Страница 3 из 15
Демира повесила на плечо лук, опоясалась и прицепила к поясу колчан со стрелами, взяла тяжёлый меч. Эти усилия раскрыли и заставили кровоточить её раны, но это мелочи, которых не замечает волк, попавший в капкан и отгрызающий себе лапу.
Демира открыла тяжёлую дубовую дверь и, шатаясь от слабости, вышла в узкий, длинный, каменный коридор, освещаемый неярким светом двух факелов на стене. Быстро миновала его и очутилась перед другой дверью – более массивной, окованной железом. Взялась за кольцо, потянула на себя, дверь тяжело поддалась, отворилась, и Демира ступила в просторный зал.
Шесть каменных колонн с высеченными на них ликами злобных химер поддерживали высокий, сумрачный свод. На чёрном мраморном полу был очерчен мелом круг, а поодаль стоял тяжёлый дубовый алтарь, покрытый пурпурного цвета материей. Вокруг него ровными линиями выстроились свечи чёрного воска, образуя собой всё тот же перевёрнутый крест.
А в конце зала, под мозаичным окном из синих и жёлтых стёкол, стоял массивный стол из дуба. Толстые старинные книги в тяжёлых медных переплётах лежали на столе, а за ним в каменном кресле застыла жуткая фигура в багровом плаще с капюшоном, который скрывал её лицо. Видна была только белая бескровная рука с зажатым в пальцах орлиным пером, взметнувшаяся вверх и замершая на мгновение, будто раздумывая перед подписанием чьего-то смертного приговора.
Демира успела увидеть всё это за доли мига, а потом своды зала содрогнулись, лики химер на мраморных колоннах ожили, исказились злобными гримасами, каменные очи засверкали зелёным огнём. Запах плесневых грибов и мокрой земли, вой ветра, хлопанье кожистых крыльев, скрежет когтей и демонический хохот заполнили зал. Полезли из стен скрюченные, узловатые корни. Белые тени призраков возникли из ниоткуда и принялись плясать у алтаря, оглашая воздух жутким завыванием, от которого кровь стыла в жилах. Пламя свечей, горевших перевёрнутым крестом, погасло, ветер сбрасывал со стола старинные фолианты, трепал их, вырывал листки, подбрасывал вверх, кружил в сумасшедшем водовороте и стремительно обрушивал вниз.
Страшные оскаленные морды, выступив из пустоты, окружили Демиру. Она схватила меч, но необъяснимая сила вырвала его из рук и ударила о стену так, что дамасская сталь разбилась на мелкие осколки, точно ледяная сосулька.
Фигура в красном плаще выпрямилась и властно прокричала, заглушая рёв ветра и вой демонов:
– Стой, где очерчен мелом круг!
Охваченная суеверным ужасом Демира подчинилась, а облачённый в багровый плащ поднял кверху руки и прокричал что-то на непонятном и страшном, словно клёканье клюва коршуна, языке.
И всё стихло. Одним взмахом красного рукава он вернул в ад все бесчинствующие здесь тёмные силы.
Звенящая тишина заполнила зал, только листочки растерзанных старинных фолиантов бесшумно кружились в воздухе.
– Кто ты? – тихо спросила Демира, обессилено опускаясь на пол и глядя на выпрямившуюся перед ней фигуру в красном, лицо которой по-прежнему скрывали складки капюшона.
– Арий Конрад, – отчётливо прозвучал под сводами зала низкий, леденящий душу голос, – магистр Ордена Сов.
Арий Конрад! Имя, повергающее в трепет всё живое от Северной Киммерии до границы Океана!
Демира вскочила на ноги, выхватила из-за пояса оба своих стилета, но движение вызвало такую острую и пронзительную боль, что колени подкосились, и она рухнула без чувств на мраморный пол.
Прикосновение холодных пальцев к обнажённому телу выдернуло её из темноты забытья, она вскинула руки, вцепилась в горло незримому врагу и сжала, вложив в них все оставшиеся силы.
Но чужие ледяные пальцы перехватили её запястья, и у самого уха Демира услышала хриплый сдавленный голос:
– Опусти руки! Клянусь водами Стикса, я не причиню тебе вреда!
Воительница ни разу не слышала, чтобы нарушали такую клятву, поэтому ослабила хватку, опустила вниз тяжёлые руки.
