Страница 5 из 12
Рядовые казаки-станичники представляли основную массу донского казачества. Именно они из поколения в поколение воспроизводили традиции, хозяйственный уклад и патриархальный образ жизни, завязанные на военной службе. Нарастающие имущественные противоречия, разный образовательный уровень казаков, узко станичные или окружные интересы, проходя через своеобразный плавильный котел военной службы, расширяющий географический, этносоциальный, бытовой кругозор казака, лишь только корректировали существующий высокий уровень самосознания массы казачества по сравнению с другими сословиями империи, в первую очередь с крестьянством. Историческая, «нелитературная» память о боевых потерях и заслугах вырабатывала у казачества особое ценностное отношение к своей земле, завоеванной кровью предков, к своему привилегированному, как ему казалось, положению на ней, к противопоставлению себя «другим», «чужим». Упомянутый уже донской офицер, писатель и краевед Н.И. Краснов в начале 1860-х гг. писал: «Частое посещение Петербурга, Варшавы, Гельсингфорса и других городов империи имеют самое благодетельное влияние на улучшение домашнего быта казаков, и скоро простые казаки в своих правах и обычаях будут подходить к русскому мелкому дворянству; по крайней мере, материальное благосостояние их этому не мешает»54. Прогноз Н.И. Краснова оказался слишком оптимистичным. Однако разрыв между уровнем жизни простых станичников и основными представителями донского казачьего дворянства действительно был не столь очевиден в сравнении с русским крестьянством и дворянством.
Донское казачье дворянство являлось органичной частью «войскового сословия» и относилось к «служилому дворянству», то есть дворянское звание могло быть присвоено любому казаку при достижении определенного чина на военной или гражданской службе, который, в свою очередь, обеспечивался более широкими земельными правами и возможностями занимать должности по управлению войском. До отмены крепостного права донские дворяне подразделялись на поместных и мелкопоместных (отличающихся друг от друга «древностью и именитостью» рода, размером владений, количеством крепостных крестьян или же их отсутствием), а также на беспоместных дворян, владельцев пожизненных, с 1858 г. срочных участков земли или ожидающих их получения. После 1870 г. условия для землевладения оказались равными для всех донских дворян, что, однако, не предотвратило кризиса и упадка дворянских поместных хозяйств на Дону в конце XIX – начале XX в.
Донские казаки, занимающиеся торговлей, в середине XIX в. делились на три разряда. Первый разряд – это лица, зачисленные в Донское торговое общество и освобожденные лично от военной службы за взнос пошлины в войсковой капитал около 63 р., а также в общественный торговый капитал около 25 р. в год с каждого. Второй разряд – лица, не состоящие в торговом обществе, но торгующие на сумму свыше 300 р., с пошлиной около Юр. Эти лица не освобождались от службы, но имели право предоставить вместо себя наемщика. Третий разряд – торгующие на сумму ниже 300 р. Они освобождались от всех пошлин, но в обязательном личном порядке отбывали воинскую повинность.
В общество могли поступать только казаки. Желающим предоставлялось право зачисляться и целыми семействами, но с взносом пошлины в войсковой капитал за каждое лицо, обязанное службою. По свидетельству современников, многие зажиточные казаки записывались на короткий срок в торговое общество для уклонения от призыва на службу. В связи с этим власти квотировали количество членов общества. В 1859 г. в торговом обществе числилось около 1000 человек. Купцы-казаки в основном проживали в г. Новочеркасске и Черкасском округе, в станицах Аксайской, Старочеркасской, Елисаветовской и Гниловской. В 1870 г. ограничения были сняты, и уже через год в обществе состояло 2779 человек, которые внесли в войсковой капитал около 175 тыс. рублей55. Впоследствии, под влиянием отмен льгот по отбыванию воинской службы, увеличения положенных отчислений в войсковой капитал, а также роста численности иногороднего купечества, торговое общество казаков сократилось до 200 человек и утратило свое значение. Попытки властей административными мерами как-то поддержать торговое общество казаков, по мнению Е.П. Савельева, специально изучавшего этот вопрос в начале XX в., не увенчались успехом. Многие торговые казаки «стали исключаться из войскового сословия и причисляться к мещанским обществам»56.
Большинство же рядового казачества предпочитало оставаться в своем «сословии» и проживать в родной станице, в близких сердцу местах. На наш взгляд, С.Ф. Номикосов был абсолютно прав, когда писал о том, что «„.нигде, быть может, так не развита любовь и преданность к родному краю, как на Дону. Где бы ни жил казак, а прожить свои последние дни и сложить кости жаждет он на родине. Умереть в кругу родных и знакомых, в своей станице – заветное желание казака»57.
