Страница 1 из 16

Все ее страхи

Свенсон Питер

Питер Свенсон

Все ее страхи

Это произведение – чистый вымысел. Имена, герои, места и происшествия – плоды воображения автора, не имеющие никакого отношения к действительности. Все совпадения с реальными событиями, местами, организациями или людьми, живыми либо мертвыми, абсолютно случайны.

Сьюзен, Джиму, Дэвиду и Джереми

Каждый страх – вожделение. Вожделение – страх. Сигареты тлеют под деревьями, Где стаффордширские убийцы ждут своих сообщников И жертв. Каждая жертва – сообщник.

Часть 1. Длинноногие зверушки

Глава 1

Самый короткий путь от аэропорта имени генерала Логана в центр Бостона пролегал через полуторакилометровый тоннель Самнера. Темный, сырой, с низкими сводами – казалось, что Самнер построен сотню лет назад. Впрочем, это недалеко от истины. И в пятницу, 24 апреля, теплым весенним вечером, у первокурсника Бостонского университета как раз посреди тоннеля кончилось горючее, из-за чего привычная в час пик двухполосная тянучка на дороге преобразовалась в однополосную. Кейт Придди, которая еще ни разу не была в Бостоне и даже представить не могла, что окажется заблокированной под Бостонской бухтой, сидела на заднем сиденье такси, застрявшего в пробке, и уже начала паниковать.

Это был не первый приступ паники за сегодняшний день. Утром, когда она выходила из своей лондонской квартиры в Белсайз-парке в прохладный серый рассвет, ей внезапно показалось, что квартирный обмен – худшая из авантюр, на которую она когда-либо соглашалась. Но она выполнила свои дыхательные упражнения, повторила мантру и сказала себе, что уже слишком поздно идти на попятную. Ее троюродный брат, с которым она никогда не встречалась, в это время летел ночным рейсом из Бостона в Лондон. Он будет обитать в ее жилище на протяжении полугода, а она поживет в его квартире в Бикон-Хилле.

Но приступ паники в застрявшем в темном тоннеле такси был куда хуже всех предыдущих. Она чувствовала себя в нескончаемом тоннеле с изогнутыми гладкими стенами как внутри огромной змеи. У Кейт свело желудок, во рту пересохло.

Такси ползло вперед. От сиденья шел запах тела и цветочного автомобильного дезодоранта. Кейт хотела открыть окно, но постеснялась, ибо не знала, как отреагирует американский таксист. Снова свело желудок, начались колики. Когда же я в последний раз ходила в туалет, подумала она, и ее паника шагнула на следующую ступеньку. Настолько знакомое ощущение, когда сердцебиение учащается, конечности стынут, мир сжимается перед глазами. Но она знала, что делать. В голове звучал голос врача. Это обычный приступ паники, случайный выброс адреналина. Он не ранит тебя и не убьет, никто даже не заметит. Просто прими. Поброди с ним. Оседлай его.

Но сейчас совсем по-другому, размышляла Кейт. Опасность воспринималась как абсолютно реальная. И вдруг она снова увидела себя в коттедже на Уиндермире: она сидит, съежившись, в закрытом шкафу, ее ночная рубашка мокрая от мочи, а Джордж Дэниэлз – с другой стороны двери. Сейчас у нее точно такие же ощущения – как будто чьи-то холодные руки внутри скручивают живот, как кухонное полотенце. Выстрел из ружья – и вселяющая ужас тишина, длившаяся нескончаемые часы. Когда ее наконец вытащили, конечности были закостеневшими, а голосовые связки болели от визга. Она не понимала, как осталась живой, как этот ужас не убил ее.

