпризов и наткнулась на Макферсона, который что-то ковырял в песке перед самым забором с решёткой.

— Что-то интересное? — поинтересовалась Регина.

Макферсон повел плечом иобернулся:

— Окурок нашёл. На нём сажа, значит, ваша улика.

Подцепив пинцетом окурок, мужчина быстро положил его в пакет и протянул Эштон. Женщина взяла вещдок и, поблагодарив, ушла к Стоукс.

— Кэнзас звонил, у нас самоубийство, — покачала головой Эмили, и по её лицу Эштон поняла, что она знала жертву. — Это в пяти кварталах, поехали. Только Макферсону сообщи, что мы взяли.

Эштон качнула головой, быстро садясь в машину:

— Распоряжение о пополнении не было, нас не оповещали, что Макферсон с нами официально работает, поэтому я не стану сообщать ему о найденной улике.

Эмили было, садясь за руль, остановилась на полпути и чуть не ударилась макушкой о дверцу авто.

— Хочешь выговора? — поинтересовалась она у напарницы. — Так это мигом тебе Имбердсон обеспечит.

Регина лишь поморщилась, показывая жестом, чтобы Эмили села уже в машину и закрыла дверь. Девушка так и сделала и тогда услышала:

— Тебе сказать или сама догадаешься?

— О чём? — не сообразила Эми.

Регина всплеснула руками, доставая только что полученную улику от пожарного.

— В нашем отделе «крыса». Возможно, это Джефферсон, тот, что Кевин. Возможно, это его окурок. Но также возможно, что у Джефферсона есть кто-то, кто очень может быть вхож в наши круги. А если так, мы должны быть предельно избирательны и осторожны. Одна ошибка, и мы можем потерять дело. Если ты этого не понимаешь, то я тебе сейчас говорю — Макферсон тоже запросто может быть «крысой». И я не понесу ему докладывать всё на блюдечке только потому, что кто-то что-то говорил о пополнении в рядах.

Это было исчерпывающее объяснение, и Эмили подумалось, что её напарница чертовски умна и логична.

— О’кей, тогда едем к Кэнзасу.

На Палм авеню было пусто. Свернув направо, Эмили решила поехать дворами, и доехали они весьма скоро. Дом, который указал ей Кэнзас, был старый и серый. Страшный какой-то. Но в этом бедном квартале все дворы были, как после войны, дикие и полузаброшенные. Эмили не любила в такие наведываться, уж очень много апатии у неё они вызывали.

Их встретил Доусон. Оказалось, что Финелли, Мёрдок и Гарнер отправились к Коупленду, чтобы вытрясти из него то, что им уже давно надо. Зацепки, улики, адреса, имена. Всё, что могло хоть как-то продвинуть дело. Хоть в какую-то сторону.

— Вы быстро, — снял солнцезащитные очки Грант. — Труп на втором этаже. Осторожнее там, ступеньки на ладан дышат. Последняя фраза была чертовски точной.

— Не наступите мне на улики, — грозно глянула Фальзон, на то, как Эмили едва не ступила на прикроватный ковёр, когда они вошли в квартиру, затем в комнату.

— Лиз Гриффин, — сказал Кэнзас. — Помнишь её? Она с Кинан в лаборатории. Весьма неплохо работала, надо сказать. И такой конец.

Стоукс помнила Гриффин, они не часто пересекались, но рыжеволосую красавицу было трудно не запомнить. А ещё эта милая молодая девушка попала в лабораторию Особого Отдела практически случайно. Тара Кинан предложила её кандидатуру, когда её многолетняя напарница Фани Гардер ушла на пенсию. И надо отметить, что Гриффин была очень аккуратна в работе и за её пределами. Никогда не вызывала нареканий и выговоров не получала. И тут такая развязка…

— Суицид, без вопросов, — сообщил Кэнзас, пока Стоукс осматривала комнату, в которой был явный беспорядок. — Нашли предсмертную записку, где она написала: «ей жаль».

Стивен протянул Эмили листок, сложенный пополам, но Эштон вдруг перехватила его, скрупулёзно осматривая.

— Эй!

Кэнзас усмехнулся, глядя на озадаченную Эмили. Эштон же вернула листок девушке и осмотрела труп, находившийся в кресле перед окном. Кэнзас ушёл к Фальзон, чтобы не мешать, а Стоукс заметила, что Регина чем-то явно недовольна. Почувствовала её сомнения.