Здесь мы переходим к характеристике донского казачества второй половины XIX – начала XX в. с точки зрения этнографии и антропологии. Начнем ее со слов Н.И. Краснова, высказанных в начале 1860-х гг.: «Одежда, вооружение и частная жизнь казаков так изменились в последние 40 лет, что мы не встречали и тени того, что написано об этом предмете г. Сухоруковым в «Русской старине» и г. Броневским в его истории Войска Донского»58. Об этом мнении Н.И. Краснова важно помнить при ознакомлении с различными бытовыми казачьими зарисовками периода заката Российской империи, когда под влиянием капиталистической модернизации те или иные аспекты народной жизни развивались еще более динамично по сравнению с предыдущим временем.
Первые описания донских казаков, похожие на этнографические, появляются еще в XVIII в. В середине следующего века отец Н.И. Краснова генерал-лейтенант Иван Иванович Краснов, один из ярких представителей казачьего рода Красновых59, сыгравшего важную роль в общественно-политической и военной истории Дона, поместил оригинальную статью «Верховые и низовые казаки» в одном из первых номеров столичного журнала «Военный сборник»60. Квинтэссенцию этих наблюдений отца старательно воспроизвел, а где-то дополнил Н.И. Краснов в неоднократно упомянутых нами «Материалах для географии и статистики». Внимательный читатель, знакомый с краеведческой литературой, обнаружит, что многие последующие описания донского казачества дореволюционного периода будут весьма похожи на красновские заметки61, что одновременно указывает как на возможный компилятивный их характер, так и на правильность и точность в глазах более поздних авторов сделанных Красновыми наблюдений над казаками. Вот как они выглядят в обобщенном и сокращенном виде.
Красновы, следуя народной традиции, делят казаков на «верховых» и «низовых», но также упоминают еще и так называемых «серединцев». В глубокую старину только жители Старочеркасска «кроме самих себя никого низовыми казаками не признавали и всех живущих в станицах выше города звали чигою»62. В середине XIX в. к «низовым» казакам стали относить жителей станиц Старочеркасской, Аксайской, Гниловской и Елисаветовской, а также г. Новочеркасска. В 1880-х гг. С.Ф. Номикосов к «низовым» причислил также станицы Александровскую, Манычскую, Грушевскую и Кривинскую, отметив, что «граничной черты между низовыми и верховыми казаками провести невозможно, по народному же воззрению, низовые казаки живут в Черкасском и отчасти в 1-м Донском округе, а верховые в округах: 2-м Донском, Хоперском и Усть-Медведицком. Округ же Донецкий стоит сам по себе. Некоторые аналитики, заручившись делением казаков на низовых и верховых, находят разницу не только в образе жизни, в пище, жилище, одежде тех и других, но и в самой их физиономии»63. Вероятно, С.Ф. Номикосов имел в виду общеизвестное описание низовых казаков как «больше брюнетов, черноглазых и черноволосых; от природы они менее крепкого сложения и нелегко переносят большие труды; они ловки и проворны и быстро развиваются, но подобно всем южным народам – не долговечны»64. Красновы в середине XIX в. фиксировали, что «у низовых казаков не замечается ни простоты нравов, ни патриархальности. Женатые дети бросают своих отцов, строят новые дома, нередко разоряются, отчего бывают неисправны к снаряжению себя на службу… низовые казаки выказывают любовь к родине, к своим правам и привилегиям; однако ж следует заметить, что права казаков на рыбные ловли, манычскую соль, каменноугольные разработки, заведение частных конских табунов и другие довольствия гораздо более интересуют низовых казаков, потому что верховые этими довольствиями не пользуются, по самому географическому положению своих станиц». Также Красновы упоминали о некоторой схожести в нравах низовых казаков с татарами, о чем писали еще авторы XVII–XVIII вв., а к отличительным качествам относили «удальство и отвагу», «хитрость и тщеславие». По мнению Красновых, «низовые казаки любят чины и почести, а первым благом на земле считают материальное богатство: наряды, красивые дома, хорошую мебель, статных лошадей и модные экипажи: но они нерасчетливы и склонны к удовольствиям общественной жизни… Низовые казаки… готовы слушать по целым дням адвокатов и ораторов: краснобайство у них в большом почете, и за красноречивым оратором они готовы пойти и в огонь и в воду… ноне любят, чтобы недостатки их выговаривали им прямо»65.