Страница 7 из 9
1) проведение экспертизы в силу закона не является обязательным;
2) её производство не связано с применением процессуального принуждения;
3) для дачи экспертного заключения не требуется представления подлинных материалов дела и вещественных доказательств.
2. Представленное подозреваемым, обвиняемым, их защитником и законными представителями, потерпевшим, частным обвинителем, гражданским истцом, гражданским ответчиком, их представителем заключение несудебной экспертизы может использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 73 настоящего Кодекса, если в ходе допроса лица, проводившего несудебную экспертизу, будет установлена его надлежащая компетентность и научная обоснованность применённой им в ходе исследования методики и его выводов»[25].
Недостатки этой конкретной конструкции очевидны. Во-первых, авторы непонятно зачем пристегнули в ч. 1 ещё и «иное учреждение» – в итоге несудебных экспертов, получается, брать можно откуда угодно. Во-вторых, непонятно, что мешает произвести такую экспертизу и в случаях, когда она обязательна (параллельно обязательной судебной экспертизе), – например, если потерпевший хочет таким путём оценить ущерб, нанесённый его здоровью. Пассаж насчёт подлинных материалов тоже непонятен – в конце концов, следователь, не желая назначать судебную экспертизу, в принципе может предоставить такие материалы в распоряжение «несудебного» эксперта. В-третьих, как легко видеть, никакого ознакомления прочих участников с проектом назначения такой «несудебной» экспертизы нет и в помине, не говоря уж об отводе «несудебного» эксперта. Ничего нет ни о повторной экспертизе, ни о разрушающих методах. Вопросов получается явно больше, чем ответов.
Но главная закавыка таится в ч. 2: «Если в ходе допроса лица, проводившего несудебную экспертизу, будет установлена его надлежащая компетентность и научная обоснованность применённой им в ходе исследования методики и его выводов». Заметим, что в отношении судебного эксперта ничего такого нет в принципе – представленное им заключение уже является доказательством. Устанавливать его компетентность надо было раньше, при назначении экспертизы, теперь же её можно разве что оспаривать, добиваясь признания заключения эксперта недопустимым доказательством или назначения повторной экс пертизы.
Интересен и вопрос о том, как именно при допросе «несудебного» эксперта будет устанавливаться его компетентность, а также научная обоснованность применённой им в ходе исследования методики. Установить что-либо в уголовном судопроизводстве следует путём доказывания. Но если первое худо-бедно ещё можно формально установить, изучив представленные им «верительные грамоты», то второе для следователя или судьи невозможно в принципе. Какими доказательствами он при этом может пользоваться?[26]
Заметим, что и здесь для судебного эксперта применяется совершенно противоположный подход – достоверность и обоснованность его результатов не надо доказывать, доказыванию подлежит противное, коль скоро возникли сомнения. И доказывать должна при этом именно сомневающаяся сторона.
Сама идея «внесудебной» экспертизы вытекает из желания усилить состязательный компонент уголовного судопроизводства, причём в первую голову на досудебных его стадиях. Однако состязательность вовсе не должна подразумевать конкуренции экспертиз – последнего законодательство вообще не допускает; поэтому вовсе «не следует умножать сущности сверх необходимого»[27], тем более что УПК предусматривает и другой путь использования специальных знаний, доступный для участников процесса, – привлечение специалиста.
Мы уже отмечали ранее, что возможность привлечения специалиста отражает возросшую роль состязательности в уголовном процессе – стороны обладают свободой привлечь именно того специалиста, которого считают нужным, и задать ему именно те вопросы, которые сочтут уместными[28].
Строго говоря, приглашаемый специалист обладает весьма широким кругом возможностей – ст. 58 УПК разрешает ему и проводить исследования, и давать заключение, которое является полноценным доказательством. Более того, объектом его исследования может быть и заключение, данное экспертом (или другим специалистом). В то же время ни УПК РФ, ни закон «О ГСЭД» не считают заключение эксперта возможным объектом исследования другого эксперта – таким образом, специалисту в определённом смысле дозволено больше, чем эксперту. И неслучайно приглашение специалиста очень часто обусловлено именно желанием верифицировать (или опровергнуть) выводы эксперта, по тем или иным причинам вызывающие сомнения.
Для совершенствования института привлечения специалиста (как носителя специальных знаний) в уголовном процессе необходимы, однако, некоторые коррективы и дополнения некоторых положений законодательства.
1. Следует дополнить наконец ст. 307 УК РФ указанием на уголовную ответственность специалиста за дачу им заведомо ложного заключения (тем более что ответственность за дачу им заведомо ложных показаний уже предусмотрена). Соответствующее предупреждение специалисту может быть объявлено при его допросе.
2. Следует закрепить обязанность следователя (дознавателя) в любом случае приобщить к делу заключение специалиста, представленное участником уголовного судопроизводства. Допрос такого специалиста следователь (дознаватель) производит по своему усмотрению.
3. Формулировка части 4 ст. 271 УПК нуждается в коррективах, поскольку текущая её редакция открывает суду формальную возможность отказать в допуске и допросе специалиста, поскольку он вызван лишь одной из сторон[29].
4. Целесообразно явно указать в ст. 58 УПК на возможность привлечения специалиста для проверки и оценки заключения эксперта[30].
5. Отвод специалиста, приглашённого стороной защиты (а равно и потерпевшим или гражданским истцом), не может разрешаться следователем (дознавателем), а должен быть прерогативой суда[31].
Факторы, влияющие на изменение подписи, и их значение в процессе идентификации
Анализ специальной литературы показывает, что в работах по теории криминалистической идентификации значительное внимание уделяется относительной устойчивости идентификационных признаков. Уделялось внимание данному вопросу и в работах по судебному почерковедению[32]. Вместе с тем остается актуальной проблема оценки искажений отдельных признаков в подписях, выполняемых лицами старческого возраста, в том числе в ситуации наличия сбивающих факторов, а также лицами до старческого возраста с психофизиологическими патологиями.
Не вызывает сомнений то, что только на определенном этапе формирования с приобретением устойчивого навыка в подписи расписывающегося появляется индивидуальная совокупность признаков, свойственная только для его подписи. Эта совокупность и позволяет идентифицировать исполнителя подписи несмотря на то, что изменение подписи в процессе ее дальнейшего формирования продолжается. Таким образом, сформировавшаяся подпись является относительно устойчивой в течение всей жизни человека.
В уже сформированной подписи лиц, имеющих значительную письменную практику, изменения отдельных общих и частных признаков проявляются в связи с дальнейшим приспособлением движений к быстрому письму, однако они не настолько существенны, чтобы затруднить или сделать невозможной идентификацию расписавшегося лица по подписям, выполненным с разрывом во времени.
25
Внуков В. И., Зайцева Е. А. Указ. соч. С. 49.
26
Белкин А. Р. Вновь о проверке и оценке заключения эксперта // Материалы Круглого стола «Ошибки судебной экспертизы: причины, выявление, предупреждение». М.: Проспект, 2012. С. 25–29.
27
Известная формулировка принципа Оккама.
28
Белкин А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 333.
29
Белкин А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 332–336.
30
Белкин А. Р. УПК РФ: нужны ли перемены? М.: Норма, 2013. С. 195, 196.
31
Белкин А. Р. УПК РФ: нужны ли перемены? М.: Норма, 2013. С. 230.
32
Орлова В. Ф. Теория судебно-почерковедческой идентификации // Труды ВНИИС. М.: ВНИИСЭ, 1973. Вып. 6. С. 107–117.