Страница 15 из 23
Поверьте, дорогие товарищи, неважно, насколько названные правители хотели быть полубогами или живыми идолами в голливудском смысле, если говорить о современных капиталистических странах, это феномен власти, который вместо объективного изучения маскируется нашими и капиталистическими учеными в мертвые абстрактные конструкции. Только особые люди могут брать и обладать властью, это «не совсем люди», или в метафизическом смысле – Избранные.
Профессор замолк, переводя дыхание и светясь от счастья, что дожил до того времени, когда он читает лекции без согласования с партийной ячейкой кафедры. Оглядел полупустую аудиторию и спросил:
– Вопросы? Есть ли вопросы, товарищи? Не стесняйтесь.
В этой части сна у молодого студента Кузнечко внутри что-то щелкнуло, и он, глядя на пенопластовую голову Ленина, поднял руку и с места громко спросил:
– Какой тогда смысл работать над собой, делать карьеру, если я точно знаю, что, например, никакой я не Избранный и не родственник Зевса, а сын простого инженера с авторемонтного завода и учительницы начальных классов?
– Никакого! – резко ответил Профессор. – Если все в этой аудитории решат, что они Избранные и пойдут во власть – будет именно то, что началось сейчас в нашей стране! Попомните мое слово, нам нужно бояться не парадов суверенитетов в ослабевшей империи, а парада тысяч тщеславий, решивших, что они Избранные и время их Откровения как раз пришло! Возможно, вам это неприятно слышать и больно бьет в каком-то смысле по вашим жизненным мотивациям, но шансов у вас стать Избранным и в глазах миллионов небезосновательно властвовать – математически ничтожны. А по-другому, как я сказал выше, власть не обретается и не удерживается! Сама ваша мысль, что из сегодняшнего многомиллионного советского студенчества в будущем именно у вас есть шанс обрести власть – объективно ненаучна и полностью подтверждает мой главный тезис о, если хотите, мистической компоненте реальной власти! Ну, или вы просто жертва пропаганды вроде «Американской мечты».
Студент Кузнечко особо ни в какой горисполком или тем более в Политбюро и сам не собирался, о чем во сне прямо подумал, и вообще задал вопрос, скорее, из любопытства. Но ответ Профессора задел его тщеславие, и пусть он никакой не Избранный, но уж точно не «такой, как все»: не обделенная умом и талантами личность. Поэтому он громко, на всю аудиторию произнес:
– То есть, опираясь на передовую биологию или на Библию, или на научно-марксистский лозунг о том, что все люди – братья, чтобы стать у руля государства, мне всего-то нужно докопаться в своей родословной до Адама, от которого произошли все люди, включая царей. Или до той обезьяны, прародительницы рода человеческого – чтобы можно было смело говорить всем, что я потомок и генетический родственник Древних Героев и даже третья вода на киселе китайским императорам! А после этого я имею, по вашей логике, все права, чтобы назвать себя Избранным!
– Вы передергиваете! – возмутился Профессор. – Концепции, которыми вы манипулируете в качестве аргументов – это интеллектуальный балласт в нашем вопросе, не имеющие отношения ни к вам, ни к реальной Власти!
Вдруг слева от Кузнечко раздался звонкий девичий голос:
– Профессор, а если бы вам сейчас вместо споров наш Вася показал фамильный Великокняжеский манускрипт или перстень сбежавшей от революции прабабки-графини? Или он бы остановил ядерную войну с Америкой, предотвратив аварию на каком-нибудь реакторе? Или он привез бы с олимпиады в Сеуле сразу три золотых медали? Или, допустим, нашел бы золото Колчака в Сибирской тайге и спас Советский Союз от поиска денег на закупку зерна в Канаде, вы бы поверили, что он, возможно, Избранный и подходит для вашего феномена власти?
Кузнечко повернул голову и увидел за соседней партой Богиню. Она посмотрела на него, подмигнула и звонко засмеялась своим обаятельным весенним смехом.
Вася одним ухом пытался расслышать ответ Профессора, но уже радостный вскочил из-за парты, чтобы протиснуться к прекрасной Богине.