Звук перекликающихся клаксонов вернул ее обратно в такси. Она отбросила мысли об Уиндермире, о Джордже и сделала глубокий-глубокий вдох, хотя казалось, что грудь что-то сдавливает.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Слова больше не работали, и Кейт почувствовала, как сжимается горло, а легкие неистово пытаются втянуть кислород. В такси стоял такой же запах, как тогда в шкафу, – затхлый и гнилой, как будто там что-то сдохло много лет назад. Кейт думала о побеге, и переполняющие ее мысли вгоняли в еще большую панику. Она вспомнила о назначенных ей транквилизаторах – бензодиазепинах. Кейт редко их принимала, но всегда брала с собой, как ребенок, который не хочет расставаться с одеяльцем, хотя и не нуждается в нем. Однако таблетки находились в чемодане, который лежал в чертовом багажнике. Она пыталась что-то сказать таксисту, попросить его открыть багажник, но слова застряли в пересохшем горле. В этот момент – и такое случалось множество раз – она была уверена, что действительно умирает. Приступы паники не могут убить тебя. Конечно, не могут, думала она. Она зажмурилась, как будто на нее несся поезд. Напрасно она это сделала. Мир растворился в шкафу, заполненном мраком. Смерть подступила слишком близко. Нутро начало плавиться.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Такси продвинулось вперед на расстояние корпуса автомобиля и снова остановилось. От этого непродолжительного движения немного полегчало, словно именно ее мантра заставила машину ехать. Она повторяла спасительные слова снова и снова, чередуя их с дыхательными упражнениями.

Водитель махнул рукой, растопырил пальцы и что-то пробормотал в грязное лобовое стекло на непонятном Кейт языке. У нее почему-то сложился стереотип, что американские таксисты – сплошь и рядом низкорослые дядьки в кепках с недокуренными сигарами в зубах. И у них обязательно должны быть громкие голоса. Но этот – в чалме, с густой бородой, – если исключить тот факт, что он сидит с левой стороны, а не с правой, мог вполне сойти за лондонского.

– Далеко ли еще до конца тоннеля? – спросила Кейт через перегородку. Ее голос показался ей надломленным и робким.

– Там впереди что-то есть.

– Здесь всегда так?

– Иногда, – ответил водитель и пожал плечами.

Кейт махнула рукой и, отодвинувшись от перегородки, потерла коленки. Машина рывками продвигалась вперед, преодолевая по несколько метров за один раз, но когда они миновали пробку, которую создал «Шевроле», открылись обе полосы, и такси медленно, но верно стало приближаться к выезду из тоннеля. Кейт сделала глубокий вдох носом и выдох через рот. Она разжала кулаки, похрустела суставами и начала по очереди постукивать большим пальцем по кончикам остальных. Дыхание немного восстановилось.

Они наконец выехали из тоннеля, и едва Кейт успела заметить проблески распушенных облаков, громоздящихся в небе, как такси нырнуло в следующий тоннель, правда, пронеслось сквозь него без всяких заторов. Прежде чем они выскочили на другую скоростную дорогу, вьющуюся вдоль берега реки Чарльз, таксист успел наверстать потерянное время. Было достаточно светло, и Кейт смогла разглядеть слева задние стены кирпичных домов. По гладкой поверхности реки скользила спортивная гребная лодка.

Неожиданно водитель резко взял влево и выехал на узкую дорогу. Площадь, кирпичные дома на другой стороне, цветущие деревья вдоль тротуара.

– Бери-стрит, – сообщил таксист.

– Дом номер сто один.

– Понял.

Таксист разогнался, затем притормозил и внезапно остановился перед кирпичной аркой с вырезанными цифрами «101», заехав одним колесом на тротуар. Кейт удалось рассмотреть дворик с низеньким фонтанчиком, защищенный с трех сторон стенами трехэтажного п-образного жилого дома. Немного болел желудок – отголоски паники, – и она почувствовала вину перед своим троюродным братом Корбином Деллом, прибывшим в тот же день в ее заурядную квартиру в северной части Лондона. Но он знал, на что шел. Перед этим они обменялись несколькими письмами. Ее двухкомнатная квартира была уютной, недалеко от метро, но Корбин, если верить присланным фото, являлся обладателем чего-то роскошного, как в романах Генри Джеймса[1]. Тем не менее ее удивил вход во двор – прямо как итальянский, совсем не похожий на ту небольшую часть Бостона, которую она успела увидеть.

Генри Джеймс (1843–1916) – американский писатель, за год до смерти принял британское подданство. Его романы считаются вершиной американского психологического реализма. В конце XIX века возрождает жанр мистического рассказа о привидениях.