Мутная пелена перед глазами постепенно растаяла, и близко перед собой она увидела лицо молодого мужчины – худощавое, скуластое, с забранными назад длинными светлыми, почти белыми волосами. Красивые густые каштановые брови не смягчали застывшего взгляда светло-серых, холодных и бесстрастных, точно оловянных, глаз. Эти глаза обитателя преисподней, не мигая, смотрели на Демиру, и она с трудом подавила в себе желание снова вцепиться колдуну в горло.
– Я не причиню тебе вреда, – повторил он тем же низким, душу леденящим голосом, – позволь мне закончить начатое.
Только сейчас Демира осознала, что лежит в той же каменной келье, и перед нею призрак из зала с колоннами, только красный плащ он снял. Высокий ростом, великолепно сложенный мужчина, одетый в штаны из мягкой чёрной кожи и плотно обтягивающую грудь рубаху из тонкой чёрной материи. Странный амулет из волчьих клыков, птичьих когтей и кроваво-красных рубинов качнулся на серебряной цепи, когда колдун склонился над Демирой.
«Позволь мне закончить начатое», – он менял повязку на ране в её левом боку, самой глубокой, болезненной и рваной – наконечник стрелы был в зазубринах. Под рубахой на девушке ничего не было, но колдун не смущался её наготы, полностью поглощённый своим делом.
– Не следовало вставать так рано, – хмуро проговорил он, – сильная кровопотеря окончательно ослабит тебя, да и рана может воспалиться.
Он смочил в медном тазу тёмные мясистые листья и приложил к ране. Демира невольно дёрнулась – в боку зажгло так, словно туда насыпали кайенского перца.
– Это остановит воспаление, – пояснил колдун, накладывая поверх листьев кусок чистого полотна.
Голова кружилась, звенело в ушах, и, закусив от боли губу, воительница с трудом проговорила:
– Почему ты помогаешь мне?
– А ты знаешь, сколько стоит твоя голова в Корусе? – вопросом на вопрос ответил колдун, и таким мрачным безразличием был наполнен его голос, что в другое время Демира непременно оценила бы столь своеобразное умение шутить.
Она облизала сухие потрескавшиеся губы и негромко сказала:
– За то, что к жизни вернул, благодарить не буду – моя жизнь много не стоит; но то, что от позора спас – до конца твоим должником буду.
– Долги уже оплачены, Демира, – возразил колдун, и воительницу почему-то не удивило, что он знает её имя.
– Когда? – спросила она.
Он окончил перевязку, и, опустив подол рубахи, накрыл её голые ноги шкурой. Выпрямился во весь рост, снова поразив воображение девушки силой и статью.
– Той зимой, в месяц вьюжень, – ответил колдун.
– Я не знала тебя до этого часа, – уверила его Демира, – и прежде никогда не ступала в твои владения.
– Истина, – кивнул он, – это я ступил на твою территорию.
И поскольку взгляд его гостьи выражал полнейшее недоумение, колдун пояснил:
– Ты не добила тогда раненого волка, ты принесла его на руках в пещеру, ты зашила его рану, дала ему еды и воды; ныне я плачу тебе свой долг, а ты ничего не должна мне.
– Волк? Волк – ты? – холодея, спросила Демира, вспоминая страшные сказки об оборотнях, что сказывал долгими зимними ночами седой и скрюченный прадед в её далёком детстве.
Он отвернул ворот своей чёрной рубахи, низко наклонился, и к ужасу своему она увидела белый шрам у основания его шеи, и вспомнила, как смотрела вчерашней ночью на кроваво-жёлтый диск полной луны, низко висящий в безоблачном ясном небе.
Арий Конрад выпрямился, и на долю мига воительница успела заметить жёлтый волчий отблеск в его холодных серых глазах.
Оборотень! Зверь! Побратим нечистой силы! Липкий ужас придавил Демиру каменной плитой к ложу, кончики пальцев похолодели, лоб покрыла ледяная испарина.
– Я не причиню тебе вреда, дитя Солнца, – в третий раз повторил магистр, – когда ты почувствуешь в себе силы сесть на коня, ты покинешь мой дом. А теперь тебе нужно выпить это, – и он протянул девушке серебряный кубок с тёмным зельем, издающим пряный дурманящий аромат.