— Что-то не так? — спросила девушка.

Регина не ответила, предпочитая молча осмотривать девушку до конца. Затем она повернула голову и прищурила глаза, как делают, когда хотят что-то вспомнить или в уме свести одно к другому. Эми наблюдала, не смея переспросить лишний раз. Такая деловая Эштон ей нравилась, поэтому она давала ей работать, а сама мотала на ус то, что если им придётся работать так долго, это может войти в привычку. Любоваться криминалистом.

— Всё не так! — вдруг сказала Эштон, и Кэнзас было ушедший вон из квартиры, выглянул из-за угла.

Пройдясь до окна, женщина щёлкнула пальцами, затем, отойдя к стене, на которой висели полки с цветами, что-то прикинула и вернула взгляд Эмили.

— Это убийство! — сказала Регина чётко. — И убил её, возможно, человек, который знает толк в оружии. Это блестящая инсценировка! — нарочито восхитилась Эштон, проведя рукой по воздуху. — Смотрите, вот здесь он стоял, у окна. Скорее всего, девушка была под антидепрессантами, поэтому она даже не заметила, как он подошёл к ней слева, обернулся и выстрелил сверху вниз, — Регина показала жестом, как это могло быть. — Затем, он что-то искал в её комнате и, скорее всего, не нашёл, а потом решил, что всё слишком очевидно, и перестроил некоторые вещи так, будто девушка перед смертью убиралась. Так делают некоторые самоубийцы, это отличный штрих к инсценировке суицида.

Эмили, открыв рот, стояла, как вкопанная не зная, стоит ли сейчас говорить о том, что у них на руках предсмертная записка, но её опередила Фальзон.

— А это? — указала она на листок. — Это ты как объяснишь?

Не то, что бы Фальзон не верила коллеге, но предсмертная записка это улика в пользу суицида, к тому же написана она была рукой Лиз, так как Эмили опознала её почерк.

— Скорее всего, предсмертная записка действительно была написала Гриффин. Задолго до сегодняшнего дня. Этой записке, как минимум, неделя. К тому же, на ней слабый отпечаток от стакана с чаем. А загнутый уголок говорит, что девушка размышляла над самоубийством, но не решалась на него. Поэтому, возможно, кто-то помог ей.

Да, это была самая замечательная тирада из уст Эштон за последнее время. То есть, смерть, а точнее убийство Лиз Гриффин, было очень печально, но то, как Регина всё логично объяснила им троим, было потрясающе. Эмили оценила внимание к мелочам и логику рассуждений. А главное, что Фальзон, присмотревшись ко всем траекториям, которые руками выписала Эштон, вынуждена была с женщиной согласится.

И раз это уже убийство, пришлось вызвать Стюарт, которая приехала весьма скоро. И тут же подтвердила всё, что двадцать минут назад озвучила Эштон.

— У неё на губах трещины. Такое бывает, когда долгое время человек сидит на антидепрессантах, — сказала Стюарт. — Мне жаль, Эмили, но, возможно, это не случайная смерть. Мне кажется, что девушка знала что-то, что знать ей не следует, и её убрали, чтобы не натворила дел.

Информация эта не обрадовала никого. Но пока Фальзон, Стоукс и Эштон осматривали квартиру на предмет каких-то сюрпризов, Грант и Кэнзас решили опросить некоторых соседей, которые оказались дома в будний день. Никто ничего не видел и не слышал, как обычно. Словно они жили тут все с вечными берушами в ушах. Однако когда они уже решили, что ловить им нечего, к Кэнзасу подошёл мальчишка лет четырнадцати и шёпотом сказал, что у него есть кое-что для Стивена Кэнзаса. Грант насторожился, но парень сказал, что был другом Лиз, она с ним играла в шахматы по субботам и отдала ему ключ от камеры хранения.

— Она сказала, что если произойдет что-то плохое, чтобы я разыскал Стивена Кэнзаса и отдал ему этот ключ, — сказал, запинаясь, мальчишка. — Я хочу, чтобы вы нашли того, кто сотворил это с Лиз.

— Ты видел кого-то странного здесь? — снова насторожился Грант.

— К ней ходил только её парень, Брендан — тихо ответил мальчишка, озираясь по сторонам. — Он с ней грубо обращался.