Страница 14 из 17
Правда, в значительной степени планам римлян способствовала жесточайшая братоубийственная война в самом Иерусалиме. Власть в еврейской столице оспаривалась тремя вождями восстания: уже упоминавшимся Иоанном Гисхальским (вождем зелотов), Элиэзером бен-Шимоном и предводителем идумеев (родственной евреям народности, пришедшей на помощь восставшим) Шимоном Бар-Гиорой. Зелоты («ревнители») – радикальное крыло восставших, непримиримые враги не только саддукеев («цдуким»), поддерживавшей римлян храмовой аристократии, но и фарисеев («прушим»), – претендовали на главенствующую роль во всем, не только в боевых действиях. Идумеи Бар-Гиоры, относительно недавно обращенные в иудаизм, чувствовали себя чужаками. В то же время их вождь, наиболее опытный в военном отношении из всей верхушки восставших, тоже претендовал на главенство. Масла в огонь подливали отколовшиеся от зелотов ультрарадикалы «кинжальщики» (си-карии), развязавшие в Святом городе настоящий уличный террор против всех, кого считали нарушителями религиозных традиций.
Жертвами этой распри к моменту начала осады уже пали десятки тысяч иерусалимцев, главным образом представители еврейской аристократии. На междоусобицу Тит, хорошо знавший о положении в городе, весьма рассчитывал.
Тем не менее события развивались отнюдь не в нужном для римлян русле.
Вот лишь несколько эпизодов из истории осады Иерусалима.
Направляясь к Иерусалиму, Тит быстро прошел по Самарии, провел некоторое время в селении Гофна, ранее занятом римскими солдатами под командованием Веспасиана. Отсюда его войско направилось к селению Гиват-Шауль в 30 стадиях от Иерусалима. Здесь, в Терновой лощине, первоначально был разбит базовый лагерь римлян.
В первые же дни осады римский полководец пожелал лично осмотреть городские стены. В сопровождении конного отряда численностью в 600 человек он направился к так называемым Женским башням. Иосиф Флавий пишет: Тит был уверен, что сам факт появления под стенами Иерусалима большого вооруженного отряда, притом что со всех сторон подтягиваются все новые и новые подразделения, сыграет роль своеобразного психологического оружия.
Разрушение Храма (с картины Франческо Айеца)
Иными словами – евреи испугаются при виде римских солдат и добровольно откроют ворота.
Пока он приближался к Иерусалиму, на стенах не видно было ни одного вооруженного человека. Но внезапно ворота распахнулись, и навстречу римлянам двинулся большой отряд восставших. Римский полководец и его отряд были мгновенно окружены. Евреи быстро прорвались сквозь конный строй, отрезав Тита с горсткой людей. Одновременно они живой цепью перегородили дорогу, вступив в жестокий бой с римской конницей, поспешившей на выручку командующему. Конный отряд был уничтожен почти в мгновение ока.
Надо отдать должное: Тит не зря считался не только лучшим полководцем своего времени, но и одним из лучших солдат римской армии. В этом отчаянном положении он сумел прорубиться сквозь строй противника и умчаться по направлению к своему лагерю.
Так бесславно для римлян окончилось их первое появление у иерусалимских стен. Они потеряли несколько сот отборных воинов и едва не лишились своего командующего.
И еще один эпизод. На первом этапе осады силы римлян состояли из четырех легионов (не считая союзной греко-сирийской конницы). Последним к Иерусалиму подошел базировавшийся ранее в Иерихо Десятый легион. Следует сказать, что Десятый легион был прославленным, одним из лучших соединений в римской армии. Цезарь именно с этим легионом в свое время разбил бриттов. Его бронзовые орлы были овеяны славой многочисленных победоносных походов.
И вот здесь, под стенами Иерусалима, это соединение едва не прекратило свое существование – в считанные часы. Во всяком случае, сияние его славы изрядно потускнело.
Вот как это произошло.
Тит приказал всему войску разбить три хорошо укрепленных лагеря: один на горе Скопус – для двух легионов, второй – несколько дальше, в нем находился Пятый легион.
