Темный поцелуй

– Все должно было быть совсем не так, – произнес он ровным, безжизненным тоном.

– Ты уже говорил это. Но все так, как есть. Однако я не намерена склониться и покорно принять уготованную мне богами участь только потому, что им захотелось представления и не пришлось по душе, как я себя веду. Не буду я лезть из кожи вон, потому что большой папочка жаден и хочет меня обокрасть.

Взгляд Люсьена стал острее.

– Что он надеется украсть?

Анья поджала губы. Будь проклят ее болтливый язык. Ну конечно, Люсьен зацепился за последние слова.

– Не слушай меня. Я плету всякую чушь, когда напугана. Помнишь, я говорила, что люблю врать?

– Бьюсь об заклад, что ты не боишься ни меня, ни кого-то другого, и сомневаюсь, чтобы на этот раз ты солгала. – Он не дал ей шанса возразить. – Итак, ты не отшивала Кроноса и не изменяла ему?

– Какая разница? – Она накрутила кончик локона на кинжал так, чтобы острие блеснуло на солнце. – Разве это имеет значение для того, что ты собираешься сделать со мной?

– Нет.

– Тогда и отвечать незачем. – Раз он упорно стоит на своем, то и она поступит так же.

Люсьен провел рукой по лицу и внезапно показался Анье чрезвычайно утомленным.

– Думаю, я могу дать тебе день, чтобы попрощаться с теми, кто тебе дорог.

– Ах, как мило, – воскликнула она. Однако ее сарказм длился недолго. Быстро прокрутив в уме короткий список своих близких, она почувствовала укол боли в груди. Мать. Отец. Уильям, ее единственный друг. Если Люсьену удастся ее победить, они, скорее всего, даже не узнают, что с ней приключилось. Будут искать ее, беспокоиться.

– Эта любезность распространяется на все твои жертвы? – поинтересовалась она и мысленно добавила: «Не надо так думать. Ты не жертва и никогда ею не будешь».

– Нет, – снова ответил он.

– Значит, одной мне так повезло?

Его полные губы снова сжались от недовольства. Какие бы страшные шрамы ни покрывали его щеки, ничто не могло отвлечь Анью от любования его прекрасными губами. Наверное, потому, что она знала, какие они на самом деле мягкие. Или потому, что они оставили в ее душе отпечаток, который она будет носить вечно.

– Да, – наконец снизошел Люсьен до ответа.

– Я намерена отклонить твое щедрое предложение, миленький. Предпочту убить тебя сейчас, чем ждать. Видишь ли, твое присутствие начинает по-настоящему досаждать мне.

Люсьен напрягся и, если б она не знала, что он (почти) бесчувственный вояка, заподозрила бы, что обидела его.

– И кто теперь грубит? – ровным тоном поинтересовался он.

Уж не решил ли он, что она говорила о его изрубцованном теле? Болван. Однако ответить ему означало бы дать новую пищу для разговора, поэтому Анья сказала:

– Как же мы это проделаем, а? – Она легонько подкинула свои кинжалы, поймала за рукоятки и повертела ими.

Люсьен бросил на нее полный сожаления взгляд, будто говоря, что любое другое действие было бы для него предпочтительнее решающего поединка.

– Только помни. Это был твой выбор – не мой.

– Ты преследовал меня, сладенький. Значит, выбор все-таки твой.

Не успела она договорить, как он материализовался в двух дюймах от ее лица, отчего они едва не соприкоснулись носами. Она ахнула, вдохнув исходящий от него насыщенный аромат роз. Он быстро выбил у нее из руки один кинжал и потянулся за другим.

Первый выпад застал Анью врасплох, но ко второму она была готова. Быстро телепортировавшись ему за спину, с силой врезала ему по затылку. А следовало бы просто вонзить кинжал в спину.

Люсьен качнулся вперед, но быстро восстановил равновесие и повернулся к Анье, прищурив глаза.

– Я видела, как ты убиваешь, – призналась Анья, стараясь, чтобы ее голос звучал без благоговения. – И знаю твои движения. Так что со мной тебе будет непросто справиться.

Она снова перенеслась ему за спину, но теперь он не попался на ее трюк, а обернулся и обхватил за талию в тот самый миг, когда она материализовалась. Ему наконец удалось отнять у нее второй кинжал.

