Страница 24 из 37
Согласно директиве Главного политуправления Красной армии от 25 мая 1943 г., партийные и комсомольские организации на фронте усилили работу по патриотическому воспитанию воинов на основе героического прошлого русского народа. Для этого были изданы и направлены в войска брошюры и книги о Белинском, Чернышевском, Сеченове, Павлове, Пушкине, Толстом, Глинке, Чайковском, Репине, Сурикове. В армии имела широкое распространение брошюра А. Фадеева «Великие русские писатели – пламенные патриоты Родины»545. В августе 1943 г. была издана книга «Героическое прошлое русского народа», в которой были собраны стенограммы лекций, прочитанных на сборе фронтовых агитаторов в период с 5 апреля по 5 мая 1943 г., раскрывавшие страницы истории о деятельности А. Невского, Д. Донского, К. Минина и Д. Пожарского, А.В. Суворова, о Семилетней войне, Отечественной войне 1812 г., героической обороне Севастополя, Брусиловском прорыве 1916 г., борьбе советского народа с немецкими оккупантами в 1918 г.
Возрождение великодержавия ярко проявилось в реформах, которые были проведены в Красной армии. 9 октября 1942 г. в армии и 13 октября 1942 г. на флоте был упразднен институт военных комиссаров, которые были переведены на должности заместителей командиров рот и батарей по политической части546. Институт военных комиссаров, отмененный 12 августа 1940 г.547, был вновь введен в начале войны (16 июля 1941 г.), когда партийное руководство и надзор на фронте были усилены: военный комиссар, который нес «полную ответственность за выполнение воинской частью боевой задачи, за ее стойкость в бою», был обязан «своевременно сигнализировать… о командирах и политработниках, недостойных звания командира и политработника»548. Целью вторичной отмены института военных комиссаров официально было объявлено укрепление в командирах «чувства гордости защитника Родины», которых требовалось оградить от излишнего партийного контроля. Фактически Красная армия возвращалась к традиционной для русской армии форме единоначалия. 24 мая 1943 г. институт заместителей командиров по политической части был упразднен полностью. 31 мая 1943 г. по сходным основаниям были ликвидированы политотделы в МТС и совхозах, на железнодорожном, морском и речном транспорте549.
23 октября 1942 г. политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о введении новых знаков различия в Красной армии – погон550 (официально введены в январе – феврале 1943 г.). Была также принята новая форма одежды и головных уборов. С июля
1943 г. устанавливалось четкое деление военнослужащих на рядовой, сержантский, офицерский состав и генералитет551. Введение нового образца униформы и иерархической структуры в армии и на флоте, во многом копировавших униформу и структуру дореволюционной русской армии, в центральной прессе объяснялось расплывчато («в связи с введением единоначалия», «для повышения авторитета командира»552). Однако в армейских изданиях цель этой реформы была четко определена: «Надевая погоны… Красная армия и Военно-морской флот тем самым подчеркивают, что они являются преемниками и продолжателями славных дел русской армии и флота»553. Таким образом, истинный смысл этих преобразований заключался в планомерном возвращении к традициям великодержавия554. В сентябре – октябре 1943 г. новая униформа была введена также для железнодорожников (для них также были установлены новые звания), юристов, работников дипломатической службы555.
Реформы коснулись и школьного образования. С 1 сентября 1943 г. была введена школьная форма и установлена система раздельного обучения мальчиков и девочек в школах, как это было до Октябрьской революции. В августе 1943 г. было принято решение о создании Суворовских военных училищ, в октябре 1943 г. – Нахимовских военно-морских училищ556, которые имели своим прообразом дореволюционные кадетские училища557. 10 января 1944 г. приказом наркома просвещения РСФСР в школах была введена пятибалльная система оценки успеваемости и поведения, «применявшаяся в течение многих десятилетий в русской школе» до Октябрьской революции558. 21 июня 1944 г. были введены золотые и серебряные медали для выпускников школ559, как это было в дореволюционное время.
В 1943–1944 гг. было возвращено историческое название городу Ставрополь (до того носил название Ворошиловск), Орджоникидзевский край был переименован в Ставропольский, были возвращены исторические названия городам Серго, Орджоникидзе и Имени Кагановича в Ворошиловградской и Сталинской областях, переименованы по «географическому принципу» железные дороги имени Берии, Ворошилова, Молотова, Кагановича, Дзержинского и Ленинская. 13 января 1944 г. были восстановлены исторические наименования двадцати улиц, проспектов, набережных и площадей Ленинграда, в том числе Невского проспекта, Дворцовой площади и Дворцовой набережной. Характерно, что переименование географических названий не прошло незамеченным среди населения560, которое порой воспринимало эту акцию как настоящую «топонимическую контрреволюцию».
Великодержавные тенденции в полной мере проявились в советской литературе и искусстве. А.Н. Толстой в докладе на сессии АН СССР в ноябре 1942 г. отметил, что в 1920— 1930-х гг. «момент отрицания всего прошлого литературного наследия, заклеймения его дворянским и буржуазным индивидуализмом и классово враждебной литературой, принимал… уродливые формы», но с началом войны «впервые, как колокол града Китежа, зазвучали в советской литературе слова: святая Родина». Таким образом, по мнению писателя, «советская литература… от пафоса космополитизма, а порою и псевдоинтернационализма – пришла к Родине»561. И.Г. Эренбург писал: «Не отказываясь от идеалов будущего, мы научились черпать силы в прошлом. Мы осознали все значение наследства, оставленного нам предками»562. В литературе и искусстве заново зазвучали понятия «Россия», «русский» («Русские люди» К. Симонова, «Русский характер» А. Толстого, «Россия» А. Прокофьева)563.
На созванном в июле 1943 г. совещании кинодраматургов, писателей, кинорежиссеров и актеров глава Госкино И.Г. Большаков выдвинул на первый план тематику, связанную с русским народом. Эта позиция была поддержана другими деятелями искусства. Так, известный кинорежиссер И.А. Пырьев заявил: «Как ни странно, но в нашей кинематографии очень мало русского, национального». Драматург А.П. Штейн отметил, что «русский народ, объединивший вокруг себя весь [советский] народ, имеет право на примат»564.
Особым аспектом великодержавных тенденций в литературе и искусства стало освещение образа Ивана Грозного, который был одним из наиболее привлекательных для И.В. Сталина деятелей русской истории. Жизнь и деятельность Ивана Грозного была признана направленной на «усиление России»565. В июне 1942 г. в Ташкенте состоялась научная сессия Института истории АН СССР, на которой были заслушаны доклады о деятельности И. Грозного566. А. Толстой еще в 1941 г. приступил к написанию пьесы «Иван Грозный» в двух частях. Однако эта пьеса была подвергнута критике за то, что она «извращает исторический облик одного из крупнейших русских государственных деятелей»567, «не решает задачи исторической реабилитации Ивана Грозного»568. И.В. Сталин пригласил А. Толстого на беседу и предложил ему «дать более широкое освещение государственной деятельности и смысла введенной им [Грозным] опричнины»569. Однако писатель вольно или невольно не смог создать достаточно обеляющей характеристики И. Грозного. Несмотря на то что А. Толстой пытался доработать обе части дилогии («Орел и орлица» и «Трудные годы») и в 1943 г. неоднократно просил И.В. Сталина разрешить их постановку, этого сделано не было. В результате в сентябре 1943 г. И.В. Сталин одобрил сценарий С.М. Эйзенштейна, где «Иван Грозный как прогрессивная сила своего времени, и опричнина, как его целесообразный инструмент, вышли неплохо»570.