Страница 21 из 25
Дело в том, что баня в деревнях – большая редкость: «В Моховатке их всего две и в них моются обитатели 36 дворов, а [крестьяне] из остальных 34-х дворов в бане вовсе не моются. В Н.-Животинном тоже две бани, но одна из них уже почти развалилась, ее никак не поправят и в ней почти не моются, другая баня весьма своеобразна и заслуживает более подробного описания. Это баня-землянка. Ее крыша, соломенная с землей, возвышается над уровнем почвы на 1/2 – 3/4 аршина (аршин – 0,7 метра. – Д. Л.), образуя еле заметный бугорок. Вниз сбоку ведет вырытый в земле ход внутрь самой землянки. Само помещение, выстланное внутри известняком, имеет 3 арш. 5 верш. ширины, 3,5 – длины и 2,5 арш. вышины (вершок – 4,4 см. – Д. Л.), пол земляной, с положенным на него двумя дощечками. В правом углу землянки, против входа, русская печь без трубы, топящаяся по-черному (с открытой настежь дверью землянки), в левом – крохотный полок для мытья. Стены, потолок и полок – все покрыто слоем осевшей во время топки сажи… Сами хозяева ее говорят, что в ней "не столько вымоешься, сколько вымажешься в сапуху"».
Однако вернемся к описанию жилья. «Зимой в избе находятся налицо, помимо людей, еще всякие домашние животные: телята, овцы с ягнятами, поросята, куры. В иных случаях даже коров загоняют в избу телиться», – пишет автор исследования, подчеркивая антисанитарию жилища. Но тут же усугубляет картину: «Если при этом добавить, что больные, старые хилые и малолетние члены семьи также отправляют свои нужды в избе, иногда прямо на пол, что в этой же избе "мычут намыки", т. е. треплют мятые стебли конопли, чтобы отделить волокна от мелкой кострики, что здесь же стряпают, сушат одежду, обувь и сбрую, курят махорку, то станет вполне понятным качество воздуха зимой в избе. Когда дверь долго не отворялась, а печка еще не топлена, т. е. рано утром после ночи, воздух во многих избах бывает так плох, так зловонен и переполнен всевозможными испарениями людей, животных, земляного пола и грязной одежды, что у вошедшего с улицы непривычного человека захватывает дух…»
«Пол (в избах. – Д. Л.) чаще деревянный, т. е. из осиновых, вербовых, редко дубовых досок, лежащих прямо на земле… но без всякого подпольного пространства, или глиняный, т. е. из привезенной, плотно убитой глины, или просто земляной». «В половине случаев, – уточняет Шингарев, – пол в избах деревянный, а в остальной половине глиняный или земляной, что в сущности почти одно и то же».
«В большинстве изб, где зимует скотина, а таких изб 87 % в Животинном и 98 % в Моховатке, на пол стелют солому. Больные, хилые и малолетние члены семьи отправляют свои естественные нужды именно на эту солому, которую убирают и заменяют свежей по мере загрязнения».
«Пол зимой в избе, – делится врач своими наблюдениями, – если он деревянный, всегда покрыт значительным слоем жидкой и вонючей грязи; если он земляной, его поверхность – вязкая, липкая и еще более зловонная грязь».
«Потолок во всех избах деревянный, – продолжает он, – смазанный глиной, сверху на нем насыпается сухой навоз, торф или листья для большей теплонепроницаемости. Тепло, впрочем, встречается далеко не во всех избах, и промерзаемость стен отмечена для 49 изб; совсем в холодных избах встречается промерзаемость и пола – в 3-х избах». В процентном отношении это означает, что в 30 % изб обеих селений зимой промерзают стены, в 2 % – и стены и пол. Сырость же стен повсеместное явление, оно отмечено в 70 % изб.
Очень плохо в селениях с дровами. Объясняется это тем, что ни малейшего леса на крестьянских землях нет, а ближайший лес находится в имении, то есть в собственности, и даже хворост из него приходится покупать. «Солома чуть не единственное топливо в Н.-Животинном; в Моховатке у иных домохозяев есть и мелкие дрова, хворост, который они покупают в экономическом лесу», – пишет Шингарев, сразу оговариваясь, что хворост из леса добывается далеко не всегда легальными путями. То есть крестьяне поставлены в такие условия, что даже мелкие веточки на истопку они вынуждены воровать.
