полковник

-Да кто меня возьмет, сейчас и молодым-то непросто.

В Израиле действительно была очень напряженная обстановка. Мусульмане-смертники взрывали автобусы и кафе. Европейские государства называли их борцами за свободу, а любые ответные действия осуждали как неадекватные. Жители страны находились в депрессии, им казалось, что войну с камикадзе выиграть невозможно. Международные фирмы начали закрывать в Израиле дочерние предприятия и переводить их в более безопасные страны, число безработных росло.

Полковники помолчали и после длинной паузы Владимир Бегун сказал:

-При желании все равно что-нибудь можно найти. Ты язык-то знаешь?

-Очень плохо, я пробовал учить, но у меня ничего не получается. Буквы здесь как крючки, а читать вообще надо справа налево, никакой нормальный человек это не запомнит. - Павел Иванович запнулся и посмотрел на приятеля.

-Да, - улыбнулся тот, - мне тоже иврит давался с трудом, я же воспитывался в детском доме и даже не знал, что я еврей. Только когда пришел новый директор, мне объяснили что к чему. Хотя какой я к чертовой матери еврей. Обрезание мне не сделали, в Бога я не верил, из праздников отмечал только 1 Мая да 7 Ноября, а когда попал на историческую родину, меня вообще стали называть русским.

-Значит, дослужился.

-Да, уж. Кстати, можно посмотреть объявления в русской газете. Я недавно видел, что требуется сторож на парковку. Это, конечно, не Бог весть что, но на безрыбье...

-У тебя газета сохранилась? - спросил Павел Иванович.

-Да.

-Дай ее мне.

В тот же вечер он позвонил по указанному телефону, а на следующий день поехал к хозяину парковки.

Встретил его древний старик, с носом, величина которого не оставляла сомнений в его национальности. У него была седая борода и кипа на затылке.

-Давайте познакомимся, - сказал он, - меня зовут Гирш, по-русски Григорий, а фамилия Перельмутер.

-Павел Королев, - ответил полковник.

-Кем вы работали в Советском Союзе?

-Служил в армии.

-Офицер?

-Старшина-сверхсрочник, - резко ответил Павел Иванович.

Гирш посмотрел на него своими выцветшими глазами и кивнул. Он все понял и, чтобы перевести разговор на другую тему, сказал:

-Я знал одного Королева, он был стопроцентный еврей, регулярно ходил в синагогу и называл себя Кацманом. Очень ловкий был брокер, несколько месяцев уговаривал меня купить землю. Уверял, что на этом пустыре скоро начнется строительство и можно будет сделать хороший гешефт . Я, в конце концов, поддался на его уговоры и вложил в это дело все родительские сбережения, а Кацман получил мои деньги и исчез.

-Вы сказали Кацман?

-Я не знаю его настоящей фамилии, потому что через некоторое время он объявился в Одессе и стал торговать драгоценными камнями. Там его называли "еврей Королев".

-Меня так называть не надо.

-Конечно, не буду, - сказал Гирш, - я же не слепой.

-Значит, не все еще здесь с ума посходили, - подумал Павел Иванович, - Бегуна, конечно, произвели в русские, но меня пока еще не разжаловали в евреи.

-А пустырь так и стоял без дела, - продолжал Григорий-Гирш, - только недавно мне удалось его продать.