Десятый легион получил приказ от Тита разбить третий лагерь на Масличной горе. Разбив временный лагерь, легионеры приступили к работам по укреплению оборонительных сооружений.
Лагерь находился в шести стадиях от Иерусалима. Видимо, легионеры все еще не принимали всерьез своих противников. Будучи осведомленными о том, что сил у евреев немного, да к тому же они поглощены внутренними распрями, римские солдаты вели себя достаточно беззаботно: работы велись днем и без усиленной охраны.
Евреи же, при виде сразу трех строившихся лагерей, наконец-то поняли, что внешний враг куда страшнее и важнее, нежели внутренние раздоры. Впервые с начала войны восставшие объединились: Шимон Бар-Гиора, Иоанн Гисхаль-ский и Элиэзер бен-Шимон отныне действовали вместе против общего врага.
Конечно, время было упущено, а жертвы – невосполнимы. Теперь предстояло сделать хотя бы то, что еще было возможно сделать для защиты.
Восставшие решили не ждать, пока римляне закончат возведение своих оборонительных сооружений и укрепят лагеря. Наиболее уязвимым справедливо представлялся ближайший к городу лагерь, укрепление которого спокойно завершали солдаты Десятого легиона. Евреи приняли решение совершить совместную вылазку. Если верить Иосифу Флавию, не последнюю роль сыграло то, что они были еще и оскорблены презрительной беззаботностью римских солдат.
Словом, городские ворота внезапно распахнулись, выпустив многочисленный вооруженный отряд защитников Иерусалима.
Римляне были застигнуты врасплох. Многие даже не успели взяться за оружие. Большая часть Десятого легиона была уничтожена на месте. Остальные позорно бежали, даже не помышляя о сопротивлении невесть откуда взявшемуся врагу. Говорят, это был первый случай такого панического бегства во всей истории прославленного легиона.
Завязалось настоящее сражение – первое крупное сражение под стенами Иерусалима. На помощь отступавшему в панике Десятому легиону спешно направились остальные силы римлян во главе с самим полководцем. Но и к евреям присоединялись все новые и новые бойцы. Впоследствии римляне оправдывали бегство тем, что, дескать, их дисциплинированные солдаты, привыкшие воевать в организованном порядке, были просто обескуражены невесть откуда взявшейся орущей и беспорядочной толпой вооруженных людей. Что ж, такое объяснение, как мне кажется, ставит под сомнение личные качества прославленного римского солдата, его умение самостоятельно сражаться и противостоять нестандартному противнику.
Буквально через несколько часов произошло событие, которое сводит на нет это объяснение. Предположим, римляне растерялись от внезапности нападения (хотя это говорит лишь о том, что нападавшие оказались лучше подготовлены к войне; вообще – странное обвинение: евреи, дескать, «неправильно» воевали). Тит сумел оттеснить евреев к воротам, после чего сурово выговорил солдатам Десятого легиона за малодушие. Но тут, после короткого перерыва, вновь распахнулись городские ворота, и восставшие атаковали римлян, которыми на этот раз командовал сам Тит.
Стремительность и неожиданность новой атаки были таковы, что римляне и тут показали себя не лучшими солдатами. Они вновь обратились в паническое бегство – на этот раз усугубив свой позор тем, что бросили своего полководца с горсткой воинов на холме, окруженного врагами.
Командирам с трудом удалось остановить солдат и отправить их на выручку Титу, казавшемуся уже обреченным. Видимо, испытать дважды один и тот же позор для римлян было уже чересчур. Спустя короткое время они сумели прорвать кольцо евреев, окруживших холм, на вершине которого вместе с несколькими солдатами стоял римский полководец. Под натиском быстро возраставших сил римлян (к ним на выручку подоспел и свежий Пятый легион) евреи отступили в город. Тем не менее эти несколько эпизодов показывают, что даже на том этапе войны, когда римляне осадили Иерусалим, исход ее еще не был предрешен. Каждая из этих двух вылазок могла для римлян закончиться плачевно: потерей полководца.