Дефицит дров, в свою очередь, вызывает особое отношение к теплу, что грозит новой бедой: «Как только печь истопилась и кончена стряпня, так зимой сейчас же стараются "закутать", закрыть трубу, чтобы не упустить тепла. Слишком большая бережливость в этом отношении является главной причиной угара. От времени до времени угорают хозяева почти во всех избах, но в иных избах, где печь плохо устроена… угар становится частым явлением; угорают несколько раз в неделю, чуть не каждый день. Таких особенно угарных изб больше в Н.-Животинном – 24 избы, в Моховатке – их только 9, но в общем все-таки 33 избы, т. е. 20,3 % всех жилых помещений угарны».
«Благодаря грязному содержанию жилища, – пишет Шингарев, – …избы кишат насекомыми. Обыкновенный рыжий и восточный черный тараканы встречаются почти везде и отмечены для 90,7 % всех жилых строений; клопы, наоборот, довольно редки и значатся лишь в 15,5 % всех изб. Как это ни странно на первый взгляд, но присутствие тех или иных насекомых в избе является до известной степени показателем (хотя грубым, конечно) экономического благосостояния ее обывателей. Так, если взять те семьи, где есть клопы, то оказывается, что это большею частью зажиточные хозяева. Это курьезно, но это так, и факт находит свое объяснение… Клопы встречались преимущественно в более зажиточных семьях, где было больше постоянных постельных принадлежностей, подушек и пр.».
Вместе с тем «и таракан не со всякими условиями может мириться и с трудом уживается с крайней бедностью. Любопытно, что местная народная наблюдательность отметила это явление: нередко можно услыхать из уст крестьян характеристику бедного житья семьи какого-либо их односельчанина: "уж так-то бедно они живут, что и тараканов нет, кормить нечем!"»
Что же касается блох и вшей, отмечает исследователь, то они встречаются во всех избах без исключения: «Моются животинские и моховатские обыватели весьма редко и даже летом далеко не каждую неделю и не все купаются в Дону. Зимой моются и того реже».
Эти картины совсем не похожи на лубочную деревенскую пастораль, как рисуют ее сторонники «России, которую мы потеряли», но так тоже жили люди в стране, строившей линкоры и рекордные самолеты.
Глава 18.
Быт рабочих второй половины XIX – начала XX века
В отдельных вопросах положение рабочих не сильно отличалось от положения крестьянства. Доктор исторических наук, специалист по революционным движениям XIX века Н. А. Троицкий приводил такие сведения о работе и домашнем быте пролетариев: «До 1897 г. рабочий день в промышленности не был нормирован и, как правило, составлял 13–15 часов, а порой доходил и до 19-ти (как на машиностроительном заводе Струве в Москве). При этом рабочие трудились в антисанитарных условиях, без элементарной техники безопасности. "Как-то мои друзья ткачи повели меня на фабрику во время работы. Боже мой! Какой это ад! – вспоминал очевидец об одной из петербургских фабрик. – В ткацкой с непривычки нет возможности за грохотом машины слышать в двух шагах от человека не только то, что он говорит, но и кричит. Воздух невозможный, жара и духота, вонь от людского пота и от масла, которым смазывают станки; от хлопковой пыли, носящейся в воздухе, получается своеобразный вид мглы"»[216].
«Женский труд широко эксплуатировался в легкой промышленности (в Петербурге 70-х годов женщины составляли 42,6 % рабочих, занятых на обработке волокнистых веществ) и применялся даже в металлургии. Дети же и подростки с 10–12 лет (иногда и с 8-ми) работали буквально всюду. По данным 70-х годов, на Ижевском оружейном заводе несовершеннолетние в возрасте от 10 до 18 лет составляли 25 % всех рабочих, а на тверской фабрике Морозова – 43 %. Газета "Русские ведомости" в 1879 г. так писала о труде малолетних на фабриках г. Серпухова Московской губернии: "Положение детей, из-за 4–5-рублевого жалованья обреченных на изнурительную 12-часовую работу, в высшей степени печальное. К сожалению, эти изможденные, бледные, с воспаленными глазами существа, погибающие физически и нравственно, до сих пор еще не пользуются в надлежащей степени защитой со стороны закона. А между тем эта юная рабочая сила представляет весьма солидный процент всех сил, занятых на местных фабриках; так, на одной фабрике г. Коншина работают до 400 детей"»[217].
216
Троицкий Н. А. Россия в XIX веке: Курс лекций. М.: Высшая школа, 1997 (Электронная версия, 1 файл. rtf).
217
Там же.