Это было правдой, но, сказанная в таком контексте, она совсем не отражала действительности. Когда началась повальная эмиграция из Советского Союза, небольшое поселение, расположенное неподалеку, стало бурно развиваться, там построили огромный жилой массив и на повестке дня было создание торгового центра. Земля подскочила в цене и Гирш Перельмутер очень выгодно ее продал. Он на всякий случай оставил себе небольшой участок, но что с ним делать, еще не решил, а пока использовал его как парковку. В восемьдесят девять лет он предпочитал не строить планы на будущее. Родных у него не осталось, для жизни ему надо было совсем немного и по-настоящему волновал его только один вопрос: кому оставить свое состояние. Деньги ему были не нужны, он и так имел гораздо больше того, что мог потратить, но он видел, что Павел Иванович очень хочет получить работу и, для того чтобы нанять его на выгодных для себя условиях, специально оттягивал момент, когда можно будет перейти к зарплате. Он стал рассказывать, что приехал сюда, когда значительная часть будущего государства была пустыней, что его родители по крохам копили деньги, что он совсем еще молодым человеком женился и его жена - София - долго не могла родить, а потом их единственный сын погиб в последний день Шестидневной войны. После этого Софа долго болела и он повез ее в Америку. Он надеялся, что смена обстановки и новые впечатления помогут ей хотя бы на время забыть о несчастье. В Нью-Йорке они зашли в один из самых дорогих магазинов на Манхэттене и Софа выбрала себе комплект из ожерелья, сережек и кольца за $9500. По тем временам это были огромные деньги и Гирш попросил продавщицу сбросить цену. Девушка ответила, что здесь не торгуются и если он не может себе позволить выбранные украшения, то в магазине есть много других, дешевле. Гирш пытался убедить ее, что фирма должна делать скидки крупным покупателям иначе она вылетит в трубу. Его специфический акцент, громкий голос и чересчур эмоциональная жестикуляция привлекали внимание посетителей, а его жене вообще казалось, что все смотрят только на них и считают их дремучими провинциалами. Она чувствовала себя очень неловко, но Гиршу было все равно. Он не хотел уступать в игре, правила которой хорошо знал и в которой почти всегда выходил победителем. Он попросил позвать менеджера. Продавщица только пожала плечами, но просьбу его выполнила. Гирш сказал менеджеру, что ничего не может с собой сделать. Наверно, в нем играет кровь предков и, хотя драгоценные камни ему очень нравятся, у него рука не поднимается купить их за полную цену. Дело тут даже не в деньгах, а в поддержании престижа нации.

Менеджер внимательно выслушал его и, подумав, сказал:

-Я могу вам помочь. Сеть наших магазинов недавно выпустила кредитную карточку и тем, кто приобретет на нее товаров больше, чем на $5000 мы предоставляем дисконт 5%. Таким образом, если вы откроете карточку и воспользуетесь ею, то сэкономите $475.

Гирш сразу же оплатил покупку и заставил жену прямо в магазине надеть украшения. Однако, подарок вылечить ее не смог. Вскоре она умерла и он остался совсем один. Жил он по инерции и возможность поговорить с интересным человеком была для него редкой удачей. Сейчас, рассказывая о своей жизни, он убивал одновременно двух зайцев: изливал душу и ослаблял решимость полковника вести переговоры о зарплате. Положение Королева на рынке труда было незавидным и не воспользоваться этим было бы глупо. Гирш заметил, что, не зная языка сторожу будет трудно объясняться с посетителями, но Павел Иванович тут же показал словарик часто употребляемых выражений, который он все время носил при себе. Тогда Гирш рассказал про хамсин и про невыносимую жару. При этом он упирал на то, что на парковке нет помещения с кондиционером, а привыкнуть к южному солнцу очень трудно. Королев возразил, что за время службы он побывал в разных районах Союза и никогда не жаловался на природные условия. В конце концов, Гирш дал себя уговорить и принял полковника на зарплату гораздо меньшую, чем была у студента, которого он только что уволил. Он вручил ему ключи от сторожевой будки, объяснил, что надо делать, показал, как открывается шлагбаум и они пожали друг другу руки.

На следующий день Павел Иванович был на месте ни свет ни заря. Он несколько раз обошел парковку, проверил работу шлагбаума и сел у будки. Первый водитель дал ему деньги и остановил машину, не доехав до края добрых два метра. Выйдя из нее, он направился к столбикам, обозначавшим границу стоянки, но в этот момент раздался сердитый окрик:

-Хей, бахур!

Мужчина остановился и недоуменно посмотрел на нового сторожа.

-Как машину поставил? - спросил Павел Иванович, - у тебя глаза есть? Ты что, разметки не видишь? - он ткнул указательным пальцем вниз, но там не было даже намека на разделительные полосы. Стоянка представляла собой площадку из хорошо утрамбованного гравия, - переставляй машину, живо. Смотри, сколько ты места занимаешь.