Страница 5 из 65
-- Какое несчастье, просто катастрофа,-- улыбнулся Смит.-- Надеюсь, вы нашли здесь что-то более интересное для себя?
-- Время от времени кое-что подворачивается,-- уклонился от прямого ответа Барбер, постепенно осознавая, что ему устраивают допрос.
-- После окончания войны трудно сохранить к чему-то интерес,-рассуждал Смит.-- Когда идет война, она не несет ничего, кроме скуки. А когда заканчивается -- вдруг обнаруживаешь, что мирное время куда скучнее. Это одно из худших последствий войны. Вы еще летаете?
-- Очень редко.
Смит понимающе кивнул.
-- Лицензию сохранили?
-- Да, конечно.
-- Мудро поступили.-- И, резко направив машину к тротуару, остановился. Барбер вышел.
-- Ну вот вы и приехали.-- Смит протянул руку.
Барбер пожал ее -- рука казалась такой мягкой, но это обманчивое впечатление: под кожей чувствуются стальные мышцы.
-- Спасибо вам за все,-- поблагодарил Барбер.
-- А вам -- за компанию, мистер Барбер,-- откликнулся Смит.-- Мне было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, мы скоро снова увидимся. Может, нам обоим повезло с нашей встречей.
-- Несомненно! -- Барбер широко улыбался.-- Всегда прекрасно себя чувствую в компании людей, способных снять солидный куш -- восемнадцать к одной.
Смит, улыбнувшись, выпустил руку Барбера.
-- Возможно, на днях нам удастся сшибить что-нибудь покрупнее, чем восемнадцать к одной.-- И дружески помахал на прощание.
Барбер захлопнул дверцу. Резко рванув с места, Смит вклинился в ряд, заставив две идущие следом машины экстренно затормозить.
Прошло две недели, прежде чем Смит объявился вновь. С самого начала Барбер отдавал себе отчет -- что-то назревает, но терпеливо выжидал, хотя любопытство снедало его. Забавляло повышенное к нему внимание со стороны Смита: тот водил его в дорогие рестораны, которые патронировал; в художественные галереи, где Барбер выслушивал его продолжительные лекции об импрессионистах; на скачки, где он гораздо чаще выигрывал, чем проигрывал, благодаря информации, полученной Смитом от "жучков", умеющих держать язык за зубами,-- они вечно слонялись возле паддока1.
Барбер притворялся, что ему нравится этот маленький, умный человек, гораздо больше, чем это было на самом деле, а Смит, со своей стороны (Барбер в этом на сто процентов уверился), то же самое. Все это походило на скрытное, циничное ухаживание друг за другом, но ни одна сторона не подавала вида. Только, в отличие от обычных обхаживаний, Барбер первые две недели никак не мог определить, в какой области лежит заинтересованность в нем Смита.
И вот однажды поздно вечером, когда после сытного обеда и бесцельного турне по ночным клубам -- Смит был необычно молчалив и, казалось, предавался абстрактным размышлениям -- они стояли перед отелем Смита, тот сделал первый открытый шаг. Ночь холодная, на улицах почти никого, только одинокая проститутка, с пуделем на поводке, поглядев на них без всякой надежды, продолжала свой путь к Елисейским полям1.
-- Ты будешь завтра утром у себя в номере, Ллойд? -- задал вопрос Смит.
-- Буду. А почему ты спрашиваешь?
-- "Почему"? -- рассеянно повторил Смит, провожая взглядом фигуру девушки с собакой, удалявшуюся от них по пустынной, темной улице.-- Почему, спрашиваешь? -- И фыркнул, словно это к делу не относится.-- Мне хотелось бы кое-что тебе показать.
-- Да, я буду у себя в номере завтра утром,-- подтвердил Барбер.
-- Скажи мне, друг мой,-- Смит легонько коснулся рукава пальто Барбера затянутой в перчатку рукой,-- ты до сих пор не догадался, почему я за последние две недели зачастил к тебе, почему кормлю тебя дорогими обедами и пою первосортным виски?
-- Как "почему"? Потому что я очаровательный, интересный, забавный парень,-- забавляясь, широко улыбнулся Барбер.
Смит снова фыркнул, погромче, и погладил рукав пальто Барбера.
-- Однако ты не настолько глуп, друг мой, не так ли?
-- Ты абсолютно прав,-- согласился Барбер.
-- Скажи мне, друг мой,-- Смит перешел почти на шепот,-- не хотелось бы тебе заполучить двадцать пять тысяч долларов?
-- Что-что? -- Барбер подумал, уж не ослышался ли.
-- Ша! -- цыкнул на него Смит; вдруг сразу повеселел, улыбнулся.-Подумай о моем предложении. Встретимся завтра утром. Благодарю, что проводил.-- И, отпустив руку Барбера, повернулся и направился к отелю.
-- Смит! -- окликнул Барбер.
-- Ша! -- Смит игриво приложил палец к губам.-- Выспись хорошенько. Увидимся утром.
Барбер видел, как он вошел через вращающуюся стеклянную дверь в ярко освещенный, безлюдный холл отеля. Сделал было шаг вперед, чтобы пойти за ним следом, но передумал, остановился. Пожав плечами, поднял воротник и не спеша зашагал к своему отелю. Он этого слишком долго ждал,-- можно подождать еще немного -- до утра.
Барбер еще не вставал с постели, когда дверь его номера отворилась и вошел Смит. Шторы на окнах опущены, в комнате темно, а Барбер лежал еще до конца не проснувшись и в полудреме мысленно повторял: "Двадцать пять тысяч... двадцать пять тысяч..." Скрипнула дверь -- он открыл глаза: на пороге, на фоне слабого света в коридоре, маячит силуэт короткой, крепко сбитой фигуры...
-- Кто там?..
-- Ллойд! Прошу простить меня! -- раздался голос Смита.-- Спи, спи, не стану тебя тревожить. Зайду попозже.
Барбер одним махом сел в постели.
-- А, это ты, Смит! Входи, входи.
-- Мне не хотелось бы тебя беспокоить...
-- Не беда, входи! -- Барбер вылез из постели, босиком прошлепал к окну, отдернул шторы, выглянул на улицу.-- Боже, кто бы мог подумать! -Весь дрожа, он захлопнул окно.-- Солнце сияет вовсю... Закрой, пожалуйста, дверь!
Смит подчинился. По-видимому, он недавно принял ванну, побрился -- сна не чувствовалось ни в одном глазу. Свободное серое твидовое пальто типично британского стиля, мягкая фетровая итальянская шляпа, в руках большой пакет из плотной манильской оберточной бумаги.
Барбер, заморгав от неожиданно ударившего в глаза яркого солнечного света, набросил халат, сунул ноги в мягкие домашние туфли, зажег сигарету.
-- Прости меня, пойду умоюсь.
За потертой ширмой, скрывающей рукомойник и биде, пофыркивая, умылся холодной водой, растирая ладонями лицо, намочил волосы. При этом слышал, как Смит подошел к окну, что-то мурлыча себе под нос мягким, мелодичным тенорком. Отрывок из какой-то оперы, Барбер это знал, но никак не мог вспомнить, из какой именно. "Кроме всего прочего,-- думал он, расчесывая без особой учтивости волосы,-- этот тип знает не менее полусотни опер -- могу побиться об заклад".