Вдруг в аудитории раздался страшный грохот, все посмотрели на кафедру, за которой находился Профессор, и увидели, как рухнул и вдребезги развалился на части пенопластовый красно-бело-коричневый Ленин со стены. Богиня весело смеялась, профессор, взмахивая руками, кричал в аудиторию: «Погодите! Я не закончил тему! Нам осталось еще разобрать универсальное правило десакрализации и смерти власти!» Откуда ни возьмись в аудитории оказалась старенькая уборщица с уличной метлой. Она стояла спиной к студентам у треснувшего портрета Вождя пролетариата и платочком вытирала слезы, что-то приговаривая и охая. Кузнечко пытался пробраться к Богине, и вдруг старенькая техничка с метлой повернулась в его сторону, грозя пальцем и обращаясь к нему скрипучим голосом: «Не слушай никого, Васятка! Все в твоих корнях! Есть и меч-кладенец, и ковер-самолет, и шапка-невидимка! Зачем тебе енти всякие реакторы ремонтировать и золото ентова Колчака искать? Оно давным-давно за кордоном, время только зазря транжирить!»
К концу фразы уборщица со своей метлой оказалась уже перед самым носом Кузнечко, и он с ужасом узнал ведьму из кинофильма про Вия, искусно замаскированную в форменный синий халат уборщицы. Он отпрянул от нее, развернулся и бросился бежать прочь из аудитории. Дверь оказалась так близко, что он, студент Кузнечко, не рассчитал расстояние, не успел затормозить и врезался скулой в угол двери…
«Той самой скулой, – подумал будущий губернатор на бегу. – В которую мне вчера врезали кулаком. Вот отчего я проснулся и не досмотрел сон!»
Кузнечко вбегал в Паракорочку полный благодарности своему ночному кошмару и очарованный своим новым открытием: «В наш проект необходимо внести коррективы! Я должен не только собрать подписи, зарегистрироваться и расторговаться с Москвой или Губернией, я должен перестать быть каким-то там московским политтехнологом! Я должен стать особым человеком, с печатью высших сил и высшего предназначения, во мне они все должны увидеть Спасителя и Грозу, не просто так оказавшегося в Провинции! Только как-то это все надо обыграть. Вот бы прямо сейчас взять и притащить в область прямо сто, нет двести миллиардов, например, из Китая? Или из Японии! Нет, это через МИД все, сложно, кто я такой… или попытаться? Придумаем! Ведь только вдуматься: не успел я собраться забрать власть – как уже столько непривычных странностей вокруг! В этой паранормальной провинции моя голова работает лучше, чем в молодости, объективно говоря. Тьфу-тьфу-тьфу».
За поворотом показался провинциальный мотель, рядом стоял его черный джип и, опираясь на него спиной, жмурился на солнышке Ваня Ежихин.
Иван зашел в свой номер провинциальной гостиницы, пересчитал солидный аванс от Кузнечко, устало сел на кровать, прилег, не раздеваясь и подложив руку под голову. Уставившись в потолок, попытался еще раз оценить ситуацию.
Завтрак со старым партнером и руководителем технологом Василием Кузнечко прошел, казалось бы, в обычной легкой и творческой атмосфере. Идея политконсультанту Кузнечко самому стать кандидатом в губернаторы – удивила Ежихина. «Политологов и технологов тысячи по всем регионам, хороших – сотни, а губернаторов всего-то восемь десятков на всю Россию, это ж другая совсем порода», – подумал он про себя, но, вспомнив про купюры от Кузнечко в своем еще недавно совершенно пустом кармане, Иван предусмотрительно промолчал. По мере его пояснений по предстоящей работе, надо сказать, вполне откровенных по старой дружбе, Турист увлекся и очередной раз получил удовольствие от того, как ловко Кузнечко придумал пройти «депутатский фильтр» и как минимум получить официальный статус кандидата в губернаторы. Первая расписка на пять депутатских душ, проведенная туда-сюда перед носом Туриста, на минуту привела Ивана в подзабытое чувство профессионального обожания своего первого наставника, его удивительной способности найти схему, в которой все довольны и никому, по большому счету, не обидно. При всем том – задача жестко решается так, как это нужно Василию Кузнечко.