Летом перед грозой

Умеешь держать удар.

– Тот, который «опасна и трудна», кстати, – хлопает ресницами, – это мой муж. А второй, Гена, это мой брат. Двоюродный. Я их уговорила с собой на рыбалку взять, никогда на Севере не была.

.Так-так-так, думаю.

Муж и брат.

Что-то в этой шараде не клеится.

Ладно, позже разберемся.

Если понадобится, разумеется.

Пока вот – совершенно избыточные знания, мне отчего-то так кажется.

Хотя – это с какой стороны посмотреть.

– А вы, кстати, женаты, мальчики? Или как?

. Та-та-та-та-та-та-та.

Ой, ты моя умница.

– Лично я, – говорю, – женат. Может, и не всегда счастливо, ибо характеры у обоих не дай Бог. Но давно и прочно. А что?

Жмет плечиками.

– Да ничего, – подставляет стакан Славяну, который послушно льет туда виски. – Так, интересно просто.

.Внезапно чувствую, что очень хочется курить.

А ведь и не ретируешься, по такому-то разговору.

Слишком будет похоже на слив.

Хорошо, Глебушка выручил.

– Я тоже женат, – говорит спокойно и тоже подставляет Славка бокал.

Я, кстати, присоединяюсь.

Делаю глоток, демонстративно достаю сигареты из сумки.

Теперь можно…

… Когда ухожу, слышу, как что-то бормочет Славка.

Алёна и Глебушка смеются.

Ситуация, кажется, разряжается.

Ну и хорошо.

.В тамбуре было светло и прохладно.

Одиночество и стук колес.

И, кстати, – опять дождь за окном: косые росчерки по стеклу, люди в плащах и капюшонах на редких карельских полустанках и переездах с яркими, чистенькими от дождя красно-белыми шлагбаумами на фоне темного, мрачноватого леса.

Реки.

Речки.

Речушки.

Мосты со стремительным течением воды за лесом стальных ферм.

Хорошо.

. Сигарета закончилась как-то чересчур быстро, я подумал и закурил следующую.

Так.

Что мы имеем.

А имеем мы мутную историю с не менее мутными попутчиками, которые, есть такое пока что подозрение, могут оказаться с нами не только в одном поезде, но и в одном лагере на реке. С учетом того впечатления, которое, как выясняется, замужняя и вполне себе даже раскованная девушка Алёна производит даже на не изголодавшихся еще покуда за время пребывания в тайге мужиков, мне даже страшно себе представить, как будет искрить на реке и в лесу на пятый, допустим, день экспедиции.

Ладно.

Может – я еще и слишком рано гоню.

Может – они еще и мимо.

Да и вообще, проблемы надо решать по мере их поступления, а не вертеть в голове, пока еще ничего даже и не началось.

Я вздохнул, потушил окурок и отправился обратно в вагон-ресторан, пить виски с друзьями и развлекать как-то уж слишком подозрительно рано заскучавшую девушку. Впрочем, эта девушка явно стоила того, чтобы ее немного поразвлекать…

Глава 14

… Когда мы в полседьмого утра вылезали в Кандалакше, там, естественно, шел дождь, а у меня отвратительно болела голова: «шлифовка» виски брютом была все-таки лишней. Вот ничего с собой поделать не могу, – и жену люблю, что сам прекрасно понимаю, как и то, что, в общем-то, мне ее во всех отношениях достаточно, а как вижу какую дерзкую юбку, – так сразу делаю стойку, как хорошая собака на зайца.

Видимо, инстинкт.

Выволок рюкзак с тубусами, помог вытащить холодильники, пообнимался, несмотря на мутную головную боль и вообще общее нехорошее состояние, с приехавшим нас лично встречать Санечкой, «егерем и директором в одном лице», отошел в сторону покурить.

На улице, несмотря на очень раннее утро, – стоял день.

Уже, кстати, который день стоял день.

Кольский полуостров все-таки, как-никак.

Полярный круг.

Лето.

Июнь.

. Выбросил сигарету в одинокую вокзальную урну, втянул изо всех сил в легкие стылый северный воздух.

Ну, – вот и приехали.

Здравствуйте, мои любимые севера.

Да.

. У вещей, тем временем, как выяснилось, шло братание.

