Ледяной укус

Моя мать храбро ринулась в бой в одиночку. Ее схватили, но она сумела сбежать и спасти пленников. При том она совершила хет-трик[2] столетия, убив стригоев всеми тремя способами: проткнула колом, обезглавила и спалила огнем.

– Я только что проткнула одного стригоя колом, когда на меня напали двое других, – объясняла она. – У меня не было времени выдернуть кол. По счастью, рядом находился открытый камин, и я толкнула одного стригоя в огонь. Последний догнал меня снаружи, в старом сарае. Там внутри нашелся топор, им я и отрубила ему голову. Потом взяла канистру с бензином и вернулась в дом. Тот, кого я толкнула в камин, сгорел не полностью. Я плеснула на него бензином, и вскоре все было кончено.

Класс внимал ей с благоговейным ужасом. Рты открыты. Глаза вытаращены. Ни звука. Я оглянулась; возникло ощущение, будто время остановилось для всех, кроме меня. Видимо, я была единственной, на кого душераздирающий рассказ не произвел впечатления, и выражение благоговения на всех лицах разозлило меня. Когда она закончила, вверх взлетело множество рук – класс засыпал ее вопросами о технических приемах, о том, боялась ли она, и так далее. После вопросов десяти мое терпение иссякло. Я подняла руку. Прошло какое-то время, прежде чем она замети ла ее и назвала меня. Сильно удивленной моим присутствием в классе она не выглядела. Я подумала: мне здорово повезло, если она вообще узнала меня.

– Страж Хэзевей, – начала я. – Почему вы просто в самом начале не обезопасили помещение?

Она нахмурилась. Я подумала, что она в какой-то мере утратила свою бдительность, вызывая меня.

– О чем ты?

Я пожала плечами и снова плюхнулась на парту, попытавшись придать себе непринужденный вид.

– Ну, не знаю. У меня возникло чувство, будто вы напортачили. Почему было не обыскать тщательно все помещение и не удостовериться, что там нет стригоев? По-моему, вы избавили бы себя от многих неприятностей.

Все взгляды обратились на меня. На мгновение мать утратила дар речи.

– Если бы мы не прошли через все эти «неприятности», по миру расхаживали бы еще семь стригоев и те два плененных мороя были бы мертвы или обращены.

– Да-да, я понимаю, вы спасли положение и все такое, но я говорю о принципах. В смысле, это же урок теории, верно?

Я глянула на Стэна, сверлившего меня яростным взглядом. У нас с ним была долгая, не слишком приятная история столкновений в классе, и я сильно подозревала, что сейчас мы оказались на грани очередной схватки.

– Просто хочу понять, что пошло не так в самом начале, – настаивала я.

Нужно отдать должное моей матери – она несравненно лучше владела собой, чем я. Если бы мы с ней поменялись ролями, я подошла бы и хорошенько шлепнула дерзкую девчонку. Ее же лицо сохраняло полнейшее спокойствие, и только напряженность губ свидетельствовала о том, что я ее достала.

– Не все так просто, – ответила она. – Здание имело сложную планировку. Еще до начала мы прошли по нему и никого не обнаружили. По-видимому, стригои проникли туда после того, как празднество началось, – или там имелись скрытые переходы и комнаты, о которых мы не знали.

Идея скрытых переходов заставила класс заохать и заахать, но я по-прежнему не была удовлетворена.

– Выходит, сказанное вами означает следующее: либо вы проглядели их во время первого осмотра, либо ваша охрана была на таком уровне, что они смогли обойти ее во время празднества. И так и эдак кто-то из вас облажался, что ни говори.

Она еще плотнее поджала губы, в голосе отчетливо зазвучала холодность.

– Мы оказались в экстремальной ситуации и сделали лучшее, что могли. Вполне допускаю, человек твоего уровня не способен уловить всю сложность описанной ситуации, но попытайся выйти за пределы теоретических рассуждений и поймешь, как трудно в реальности, да еще когда от тебя зависит жизнь множества других.

– Не сомневаюсь, – согласилась я. – Кто я такая, чтобы подвергать сомнению ваши методы? В смысле, все, что угодно, лишь бы получить еще один знак молнии, верно?