Анья едва не застонала от пьянящего ощущения его объятий, а жестокость происходящего лишь невероятным образом усиливала ее возбуждение. Она задержалась в его руках куда дольше, чем следовало, наслаждаясь ощущением его… эрекции? Ох, детка, да. Так ему тоже по душе эта битва? Интересненько. Забавненько. И восхитительно прекрасно.

– Какой же мой маленький Люсьен сильный! Мне почти жаль, что приходится драться грязно, – посетовала она, ударяя его коленом между ног.

Взвыв, он согнулся пополам.

С губ ее сорвался смешок, и она перенеслась на несколько футов в сторону.

– Плохая, негодная Анья обращалась бы куда нежнее с этой частью твоего тела, если б ты преследовал ее из других побуждений.

– Женщина, говорю последний раз: я не желаю тебе зла, – проскрежетал он. – Меня принуждают.

Она окинула взглядом свои ногти и зевнула:

– Ты будешь драться или нет? Это становится скучным. Или погоди-ка. Ты всегда такой слабак?

Возможно, ей не стоило дразнить его. Разожги костер – и обожжешься. Мгновение спустя Люсьен оказался рядом с ней и, пнув ее в лодыжку, опрокинул наземь. От удара спиной о землю у Аньи перехватило дыхание и закружилась голова.

В следующий миг Люсьен навалился на нее сверху, пригвождая своим весом. Но у Аньи оставались свободными руки, и она тут же врезала ему кулаком по носу. Голова Люсьена откинулась назад, из сломанного хряща брызнула кровь. Но через секунду нос выровнялся, а кровотечение остановилось.

Он глянул на нее сверху вниз.

– Ради всего святого, дерись как девушка, – проговорил он, часто дыша и стараясь перехватить ее запястья. Наконец ему это удалось.

Вот так запросто Люсьен ее обуздал. Айас удерживал ее схожим образом, но лишь мгновение. Она сумела быстро сбросить его. А Люсьена столкнуть не получалось, как бы сильно ни старалась. К тому же на этот раз ее переполняла не убийственная ярость, но возбуждение.

– Ты делаешь мне больно, – солгала Анья.

Люсьен совершил ошибку, отпустив ее запястья. Она снова ударила его, на сей раз в глаз. От этого кость треснула, а кожа вокруг распухла – Анья засмеялась; почернела – Анья засмеялась сильнее. Исцелилась – она надула губки.

– Я не дам тебе снова телепортироваться, – процедил он, сверля ее взглядом.

Исходящий от него аромат свежих роз туманил разум Аньи, приглашая расслабиться, оставаться на месте и прекратить сопротивление.

Она обмякла под ним и облизала губы. В игру «соблазни меня» можно играть вдвоем. Но вовсе не потому, что это весело, заверила она себя.

– А я и не собираюсь. У меня на уме только одно – как бы обхватить тебя ногами за талию.

Его зрачки расширились, и он зарычал.

– Немедленно прекрати. Приказываю тебе.

– Прекратить что? – невинным тоном поинтересовалась Анья.

– Прекрати говорить подобные вещи. И прекрати так на меня смотреть.

– Так, будто хочу съесть тебя на ужин?

Он кратко кивнул.

– Не могу, – ответила она, растягивая губы в усмешке.

– Нет, можешь. И прекратишь.

– Я подчинюсь, только когда ты перестанешь быть таким лакомым кусочком.

От этого знойного обещания мозг ее заработал с удвоенной силой. «Ты боец, Анархия. Ты билась с бессмертными посильнее Смерти. Бросай эти игры».

Освобождаясь от эротического притяжения Люсьена, она воззвала к инстинктам, которые сохранили ей жизнь в самые мрачные дни ее существования, и телепортировалась ему за спину. Лишившись поддержки ее тела, он уткнулся лицом в песок.

«Так и должно быть». Когда он, отплевываясь, поднялся, Анья дала ему хорошего пинка под зад, быстро вернув в лежачее положение. Затем запрыгнула на него, оседлав бедрами, и схватила за челюсть, готовясь свернуть шею.

Но Люсьен тоже телепортировался, перенесшись к пальме, росшей в нескольких футах поодаль. Потеряв равновесие, Анья плюхнулась коленями в грязь. Люсьен не сделал попытки приблизиться, и она, тяжело отдуваясь, поднялась и стала стряхивать с ног песок. Легкий ветерок был напоен дразнящим, безмятежным ароматом кокосов и соленой воды. Роз.