Если это можно так выразиться: ибо главным предметом братания была Алёна.

Как я и боялся, она и ее спутники оказались нашими попутчиками не только в поезде: даже палатки в лагере стоять будут рядом, как с гордостью пояснил это братание и устроивший Санечка.

Ну да ладно.

Тут как в той сказке: жила-была девочка – сама, дура, виновата.

Так что не будем себе действовать на нервы и усложнять: в конце концов, я-то сюда в любом случае рыбу ловить приехал, а не разбираться в чьих-то хитросплетениях, особенно если они, сука, из Камасутры.

Я здесь для другого, совсем.

Воздухом дышать.

По речке бродить.

Водку пить, в конце-то концов, – отстаньте, – на фоне любимой северной природы да на свежем воздухе.

И вообще…

… Погрузились в машину довольно бодро, но душа все равно требовала пива.

И, кстати, есть такое ощущение, что не у меня одного.

Я, – сначала, правда, галантно предложив это сделать Алёне, – нагло оккупировал переднее сиденье минивэна (а потом и ГАЗ-66, в который мы перед Умбой пересели), под предлогом, что «я много курю».

Удовлетворенно вынул у Сани из бардачка флягу с «заначкой» (будто я не знаю, где она там у него лежит, ага), сделал солидный глоток.

Твою мать!

Да там у него – спиртяга!

А он еще и ржет, рожа, твою мать, уголовная!

.Весело, короче, поехали.

С огоньком.

… Проехали немного, сделали первую остановку: обязательную, – на Смотровой, прямо за Кандалакшей.

Мы всегда там останавливаемся.

Такая там красота…

.. .Посмотрели на гладкое с высоты и ослепительно синее Белое море.

На дальние туманные острова.

Санечка, кстати, как-то ко мне сзади совсем незаметно подкрался, совсем по-мальчишески сделал вид, что пытается столкнуть вниз, и, – конечно, – поймал: все проржались, я проматерился как следует.

Потом отдышался.

Кинул еще один взгляд на царящий внизу покой.

Ну что, поехали дальше?!

А поехали.

.Поехали.

Как только в кабину сели и Саня убедился, что наш разговор никому уши не греет, так сразу и рубанул в лоб:

– Что-то ты, Валерьяныч.

Я усмехаюсь, – одним, левым концом губы:

– Постарел?

Он кидает на меня быстрый, внимательный взгляд.

Задумывается на пару секунд:

– Да нет, – хмыкает в свои пышные «деревенские» усы. – С этим пока что все в порядке вроде. Хрен кто скажет, что я тебя почти что на пять лет моложе. Посопливей ты как-то выглядишь. Нет, не это. То ли сдал, то ли просто устал сильно.

Я киваю, устраиваясь на сиденье поудобнее.

Достаю предусмотрительно вынутую и переложенную в бардачок на стоянке бутылку виски (ну, и там по глотку приняли, чего уж греха таить).

Еще раз киваю.

Глотаю.

Чего же мне сейчас так хочется-то, думаю?!

Может, курить?!

– Да, – говорю. – Есть такое немного. Немного устал.

Он только головой машет, прикуривает сигарету от прикуривателя.

Еще какое-то время молчит.

Выдыхает фиолетовый дым.

– Хрена себе, – снова затягивается, – немного. Если даже я, человек, в принципе, посторонний, и то с первого взгляда отмечаю…

Я морщусь.

– Во-первых, ты не посторонний, – хмыкаю, и тоже лезу в карман за сигаретами. – А во-вторых, те, кто меня постоянно видят, те как раз и не замечают. Эта херня – штука постепенная, Санек. Не одним днем набирается. Да ладно, что тут обо мне, я-то как раз сюда от всего отдыхать и приехал. И, уж поверь, отдохну. Сам-то как?

Он, насколько это позволяет баранка, жмет плечами.

– Да как. Как всегда. Как мудак, в принципе. Кручусь.

. Он, вообще-то, по-своему счастливый человек, этот наш Саня.

И везучий.

Невысокий, невероятно жилистый уральский детдомовец, с круглым улыбчивым лицом и от природы хитрющими глазами: человеку с такими глазами слишком уж доверять нельзя ни в коем случае, и это вызывает даже какое-то мгновенное уважение: да, с парнем надо ухо держать востро.