– Мисс Хэзевей, – низкий голос Стэна пророкотал по притихшей комнате, – пожалуйста, возьми свои вещи и оставшуюся часть урока подожди снаружи.

Я недоуменно уставилась на него.

– Вы серьезно? С каких пор плохо – задавать вопросы?

– Твоя позиция – вот что плохо. – Он указал на дверь. – Уходи.

Наступившая тишина была тяжелее и глубже, чем во время рассказа матери. Я изо всех сил старалась не съеживаться под взглядами новичков и стражей. Это не первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса. Это даже не первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса на глазах у Дмитрия. Повесив рюкзак на плечо, я прошла короткое расстояние до двери – расстояние, которое казалось длиной в тысячу миль, – и дальше, мимо матери, избегая ее взгляда.

Примерно за пять минут до конца урока она вышла из класса и направилась прямо туда, где я сидела в коридоре. Глядя на меня сверху вниз, она уперла руки в боки – та вызывающая раздражение поза, которая заставляла ее казаться выше. Для того, кто на полфута ниже ее, это было нечестно – заставлять меня чувствовать себя такой маленькой.

– Ну, как я понимаю, твои манеры с годами не улучшились.

Я встала, чувствуя, что мне все-таки удалось вывести ее из себя.

– Я тоже рада тебя видеть. Просто удивительно, как ты вообще узнала меня. Фактически я думала, ты даже не помнишь о моем существовании, учитывая, что ты не потрудилась сообщить мне о своем приезде.

Теперь она скрестила руки на груди, став еще более невозмутимой.

– Я не могла пренебрегать своим долгом и нянчиться с тобой.

– Нянчиться? – переспросила я.

Эта женщина в жизни не нянчила меня. Удивительно, что она вообще знала это слово.

– Трудно рассчитывать на твое понимание. По дошедшим до меня слухам, ты плохо представляешь себе, что такое долг.

– Я точно знаю, что это такое, – возразила я, намеренно высокомерно. – Лучше многих людей.

Ее глаза расширились в притворном удивлении. Я не раз видела подобное саркастическое выражение на лицах людей и отнюдь не радовалась, когда оно оказывалось направленным на меня.

– Ох, правда? Где ты провела последние два года?

– А где ты провела последние пять? Ты бы в жизни не узнала, что я сбежала, если бы тебе случайно не сообщили об этом.

– Не сваливай с больной головы на здоровую. Я отсутствовала, потому что так было нужно. Ты отсутствовала из желания шататься по магазинам и поздно ложиться спать.

Моя обида и замешательство переплавились в ярость. Видимо, мне никогда не искупить последствия нашего с Лиссой побега.

– Ты понятия не имеешь, почему я сбежала! – сказала я, повысив голос. – И ты не имеешь права высказывать какие бы то ни было предположения о моей жизни, поскольку тебе о ней ничего не известно.

– Я читала отчеты о том, что произошло. У тебя были основания для беспокойства, но действовала ты неправильно. – Ее слова звучали формально и жестко, она хорошо смотрелась бы на месте нашей учительницы. – Нужно было просто обратиться за помощью.

– Не к кому мне было обратиться, поскольку я не имела твердых доказательств. Кроме того, нас всегда учили думать самостоятельно.

– Да. С ударением на слове «учили». Учебой ты была обделена на протяжении двух лет. Вряд ли ты можешь читать мне лекции насчет правил поведения стража.

Я постоянно втягиваюсь во всякие споры, что-то в моей натуре мешает мне избегать их. Поэтому я привыкла защищаться и выслушивать оскорбления. Я толстокожая. Но почему-то, находясь рядом с ней, – в тех редких случаях, когда я находилась рядом с ней, – я чувствовала себя почти трех лет от роду. Ее позиция унижала меня, а упоминание о пропущенных занятиях – очень болезненная тема – заставляло чувствовать себя еще хуже. Я скрестила руки на груди в попытке имитировать ее позу и ухитрилась самодовольно улыбнуться.

– Да? Ну, мои учителя так не думают. Несмотря на пропущенное время, я догнала своих одноклассников.

2

Хет-трик – спортивный термин: три гола, забитые одним игроком за одну игру.